Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

Тье не помнил, какую фамилию носил когда-то человек, ставший ему дедом – настоящим дедом, не чета Шелковому Кошелю! – и как его тогда прозывали. Наверное, в глубине души малыш Тье отталкивал от себя это знание. Это его дедушка – и все тут! Так было всегда – потому что это правильно. Потому что иначе быть просто не может. А та, прежняя фамилия… ну, догадал кто-то из богов или духов его родиться не в той семье. Пошутил. Бывает.

Но кем он был раньше в той, прежней его жизни, Тье знал – и не забывал никогда.

Старший из восьмерых детей был урожденным ли. Семья была не то, чтобы особенно богатой, но достаточно состоятельной по меркам ее круга. Пятнадцатилетний подросток никогда не ведал лишений. Его ожидали экзамены на должность и государственная служба – такая же, как у его отца и деда – а со временем вступление в брак… жизнь в спокойствии и уважении.

Все рухнуло в одночасье.

Отец юноши оказался замешан в казнокрадстве. Не так была велика его вина – в основном он был на подхвате у крупно проворовавшегося начальника – но и своей выгоды все же не упустил. Слабый человек, не посмевший возразить начальству и подбиравший крохи с его стола – не более того. И лишь поэтому он отделался всего-навсего конфискацией имущества, ссылкой и пожизненным запретом на службу, а его дети – десятилетним запретом. Об экзаменах можно было забыть. Недавние друзья испарились быстрее, чем капля воды с раскаленной сковородки.

Мальчишке, не успевшему еще отметить двойную восьмерку, предстояло найти способ кормить семью. Не имея ни возможности поступить на службу, ни ремесла в руках. Да и каким ремеслом можно прокормить десятерых?

Учительским, конечно. Пусть и впроголодь – а все-таки можно. Тех, кто в состоянии научить кое-как карябать знаки простого письма, немало – но действительно знающие учителя всегда в цене. Бывший ли получил блистательное образование, намереваясь сразу сдавать экзамены высшего ранга. Теперь, когда этот путь на ближайшие десять лет был для него закрыт, оставалось готовить к вступлению на него других.

Время шло. Подрастали братишки и сестренки. Умер отец. А недавний беспечный подросток взрослел, зарабатывая семье на прожитие. Для этого надо было стараться не на страх, а на совесть – и он старался. Всю душу, все свое большое сердце он вкладывал в воспитанников.

И когда десятилетний срок истек, он понял, что не хочет оставлять эту работу ради чиновной должности.

Экзамен сдали сразу двое из его братьев. Потом еще двое. Они разъехались по местам своей новой службы, увозя мать, сестренок и самого младшенького из братьев. Он смог. Он сделал это. Поставил семью на ноги. И мог больше не думать о служебной карьере. Он – учитель. И иной жизни ему не надо.

Обычно его брали в дом ли или ло, и брали в наставники к сыновьям-подросткам. Но Шелковый Кошель, как водится среди толстосумов, не мог не выпендриться. Его сыну было всего шесть лет, когда он нанял мальчику известного и дорогостоящего учителя – вот вам всем! У моего сына все будет самое лучшее! Не только подштанники шелковые, а еще и учитель знаменитый. Конечно, у такого наставника и гонору должно быть порядочно, ну, так это не страшно. Гонор подсобьем. Упетается, тоже шелковый будет. Как подштанники.

Однако сделать из учителя своего сына подштанники Шелковый Кошель не сумел.

Возможно, если бы он как следует пригляделся… но он не приглядывался. Он был занят ценами на шелк, спросом и поставщиками. А сын? Наследник, а как же. Воспитание? Помилуйте, на то к нему учитель и приставлен. А если что не так, в бараний рог согнем за небрежение. Узлом завяжем.

Насколько все было не так, Шелковый Кошель понял только в лесной деревне. Но было поздно.

Все, что ему оставалось – вернувшись домой, выставить мерзавца-учителя вон мало что не пинками. И, разумеется, ославить негодяя по всей столице.

Увернуться от кулаков разъяренного купчины было несложно. Увернуться от напрочь измаранной им репутации оказалось невозможно. И все же наставник не считал свою расплату непомерной. Его воспитанник вырос человеком. И натуру свою не потаил, не по углам хоронил, испуганно выглядывая и тут же прячась – нет, он выпрямился во весь рост и расправил плечи. Он дал отпор отцу и защитил честь любимой. Ради такого остаться на склоне лет вновь без куска хлеба – не жалко.

Привыкать вновь к полуголодной жизни было нелегко, но старый учитель не роптал. Даже когда она оказалась вдобавок еще и полубродячей. В столице ему больше не было места. Да и в других городах репутация рано или поздно настигала его. А хоть бы и не настигла разок, а мимо прошла – кто возьмет в хороший дом учителя без рекомендации? Теперь он учил простейшей грамоте за кусок хлеба, перебиваясь то в небогатых предместьях, то в деревенских школах.

В одной из них его и отыскал его бывший воспитанник. Первое свое дело новоиспеченный сыщик Хао Волчьи Брови выбрал себе сам: найти учителя.

Нужде пришел конец – и теперь уже навсегда. Волчьи Брови никогда бы себе не простил дальнейших странствий своего наставника в поисках пропитания. Он и так не мог себе простить даже того, что случилось. «Прав был Шелковый Кошель – я плохой сын. Все эти годы ты был мне отцом, ты – не он, а я тебя отыскал только теперь». Разве мог учитель отказать бывшему воспитаннику в просьбе, исходящей из самого сердца – усыновить его? И что за беда, что фамилии разные? Душевной шедрости рода Хао можно только позавидовать. Разве могла семья Хао не впустить названного отца своего названного сына? Отныне учитель носил новую фамилию – Хао, и прозвание тоже новое. Зимний Костер – так нарек его Волчьи Брови. Зимней ночью огонь видно издалека, и он не позволит сбиться в пути даже в метель. Зимней ночью огонь – это жизнь, он спасет и отогреет. Он не позволил воспитаннику сбиться с пути и отогрел его душу – какое же иное прозвание ему и носить?

Сколько Воробей себя помнил, дедушка Хао был зимним костром его семьи. И не только семьи – обучать детей дедушка не бросил. Тье был уверен, что до последнего дыхания дедушка будет продолжать учить.

И придумывать всякие хитромудрые вещи.

Потому что он – дедушка Хао.

А Шелковый Кошель пусть хоть повесится. На шелковой веревке!

Ведь если бы не дедушка Хао, все было бы иначе. Отец бы вырос совсем другим человеком. И не было бы на свете известного сыщика Хао Волчьи Брови. И женой его не была бы девушка из лесной деревни. И самого Воробья бы не было. Был бы кто-то другой. И наверное, очень противный. И этот неслучившийся кто-то не возвращался бы после двух лет учебы на сыщика, не проставлялся бы в «Луне и гроше», не получал бы служебное предписание, не обнимал бы родных после долгой разлуки, не разглядывал бы дивное диво – складной зонтик, какой теперь делают в Далэ все мастера, не ждал бы с нетерпением, когда же мама расскажет, что ей такое удалось по части ее любимых деревьев…