Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

Судиться – невелика радость. Но Ветке Рябины хотя бы удалось отстоять себя и сына. А потом… не странно, что при таком отце она распродала все и уехала с ребенком в Ланлин. Странно, что не куда подальше – все-таки Ланлин расположен относительно близко. Пешком примерно за месяц дойти можно, а верхом или в повозке и того быстрее. С другой стороны, Ланлин по сравнению с Далэ – сущее захолустье. Авось-таки папочка богоданный не сразу додумается искать ее там. Главное, что второго мужа она там вроде бы сыскала хорошего. По крайности, тиранить жену он тестю не позволил. На порог не пустил. И так бедняжка намучилась – хватит! И без Дорогих Гостей обойдется.

А Дорогой Гость все говорил, говорил и говорил, все сетовал на неблагодарность и выхвалял свои заслуги как главы рода – и Най не понимал, как от этого рода еще хоть что-то смогло уцелеть.

– Полагаю, вы и по службе отличились не меньше? – поинтересовался Вьюн, когда старикан пошел по второму кругу.

– Разумеется! – просиял Моу, вновь воинственно дрыгнув бородкой. – Вы бы только знали, господин сыщик…

Ошеломлять господина сыщика своими достижениями, на сей раз уже служебными, Дорогой Гость принялся с новыми силами. И откуда они у него только берутся? Нет, точно, ни один людоед не позарился бы на его язык…

– И что теперь в управе творится? – патетически возопил Дорогой Гость. – Это же просто уму непостижимо! Делопроизводство страждет!

Страждет, да. Не страдает, а прямо-таки страждет. Прелесть какая.

– А господин Наместник меня в отставку отправил. И за что, спрашивается? За то, что я сказал то, что всем известно!

– А что же такое всем известно? – будто бы невзначай спросил Най.

Дорогой Гость смешался.

– Ну… неважно… это же все знают… не стоит об этом говорить…

А что, забавный получается расклад. Похоже, ядовитый дедушка за свои художества все-таки получил по безмозглой голове. Ему явно разъяснили, что за клевету можно и под суд угодить. И уж тут закон его не помилует. Закон, он и вообще вредина – никаких послаблений даже самым Дорогим Гостям не сделает.

– Главное, что в отставку отправил. Сначала все повышения не давал, а потом и вообще… да эти Тайэ все такие! Им бы только над человеком поглумиться!

Так-так… а вот это уже и в самом деле становится интересным…

– А что, Тайэ Сокол над вами тоже поглумился? – осторожно спросил Най.

– И еще как! Сам ведь никто уже – не Наставник, не глава рода, а туда же! Да как он вообще посмел с таким ко мне прийти! Я ведь в управе служил, я – человек государственный! А он мне что предлагает? За какой-то там начальной школой надзирать? Еще бы полы в ней мыть предложил! Поношение какое! Я сразу всем знакомым рассказал, сразу! Пусть знают, как эти Тайэ с достойными людьми обходятся!

– И что знакомые сказали? – осведомился Най.

Любопытство его отнюдь не было праздным. Если Дорогой Гость нашел себе сочувствующих, это могло его и подстегнуть…

– Да какие они мне теперь знакомые! – Бороденка вновь ожесточенно выпятилась. – Да я их и знать больше не хочу! Предатели они, вот они кто. Потихоньку, понемногу, а все к Соколу перебежали. Все до единого. Теперь уже, как бывало, в приличной компании и не посидишь. Отреклись. Не зовут меня больше, а я к ним и не прихожу. О чем мне с ними разговаривать? О том, как сопливые мальчишки учатся знаки выводить, даром тушь да кисти переводят? Премного благодарен!

Разумеется. Люди при деле, и дело это новое и полезное. Были отставники – а теперь их жизнь обрела новый смысл. Им есть о чем поговорить и что обсудить. Но о чем им говорить с тобой? Нет, здесь Дорогому Гостю ни сочувствия, ни тем более помощи не дождаться.

– И что мне остается? Дома сидеть, а я ж теперь себе не хозяин. Сынок мой теперь всем распоряжается. Отца родного в черном теле держит!

По мнению Ная, отличный шелковый ань бывшего главы рода, аромат интонских благовоний, умастивших бесценную бородку, и дорогой чай, который мученик закона попивал, не удосужившись предложить его сыщику, свидетельствовали скорее об обратном.

– И всё Тайэ! – возопил Дорогой Гость.

– Который из? – лаконично осведомился Най, уже порядком замученный его излияниями.

– Оба! Что Наместник, что Сокол! Оба на один образец! Это по их произволу я всего лишился! Все отняли, дочиста обобрали! Ни службы, ни власти над родом – так еще и приятелей моих Сокол под свое крыло сманил! И где на них на всех укорот взять? Уж порадейте, господин сыщик! Найдите справедливость!

Что ж, беседу можно и заканчивать. Злобы в этом старикане столько, что восемью восемь духов мщения оделить хватит, еще и на добавку останется. А вот с возможностями похуже. Сам он с палкой или камнем в руке за Государевым Наставником сигать не станет, об этом и думать нечего. Ему бы от постели до стола дойти при его-то ветхости. Да и не поднимет он ничего тяжелее чайной чашки. Сам он убивать не пойдет. То есть хотеть бы хотел, прямо птицей бы полетел, да только боги крылышек не дают. И помощников ему взять неоткуда. Один-одинешенек сидит. Остается единственная возможность.

Очень сомнительная.

Но проверить все-таки нужно.

– Чтобы найти справедливость, мне нужно бы сначала поговорить с вашим сыном.

Тут Най ничуть не погрешил против истины. А что справедливость он понимает совсем иначе, нежели обладатель благоуханной бородки – так он в своем праве.

– А это – хоть сейчас! – возликовал Дорогой Гость. – Он как раз дома. У него по службе выходной, так вот пусть он вам и ответит на ваши вопросы прямо сейчас. За всё пусть ответит!

Сын, который, по мнению Дорогого Гостя должен был отвечать за некое трудноопределимое “всё”, на отца не походил нимало. Он не был ни тощим, ни узкокостным – напротив, он был массивным, как деревянный брус, и мускулистым, словно портовый грузчик. Однако венчала это крепко сбитое тело уверенно посаженная голова с умным спокойным лицом. Ни малейших признаков бороды, как у отца – гладко выбритый подбородок. Ни малейших признаков кричащей роскоши в одежде – его повседневный ань был пошит не из шелка, а из добротного темно-синего полотна с рисунком заснеженного зимнего леса вдоль подола. Никаких колец, кроме перстня с личной печатью. Для главы рода, едва не разрушенного Дорогим Гостем, облик самый что ни на есть подходящий. Равно как и его прозвание – Ручейник.

Скажете, непохож? Ошибаетесь. Похож, и еще как. Только не внешне.

Ручейники строят себе дом – кто же этого не знает? И пусть какие-нибудь другие насекомые разрывают свой кокон, чтобы выйти из него – домик ручейника останется невредимым и после того, как его покинут. Строится домик из всего, что окажется поблизости, и многие любители держат в стеклянных сосудах не диковинных рыбок, а ручейников, подбрасывая им цветной гравий или крохотные причудливые раковинки. А один из столичных ювелиров придумал подкладывать ручейникам золотые чешуйки, нефритовую крошку, жемчуг и мелкие драгоценные камни, чтобы потом мастерить из их драгоценных домиков единственные в своем роде украшения. Когда Най еще только собирался уехать в Далэ, мода на эти украшения бушевала, как ураган.