Дарья Иорданская - Во имя Абартона

— Хороша выходка! — Мэб передернуло. — Послушайте, Реджинальд, я ничего против вас не имею, но отказываюсь считать это «просто выходкой»! Кто-то бросил склянку с «Грезами» нам под ноги, и я была единственной женщиной!

— Ну, мы не можем сказать, метили ли в баронессу, или хотела раздуть скандал погромче, — ухмыльнулся Реджинальд.

К его удивлению Мэб покраснела.

— Даже представлять не хочу!

Реджинальд предпочел сменить тему.

— Если здесь действительно замешан Эньюэлс, то едва ли Лили Шоу соблазнил кто-то из Королевского Колледжа. Не станут же эти мальчишки причинять вред альма матер своих предков.

— Зря вы так считаете, — покачала головой Мэб. — Девушки из Колледжа Шарлотты, или те, кого приняли на стипендию в Арию и де Линси, испытывают благодарность и уважение. Королевский и Принцессы — всего лишь нескончаемая коктейльная вечеринка. У них нет почтения к наследию предков. Во всяком случае у меня его почти не было. Конечно, хочется думать, что это кто-то посторонний…

Они замолчали надолго. Обсуждать до бесконечности столь неприятную тему не было смысла, это как бередит рану, а больше говорить было не о чем. Леди Мэб, продремав еще минут пятнадцать, тряхнула головой, растрепав прическу, достала из саквояжа листы бумаги и принялась за пометки. Реджинальд последовал ее примеру и вновь углубился в расчеты.

— Вы точно успеете с амулетами в срок?

Реджинальд поднял голову от тетради. Мэб смотрела на него не с недоверием, как думалось, а скорее с легкой тревогой.

— После того, как составлена формула, справиться можно за несколько часов, — успокоил ее Реджинальд, — а у меня есть двое суток.

— А насколько сложнее… — Мэб замялась, — насколько сложнее сделать их именными и соединить с чарами слежения?

Реджинальд опустил взгляд в тетрадь, где среди формул и заметок, среди всех незавязанных нитей крылась такая возможность. Он думал об этом.

— Это не слишком этично.

— Потом ради успокоения нашей совести мы эти амулеты уничтожим.

Реджинальд поменял несколько переменных.

— Вся разница в формуле, сами амулеты в изготовлении мало чем отличаются. Ну и еще, нам потребуется мощный экран, поглощающий остаточные чары.

— С экраном я помогу, — кивнула Мэб.

Реджинальд вздохнул.

— Должен признаться, я думал об этом. Можно попытаться, но…

— Это аморально и незаконно, но я вас не выдам, — полушутливо обещала леди Мэб, а потом вдруг спросила: — Где вы учились?

— Де Линси.

— Поэтому вы так защищаете Абартон?

Реджинальд потер переносицу.

— Нет, не думаю. Дело не в благодарности, особой стипендии и глупостях вроде «он изменил мой мир». Просто… Мне нравится Абартон. Это — на мистическом, пожалуй, уровне — хорошее место.

Леди Мэб задумчиво кивнула.

— Понимаю, о чем вы. Мне в нем понравилось с первого взгляда. Если бы в Университет принимали в двенадцать, я бы там осталась в первое же посещение. Хотя, конечно, колледж Принцессы это сущее наказание, — она вдруг нахмурилась. — В одном ректор точно прав. Нам нужно больше занимать студентов. У них слишком много свободного времени, чтобы выдумывать способы ломать свою жизнь и жизнь окружающих.

— Что ж, радуйтесь: ректор всерьез настроен провести Универсиаду.

Мэб поморщилась.

— А как-то по-другому их занять нельзя? Я искренне уважаю вон Грева, но иногда кажется, все, на что он способен, это бег в мешках и игра в крикет.

— Даже любопытно, леди Мэб, что бы вы предложили?

— Разбор музейного собрания, — степенно отозвалась Мэб. — Ничто так не объединяет, как совместная возня в пыли среди никому ненужного старья. Кстати, я в своей мстительности забыла сказать вам: в даре дорогой кузины Анемоны обнаружилось «Серебряное зеркало». Вы, кажется, его искали.

— «Серебряное зеркало»? — переспросил Реджинальд, и голос, против его воли, дрогнул. — Оригинал или поздний репринт?

— 1624, Бремен. Я пока придержала ее у себя, не стала отдавать в библиотеку

— Леди Мэб, — Реджинальд взял ее руку, провел пальцами по запястью, не сдержавшись, а потом поднес к губам. — С амулетами мы справимся за час с небольшим.

Мэб вновь слегка покраснела, но руку отняла с запозданием и отвернулась к окну.

В Кингеморе Реджинальд всегда был не в своей тарелке. Столица подавляла. Город этот строился не для людей, а для их денег. Все здесь говорило о богатстве, власти, побуждало жить ярко и бессмысленно. Выйдя из здания великолепного Королевского вокзала, старейшего в Кингеморе, гость оказывался на огромной площади, в центре которой высился монумент фельдмаршалу Нуррею, победителю Сорокалетней войны. Прославленный воитель, облаченный в вычурные фантазийные латы, безразлично и высокомерно взирал на копошащихся у его ног букашек. Голуби украшали пометом плечи фельдмаршала, и казалось, на Нуррея набросили грязно-белую мантию. За массивной фигурой возвышались дома, все выше, выше, пока над городом не нависал купол королевской резиденции. Три или четыре года назад Реджинальд купил дом в предместье, это оказалось отличным вложением нажитого капитала и приносило стабильный доход, но он с трудом представлял, что будет здесь жить хотя бы и в старости.

— Куда сначала? — леди Мэб деловито оглядела площадь, высматривая такси.+

Таксисты были еще одной достопримечательностью Кингемора: жадные, жуликоватые, неосторожные, они пугали Реджинальда сильнее педжабарских рикш, которые гоняли не разбирая дороги по горному серпантину. Лично он предпочитал трамваи, но не мог представить себе леди Мэб Дерован в общественном транспорте.

— Лучше сначала заехать в институт и оставить заявку, у них уйдет какое-то время на подбор книг и журналов.

Мэб кивнула, подхватила саквояж, прежде чем это успел сделать Реджинальд, и сбежала по ступеням.

— Так и сделаем. Большинство книг, что я нашла, лежат в открытом доступе, а те, что содержатся в особом хранилище, нам все равно не получить без письма от Абартона.

Отмахнувшись от шумных таксистов, которые почуяли деньги, несмотря на скромный наряд женщины, леди Мэб прошла через площадь и остановилась у трамвайной остановки. Должно быть что-то отразилось на лице Реджинальда, потому что Мэб развеселилась. У нее был приятный смех, чуть хрипловатый, звучный и заразительный. Искренний.

— Что, не ожидали?

— Признаться, нет, — кивнул Реджинальд.

— Мой отец отчего-то обожал трамваи. Думаю, детские воспоминания, — Мэб тепло улыбнулась. — Он любил рассказывать, как прокатился на самом первом, когда ему было семь или восемь лет. Тогда это была, конечно, конка. Отца вообще восхищали технические новинки. Как только что-то появлялось в открытой продаже, оно тут же оказывалось в Имении.