Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

Он переключил внимание на новости.

Журналисты с несвойственным для изложения сухих фактов возбуждением описывали, как группа мусульман осквернила в Париже католические храмы, и в тот же день христиане напали на совершавших намаз мусульман и вырезали ножами на их лбах кресты. Ниже была написана короткая заметка: «США взялись за интервенцию в Иран» . Европейские политики не высказывали своего мнения насчёт решения государственного департамента Америки, зато вовсю кричали о зверствах в Париже, проклиная религии как источник зла.

— Хороший отвлекающий манёвр, — сказал Мелькарт, возвращая газету Виктории. — Междоусобные войны кажутся актуальнее мировых. Всё это выглядит как начало чего-то большого и страшного.

— Согласна, сценарий превосходный. Знаете, определить победу в шахматах можно по нескольким ходам в начале, затем игрок пожинает плоды ошибок своего оппонента. Перед масштабной войной людей провоцируют на локальные вспышки насилия, используя национальные и религиозные чувства. Оскорблений никто не терпит. Режиссёр надавил на больное, теперь будет ждать реакции. Восток и Запад разделили на враждующие стороны.

— Бизнесмены извлекут немалую выгоду.

— К сожалению, это так. Войны с мусульманскими странами идут на пользу европейской и американской экономике. Это спустя годы, десятилетия будут говорить о невинноубиенных жителях. Сейчас положение жертв никому не интересно.

Виктория обвела взглядом не оправившуюся после погромов Оксфорд-стрит.

— А могут ли люди воспротивиться игре политиков? Могут ли отказаться от войны, в которую их втягивают? Если бы никто не брал в руки оружие, несмотря на приказы?

— Тогда сотрётся разница между индивидуальностью и биомассой, — женщина усмехнулась, наблюдая за тем, как Мелькарт пытается найти выход из тысячелетней ловушки. — Когда марионетка свергает кукловода, она перестаёт быть собой. Она сама становится кукловодом.

— И действует исключительно в своих интересах, — мрачно добавил он.

— Ну, не всё так плохо. На бедствиях и крови обычно усваивают уроки. Например, после резни между Севером и Югом американцы навсегда оставили идею воевать на своей территории. Такова суть развития человеческой цивилизации. Одно влечёт за собой другое. Кто ориентируется в истории и знает о событиях прошлого, легко составит прогноз на будущее. Общество пожинает плоды, которые сеет.

— И что же мы посеем, когда правительство Ирана будет свергнуто?

— Я сомневаюсь в успехе этой интервенции.

— Вот как? — Мелькарт жадно всматривался в стальные глаза Виктории. — Похоже, вам известно больше, чем остальным.

— Скажем так: я имею кое-какое представление, но прямого отношения к этому не имею.

— Поэтому и предпринимать ничего не собираетесь?

На лице женщины отразилось удивление.

— Я тоже действую в своих интересах.

— Простите, я спросил без умысла. Мне просто любопытно.

— Так же, как и мне. Что вы расскажите на конференции? Ваш материал… на чём он строится?

— Я продвигаю идею безграничных возможностей.

— Насколько безграничных?

— Настолько, что человек неотличим от бога.

— Это близко к теории о сверхчеловеке?

— Да, кое-что я позаимствовал из ницшеанства. Но опирался в основном на «запрещённую» археологию.

— О-о… Готовьтесь к публичной казни.

Мелькарт понимающе рассмеялся.

— Честно говоря, на скандал я как раз и рассчитываю.

— Надеюсь, меня вы не впишите в доказательную базу?

— Уже вписал. Мысленно.

Пару мгновений они смотрели друг на друга, словно в отражение зеркала.

— Холодно, — Мелькарт отстранился первым. — Вовремя покинуть поле боя — целое искусство. Так что я, пожалуй, пойду. Пока окончательно не втянулся и не забыл о делах.

— А их у вас много?

— Больше, чем хотелось бы.

Виктория знала, что подразумевалось под этим побегом. Хитрый Мелькарт не навязывался, чтобы не демонстрировать явный интерес к её личности, избавляясь тем самым от удела доступного, испробованного куска мяса, от которого бы она потом отделалась за ненадобностью. Каким бы сильным ни было желание юноши сблизиться с ней, он посчитал, что первый шаг должна сделать Виктория, определив точку невозврата. И пока она не решила, чего же именно ждёт от их отношений, не имела права его задерживать. Фрау Морреаф оставалось только наблюдать за удаляющейся фигурой и мокнуть под дождём в одиночестве.

«Она не пришла».

Лёгкий укол разочарования. И пощёчина самолюбию.

Стоя на трибуне, Мелькарт пытался отыскать взглядом Викторию в заполненной монохромными лицами аудитории и не мог поверить, что бессмертная пренебрегла им. Что ж, удар подействовал весьма отрезвляюще. С чего он взял, что фрау Морреаф прибежит по первому зову? «Неприятно, но незначительно», — подумал Мелькарт, не желая терять самообладания. На нём было сосредоточено внимание десятков людей, все ждали его слова, зная, что этот мальчик не подведёт, ведь он особенный — яркая, уверенная в себе личность.

На огромном экране мелькали картины и фотографии, иллюстрирующие трактат. казалось, чёрные глаза Мелькарта смотрят на каждого слушателя в отдельности.

— Происхождение человека волнует нас ровно столько, сколько мы существуем на планете. С веками представления о мире менялись, менялись и мнения о том, откуда взялся наш вид. Теорий множество, и среди них нет ни одной, которую мы бы опровергли. Скажем, теория о божественном происхождении: помнится, Фома Аквинский привёл пять доказательств существования Бога. Атеисты в свою очередь приводят доказательства его небытия. То же можно сказать и про учение Чарльза Дарвина: бессмысленно отрицать теорию эволюции, ведь образование видов, их популяции, естественный отбор подтверждены фактами, тогда как происхождение от обезьяны вызывает недоверие. Мы не смеем осуждать ни Фому Аквинского, ни Дарвина, ни кого бы то ни было в том, что эти люди размышляли над актуальной во все времена проблемой. всё, что мы можем делать — опираться на опыт и совершать новые открытия. Но прежде чем ставить вопрос о происхождении, следует разобраться: а кем вообще является человек? Что это за существо?

От общих фраз, выражающих мнение большинства, Мелькарт незаметно переключился на собственное. Слушатели сами не поняли, когда вдруг начали воспринимать слова мальчика на веру. Во всём, что он говорил, имел место здравый смысл, однако данные, которыми пользовался Мелькарт, брали истоки из «запрещённой» археологии — той, что шла вразрез с официальной научной точкой зрения. Выдвинутые тезисы вели к мысли, что человек лишь отчасти связан с животными по генетической линии, однако же аналогов не имеет. Приводимые в пример археологические находки вкупе с аргументированными выводами превращали дарвиновское мнение о родстве с обезьянами в глупость, а религиозные мифы — в пережиток прошлого. Человек не вписывался в экосистему, не воспринимал негласные для всего животного мира законы, не довольствовался инстинктами на протяжении миллионов лет. Во все известные эпохи, даже самые древние, наличествовало разумное существо, которое претерпевало внешние изменения с учётом окружающей среды, географии. В трактате Мелькарта человек представал едва ли не богом. Использование высокого уровня интеллекта, как и развитие энергетического потенциала, поднимал человека до уникума, творца самого себя. Нетленные тела тибетских лам, не сгнившие за столетия, останки великанов, которым насчитывалось девять миллионов лет, коллекция доисторических камней с изображениями людей и динозавров — странные находки оправдывали существование не животного, но бога, способного на чудеса. Цивилизации циклично сменяли друг друга, технологические достижения заново всплывали как образцы прорыва XIX–XX веков. В вину, по которой происхождение человека остаётся загадкой, Мелькарт ставил естественное вырождение.