Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

Это уже потом Шану пришло в голову, что Най ведь не дурак, и нипочем не истолкует услышанное в подобном смысле. Родители не стали бы гордиться сыном-взяточником. И уж тем более не стали бы похваляться взяткой перед другим сыщиком. И не понять этого Вьюн не может.

Потом.

А в тот момент Шан мог думать лишь о том, чтобы не дать Наю заподозрить его, а потом молча стыдиться возникших подозрений, как только что стыдился сам Шан.

– История давняя, – неловко начал объяснять он. – Я тогда только-только из лончаков вышел. Самое первое мое дело, и волок я его на своем горбу сам. Так получилось. Напарник мой заболел сильно.

Впервые за минувшие два года воспоминание о друге не ранило…

– Если по уму, меня бы временно к кому другому приставить или мне кого в помощь дать. Но тогда немеряно народу слегло. Лихорадка по городу ходила. Поветрие. Врачи и лекаря с ног сбились. Управу, считай, уполовинило – кто в силах, тот кое-как перемогается, а остальные – в лежку. А следствие ждать не станет, когда сыщики прокашляются и на службу выползут. Кто на месте, тот и работает. Без напарника остался – значит, сам дело тянуть будешь, некого к тебе приставить, и напарника ждать некогда. Так и вышло, что размотал я свое первое настоящее дело в одиночку. Там столько было намешано – до сих пор удивляюсь, что разобрался. Два убийства, мошенничество, подлог, поджог… и вроде как все ниточки к одному человеку ведут. А я усомнился. Слишком уж все одно к одному, и слишком уж всего много. И стал разматывать дальше.

– И размотал, – без тени сомнения произнес Най.

– А как же иначе? – азартно воскликнул Тье.

– Размотал, – кивнул Шан. – Подставили человека крупно. Тюрьмой бы не отделался. А человек заметный. Один из самых крупных в нашей области торговец лекарствами. Первого разбору купец, не разносчик уличный. Шуму было много. Он уж и не знает, как нашу управу отблагодарить, зелья всякие нанес для поправки здоровья после лихорадки… а ему все на меня указывают. Мол, мы тут ни при чем, это все Собака, ему и кланяйся. Так если бы он поклонами ограничился!

– И чем он тебя отблагодарить хотел? – хмыкнул Най.

– Да чем захочу! Деньги любые, хоть половину его состояния бери, драгоценности там… да я уж и не упомню сейчас. Остальные сыщики смеются, а мне хоть потолком полезай, так ведь и оттуда стащит и другой потолок в подарок предлагать станет, и непременно золоченый! Чтобы такому сыщику, как я, на него лезть бы не стыдно было. Я ему толкую, что это моя работа, и мзду я не беру, а он – в амбиции! Как же так, один из первейших купцов в городе, а отблагодарить ему не позволяют, да как же его купеческая честь, да как теперь и вообще жить… аж жилы на шее вздулись, сам чуть не плачет – смотреть страшно. Тут уж никому стало не до смеха, стали его успокаивать. Мол, и правда нельзя, да и Храмовая Собака, он весь из себя такой, ему и не нужно ничего, у него только одна мечта – родителям жилье добротное справить, вот он и старается.

– А что купец? – полюбопытствовал Тье.

– Обрадовался купец. Будет тебе дом, кричит. Тут уж мне совсем не до шуток сделалось. Я ему объясняю этак осторожно, что принять такого подарка не могу. А он свое – мол, кто тут о подарке говорит? Я тебе его продам, раз уж ты такая фифа нежная. Вот как есть продам. В рассрочку и за свою цену, без наброса. Такое твоя совесть служебная примет? Не задаром ведь – за деньги! Или и дальше меня обижать станешь?

– Но ты же не стал, – улыбнулся Най.

– Не стал. Это ведь не подарок, не взятка. Обычным порядком мне бы еще не один год колотиться, даже если с рассрочкой. Сам понимаешь, какие бы проценты набежали. За такой дом, как этот, разве под конец жизни только расплатиться. Так что мне сказочно повезло. Дважды повезло. Потому что если не в подарок, а купить, то согласиться можно. И к тому же это не дом жилой раньше был, а склад. Для самых дорогих лекарств. Для тех, которые не меркой отмеряют, а на кончике ножа. Им ведь особые условия подавай. Чтобы и тепло, и не душно, и не сыро. Купец себе другой склад построил, а из этого все зелья вывез и мне его и продал.

– А почему все-таки склад, а не дом? – недоуменно спросил Тье.

– Стыдно сыщику цен не знать, лончак, – хмыкнул Най. – Затверди, спрошу.

– Будет сделано, – покладисто кивнул Тье. – А все-таки?

– При прочих равных, – объяснил Шан, – помещение для самого даже лучшего склада, такого, как этот, стоит вдвое с лихвой дешевле, чем дом такой же поместимости. И это еще, считай, дорогая цена, потому что склад из лучших, не сараюшка какая-нибудь.

– И правда повезло, – согласился Тье.

– Еще бы. Склад, да в рассрочку, да без процентов, и не развалюха, а добротное строение – тут плясать да здравицы петь впору. Конечно, перестроить тут многое пришлось, чтобы по-настоящему жить было можно, ну так ведь руки свои, некупленные.

Сколько Шан спал тогда? Сначала – работа, иной раз и сутки напролет – а дома не отдых ждет, не сон, а инструмент плотницкий… иногда ему казалось, что вернулись годы учебы, когда он спал урывками, иной раз даже на ходу, просыпался на очередном перекрестке и засыпал вновь, благополучно перейдя дорогу или свернув за угол. И вновь рука его спросонок тянулась по старой памяти за книгой – и замирала недоуменно, нащупав вместо нее рубанок.

– Доски и все такое прочее, само собой, не бесплатные – но сами подумайте, кто же сыщику из управы посмеет гнилье подсовывать или полишку цену накрутить? За такое и ответить можно. Так что тяжело было, да – но не сказать, чтобы неподъемно…

Най не на Шана глядел, нет – его взгляд скользил по стенкам, возведенным Шаном, по крепкой мебели, по обережной резьбе на потолочных балках. Все гладко отесано, ладно пригнано – есть чем полюбоваться… сколько же сил, времени, сколько души было вложено в каждую досочку! Сколько боевой ярости, не позволяющей сдаться ни усталости, ни болезни, ни такому простому и человеческому желанию отдохнуть – ведь он сражался за достойное жилье для своих родителей! Нет, не на Шана глядел Най – на эти стены, этот стол, эти балки, и взгляд его Шана не коснулся ни разу. Но Храмовая Собака знал, что Най смотрит на него. В глаза ему смотрит.

– В любом разе дело, считайте, прошлое, – неуклюже примолвил Шан, чтобы хоть так избыть смущение. – Третьего дня я последний взнос выплатил. Теперь всяко полегче будет.

Теперь он точно купит матери новое платье, а отцу – крепкую куртку взамен старой. И они втроем сходят в театр. Обязательно. И чай он будет теперь покупать в лавке «Черный дракон», как сегодня для Ная и Тье, а не тот горлодер, которым приходилось довольствоваться все эти годы. Он будет покупать его на каждый день, а не ради гостей. И пить.

Эта мысль с непривычки не вмещалась в рассудке.