Роберт Беннет - Город клинков

Лалит Бисвал стоит у эркера в дальней стене, сцепив руки за спиной. Между ним и Турин – многочисленные стойки с мечами Рады, и все они шепчут и бормочут в голове у Мулагеш.

Она стоит неподвижно, не зная, что делать. Она-то думала, что он пойдет на стены вместе со всеми.

Тут Бисвал произносит вслух:

– Они говорят только с теми, кто убивал, не правда ли?

Мулагеш некоторое время колеблется, а потом заходит, прикрывает дверь и запирает ее. Вытаскивает из кобуры пистолет и поворачивается к нему:

– Да. Это правда.

– Я тоже так подумал, – говорит он. – Многие солдаты здесь считают, что это просто игра воображения.

Он поворачивается и смотрит на нее, склонив голову к плечу, прислушиваясь к голосам и налетающему волной вою сирен.

– Началось.

– Да.

– Тогда зачем ты здесь, Турин? Да, я сделал это. Выстрелил первым, и началась война. Она должна была начаться еще давно. Точка невозврата пройдена.

Голос у Бисвала мягкий и безмятежный, а глаза затянуты дымкой, словно он принял какой-то наркотик. Он смотрит на пистолет в ее руке:

– Ты застрелишь меня?

– Только если придется. – И она оглядывает комнату в поисках меча Вуртьи.

Жилая комната оказывается не столь аскетичной, как Мулагеш себе воображала: тут и удобная кровать, и картины, и стол красивый, и даже наполовину заставленная книгами полка.

– Ты это ищешь? – спокойно спрашивает Бисвал.

И достает из кармана что-то маленькое, черное, изогнутое и странное на вид – что-то, что можно принять за человеческую руку, сомкнувшуюся на пустом месте, только если посмотреть под определенным углом.

Увидев меч, Мулагеш застывает на месте.

– Что это? – спрашивает он.

Она не отвечает. Самое главное, непонятно, вооружен он или нет: пистолета и кобуры не видно, и это как-то странно.

– Что это за вещь, Турин? Мы нашли ее при тебе в доме Смолиск.

Мулагеш начинает медленно двигаться к нему.

– Я почувствовал, как он задал мне вопрос, – мягко произносит он. – Он говорил со мной, пока я нес его в кармане, когда зазвучали сирены, когда я понял, что случилось. Это было настолько удивительно, что мне пришлось уйти.

Мулагеш крепче сжимает пальцы на пистолете:

– Что он сказал, Лалит?

– Он что-то спросил у меня – спросил: я – это он? Он спросил, являюсь ли я… этой вещью. Вещью, которую держу в руке. А может, он спросил, является ли он частью меня. Или я – частью него. Я не очень понял. Не знал, что ответить. Что это, Турин? Что ты нашла, скажи.

– Что бы ни нашла – это не твое. Отдай его мне. Немедленно. И я уйду с миром.

– А если я позову стражу?

– Я знаю, что тут никого нет. Ты здесь один.

Он задумывается:

– Нет, – наконец отвечает он. – Нет, я тебе его не отдам.

Она поднимает пистолет, целясь в него.

– Я не шучу, Лалит. У меня нет на это времени – корабли уже на подходе.

– Я тебя знаю, Турин, – говорит он. – Убить своего командира… от этого ты никогда не оправишься.

– Это не первый раз, когда мне придется убить товарища по оружию, – мягко говорит она.

– Понятно. Но я все равно его тебе не отдам. Или ты думала, что я не готов умереть за это?

– Вместе со всеми своими солдатами?

– Я абсолютно уверен, – бесстрастно говорит он, – в нашей безоговорочной победе. Мы солдаты Сайпура. Мы не проиграли ни одной войны.

– Ты сошел с ума.

Пистолет дрожит в ее руке.

– Ты из-за этого приказал убить Сигню?

– Харквальдссон? Это был несчастный случай. Сопутствующие потери.

– У тебя их в последнее время слишком много, не находишь? – Мулагеш тяжело дышит. – Она была моей подругой.

– Она была дрейлингкой. И получила воспитание во вражеской стране. И ты, и она своими действиями нарушили приказ, отданный местными сайпурскими властями. Но я пытаюсь служить высшему благу.

– Твое высшее благо подразумевает смерть слишком многих невинных людей, Лалит, – говорит Мулагеш. – Отдай мне меч, иначе, клянусь, я тебя пристрелю.

– Меч? – он смотрит на клинок. – Это меч? На миг, пока он лежал у меня в кармане, я почему-то подумал, что это человеческая рука… А когда я взял его, то посмотрел на мир и увидел море огня и тысячи знамен, развевающихся на ветру… – Бисвал смотрит на нее. – Это же не просто меч, правда? Он сильнее тех мечей, что делала Рада. Что же это?

– Я дам тебе последний шанс.

– А давай сделаем вот что, – неожиданно воодушевляется Бисвал. Он запихивает меч обратно под плащ. – Я помню, как ты тренировалась и никто не мог победить тебя в поединке на мечах. Вы бились на деревянных мечах, и мне сразу становилось ясно, чем кончится очередная дуэль – твой противник будет двигаться слишком медленно и выйдет из схватки, весь покрытый синяками. Я это хорошо помню.

Он подходит к одной из стоек и выбирает меч – видимо, грубой работы, тот, что не активировался, – потому что в Бисвала никто не вселяется.

Удачно вышло. Для него – и для Мулагеш.

– Я, естественно, никогда с тобой не сходился. Это было бы неприлично для офицера в моем звании. Но мне очень хотелось. Очень хотелось испытать свою выносливость в поединке с лучшим солдатом под моим командованием… Мы с тобой, Турин, не можем без боя, и надо же – сейчас случится самая великая битва в нашей с тобой жизни. И мне кажется логичным, чтобы мы сошлись с тобой в поединке за обладание этой штукой, этим странным шепчущим пустяком.

Мулагеш держит его на прицеле и молчит.

Он улыбается и взмахивает мечом.

– А что, Рада знала свое дело. Интересно, этой штукой можно порезаться? – Улыбка его становится не такой веселой. – И будешь ли ты достойным противником, ведь у тебя всего одна рука? – Бисвал идет к другой стене комнаты и пинком сдвигает кушетку, чтобы очистить место для поединка. Потом снова оборачивается к Мулагеш. Глаза его странно поблескивают. – Ну давай же. Испытай себя. Пусть воинское искусство нас рассудит. Кто из нас праведен? Решай.

Мулагеш нажимает на спусковой крючок.

Пуля пробивает Бисвалу грудь и в мелкие осколки расшибает окно за его спиной. В комнату врывается холодный морозный ветер.

Бисвал изумленно смотрит на свою грудь. Из раны течет кровь, заливая пол у его ног.

Он поднимает на нее неверящий злой взгляд:

– Поверить не могу… ты… ты…

Она стреляет снова. И снова попадает ему в грудь. Он смаргивает широко раскрытыми глазами, клинок выпадает из руки и с лязгом валится на пол. Бисвал делает шаг вперед, а потом падает, рука его скребется, чтобы добраться до меча, но тот лежит слишком далеко.

Мулагеш медленно подходит, все так же держа его на прицеле.

– Ты выстрелила в меня, – тихо говорит он. – Поверить не могу, ты – выстрелила…

– Я не такая, как ты, Лалит, – отзывается она. Вкладывая в кобуру пистолет, она нагибается и запускает руку ему под плащ. – Ты всегда думал, что война – такое грандиозное театральное представление. А для меня война – когда люди просто убивают друг друга. И это самое отвратительное, что может сделать человек. – Она вынимает меч Вуртьи. Он весь покрыт кровью Бисвала. – А потому хочешь убить – не делай из этого шоу.