Дарья Иорданская - Во имя Абартона

— Только если мне не потребуется резать мертвецов, — хмыкнула Мэб. — Я даже лягушку не могла разрезать в школьные годы. Нам стоит поспешить, наверное, пока никого нет на улицах.

Эншо кивнул и быстро допил кофе. Мэб последовала его примеру.

На пороге он забрал из рук Мэб саквояж, причем сделал это так естественно, что она не сразу это заметила. Отбирать свою сумку назад, убеждая, что ей не тяжело, смысла не было. Было к тому же в этом нечто приятное, ведь до сей поры вещи за Мэб носили только слуги.

Озеро, мимо которого они шли, чтобы не привлекать лишнее внимание, было все еще окутано туманом. В нем играли искры и сверкали маленькие молнии, он манил и пугал одновременно. В студенческие годы Мэб любила в мае выбираться сюда, чтобы поглазеть на этот туман, он казался чем-то особенно волшебным. Обычно она дожидалась минуты, когда он начнет редеть, и постепенно проступит далекое, но необычайно четкое очертание противоположного берега и собор Эньюэлса, колючий, скребущий башнями небо.

Что, если вчера из-за вмешательства Джермина она сделала что-то не так и все испортила? Мэб передернуло. Эншо словно почувствовал ее тревогу, обернулся и качнул головой каким-то своим мыслям.

На станции было достаточно людно для столь раннего времени. Многие жители городка работали в Кингеморе — это ведь всего два часа по железной дороге. Многие ездили в столицу за покупками и развлечениями. Попадались и профессора университета, нервные, ведущие себя, как беглые преступники. Мэб поймала себя на том, что и сама вжимает голову в плечи, ниже опускает шляпку, чтобы поля скрыли ее лицо. Эншо, отлучавшийся за билетами, вернулся спокойный, уверенный, распространяющий эту уверенность, и она невольно расправила плечи. Следом за мыслью «а что подумают коллеги, увидев Мэб Дерован и Реджинальда Эншо вместе?» пришла другая: «а их какое дело?».

Неспеша к станции подъехал поезд, небольшой — всего семь вагонов, только два из которых первого класса, с небольшими уютными купе. В этом не было особого смысла, ведь дорогу длиной в два часам можно было провести и на обычном диванчике в общем вагоне, но сейчас Мэб была рада уединению.

Или — наоборот — побаивалась его?

Эншо заполнял собой все небольшое пространство благодаря росту, уверенности, всюду следующему за ним запаху трав и нагретого металла. Мэб уже не ощущала собственные духи, все скрыло этим запахом, на первый взгляд неприятным, к которому она привыкала все больше. Мэб села, сняв шляпку, попросила у проводника чашку чая с ромашкой, ей не мешало бы успокоиться, и постаралась принять самый независимый вид. Эншо, устроившийся напротив, раскрыл глазету и углубился в чтение. Мэб не прекращала завидовать тому, как легко он все воспринимает. Вот уж воистину: расслабился и получает своего рода удовольствие.

Дрожь прошла по телу. Мэб нащупала под платьем амулет, вдавила его в кожу и сделала глубокий вдох.

— Ваш чай, леди.

— Благодарю, — дав проводнику на чай, Мэб поднялась и закрыла дверь на засов, не желая видеть незваных гостей.

Поезд тронулся, и, не удержавшись на ногах, она едва не упала. Эншо поймал ее в охапку. У него на коленях, в крепких объятьях было уютно. То, что это чувство тоже наколдованное, не умаляло ни удовольствия, ни смущения.

— Простите, — Мэб попыталась встать, и Эншо, как ей почудилось, неохотно разжал объятья.

— Будьте осторожнее, леди Дерован, — проворчал Эншо, разглаживая смятую газету.

Мэб села, вжалась в спинку дивана, пытаясь держаться от Эншо как можно дальше.

— Мэб. Вы можете звать меня Мэб? Ваше «Дерован» звучит… — восхитительно, соблазнительно, будоражаще, — ужасно.

— Только если вы будете звать меня Реджинальдом.

Если Эншо хотел смутить ее, то ему это не удалось.

— Реджинальд, — не без удовольствия произнесла Мэб.

Миниатюрная, почти всегда сдержанная, каким-то образом леди Мэб Дерован ухитрялась заполнять собой все пространство, даже когда спала. Голова ее склонилась на грудь, волосы закрыли лицо. Реджинальд отодвинул от края столика недопитую чашку чая и попытался сосредоточиться на утренней газете. Однако, чтение прессы редко занимало его, да еще аромат духов леди Мэб будоражил воображение. Дальше будет только хуже. Связь будет становиться все крепче, все глубже, и очень скоро невозможно будет отделить подлинные чувства от морока. Уже сейчас Реджинальд не мог сказать, привлекает ли его эта женщина сама по себе, или во всем виноваты «Грезы».

Приложив некоторое усилие он все же вернулся к чтению и, наткнувшись на первую же заметку, выругался.

— Что такое? — сонно пробормотала Мэб.

— Эньюэлс, кажется, уверен, что получит грант Верне…

Мэб выпрямилась, быстрым движением убрала волосы за уши и мрачно посмотрела на Реджинальда. Все еще сонная и оттого вдвойне очаровательней.

— С чего бы это?

— Как сообщают достоверные источники, — язвительно процитировал Реджинальд, — некоторые проблемы внутри Абартона сильно разочаровали Кристиана Верне и он отдает свое предпочтение прогрессивному Эньюэлсу.

— Что за газета? — Мэб склонила голову, разглядывая заголовки. — Спектатор?

Реджинальд сложил газету и бросил на сиденье рядом с собой.

— Даже он уже опустился до сплетен.

— И что это, интересно, за «достоверные источники»?

— Мне куда интереснее, что за проблемы, — Реджинальд потер переносицу. — Почти все, происходящее в последние недели, может бросить тень на репутацию Абартона, но… разочаровали? Что, пожар? Смерть студента? Эта склянка?

— А еще кто-то влез в музейное хранилище и все там перевернул, — добавила леди Мэб и поморщилась. — Ничего ценного там не хранится, но едва ли можно убедить в том людей, да и во всяком случае, выглядит нехорошо.

— Пропало что-то?

Леди Мэб скорчила гримаску.

— Не знаю, Реджинальд. Этот музей — сущее наказание. Я сама не знаю, что может там обнаружиться. Даже при помощи мисс Шоу, исключительно старательной девушки, я не описала и десятую часть собрания.

Реджинальд откинулся на спинку, сцепил пальцы и уставился прямо перед собой. Смотреть при этом пришлось на леди Мэб, это страшно отвлекало, но отворачиваться к окну, за которым мелькали пасторальные поля и рощи, он не стал.

— Склянка с «Грезами», это раз. Затем пожар в общежитии и гибель студента. В тот же день выясняется, что кто-то соблазнил Лили Шоу и угрожает ей проклятьем и фотографиями. Кстати, проклятье как-то проявляет себя?

Мэб покачала головой.

— Хорошо, будем считать, что это была ложь. Но фотографии точно есть, и они могут появиться в любой момент. Еще у нас есть визит Джермина, его нелепые обвинения и зелье у вас в напитке. И попытка обчистить музей. Все это выглядит, как нелепая студенческая выходка!