Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

— Не просто. это ваш шанс узнать меня. Стать частью моего мира. Дважды предлагать не буду.

Она накрыла лоб тыльной стороной ладони.

Покушение было неожиданным. Если бы не выработанные рефлексы, голова слетела бы с плеч. Прямо на улице, среди бела дня прогремели выстрелы, и несколько пуль попали в тело. Затем убийцы норовили отрезать ей голову — они знали, как расправляться с бессмертным. Виктория слышала лязг металла и видела блеск наточенного лезвия. Она не скрывала свою ярость, когда отнятым кинжалом рубила наёмников. Подоспевший Клод помог забраться в машину, вытащил из ран пули, после чего исполнил странное распоряжение — проник на квартиру какого-то Мелькарта Тессера и собрал вещи первой необходимости в рюкзак, пригодный для длительной пешей дороги. Клод недоумевал, почему Виктория считала, что этот Тессера отправится с ней в Индию на неизвестный срок, но когда увидел его — темноволосого парня, худощавого, жилистого, весьма привлекательного, с чёрными глазами, в бездне которых плескалась мгла неизведанных чувств, — понял причину. То, как Мелькарт смотрел на Викторию, вызвало у Клода неприязнь: будь он девкой, испугался бы, — но фрау спокойно относилась к жадному взгляду мальчишки. Жадному до умственного слияния, до духовного воссоединения. Про таких, как Тессера, говорят «чёртов маньяк», да он скорее всего и был маньяком, подумал Клод, ведь он нисколько не удивился приглашению ни с того ни с сего посетить Индию, как будто ожидал, что фрау Морреаф про него вспомнит. Он словно был готов к подобному повороту событий. Клод повидал массу людей, но этот мальчик значительно отличался. было в нём что-то, но что именно, Клод пока сказать не мог.

Агента больше волновало состояние хозяйки. Виктория выглядела бледнее обычного: возможно, пули были отравлены, и организм боролся с заражением крови. Дыхание участилось, стало тяжелее. Глаза она так и не открыла.

— Дай ей попить, — Клод, не отрываясь от дороги, бросил Мелькарту бутылку воды. Тот отвернул крышку, наклонился к женщине и прислонил отверстие к её губам. Виктория сделала несколько нетерпеливых глотков.

— Ей хуже, — Мелькарт снял прилипшие к скулам волосы и коснулся похолодевших рук. — Она ведь должна поправиться?

— Ты знаешь, кто такая фрау Морреаф? — резко спросил Клод.

— Я знаю, что она живёт семьсот тридцать пять лет.

— О, ты в курсе. Не ожидал, что вы так хорошо знакомы.

— А кто ты? — Мелькарт послал Клоду неприязненный взгляд.

— Тот, кто душу вырвет ради этой женщины. Увижу за тобой грешок — на куски порву. Со мной лучше не играть.

— Как тебя зовут?

— Клод Каро.

— Личный телохранитель фрау?

— А кто ты? Студент?

— А что, похож?

— Похож.

— И часто фрау проводит время со студентами?

— Ты не огрызайся. Молоко на губах не обсохло. Один неверный шаг — и пеняй на себя!

— Сигарету…, — прошептала Виктория на выдохе.

— Нельзя, — отрезал Клод.

— Курить хочу.

— Сказал же: нельзя!

— Её ломает, — Мелькарт сжал ладони женщины в своих, стараясь согреть.

— Вижу. Мы почти приехали.

Впереди показался аэропорт Хитроу.

— Наконец-то, — Виктория приоткрыла глаза. — Этот апокалиптический город вытрепал мне все нервы.

— Вы сами начали рыть могилу, вернувшись сюда, — из отражения зеркальца на фрау устремился недовольный взгляд. — Очевидно же, он оккупировал Англию. Здесь полно его людей.

— Я не крыса, чтобы в норе отсиживаться! — в голосе Виктории послышались скрипучие нотки.

— Сперва выздороветь надо.

— Он ждёт, что я буду прятаться? Как он? Трус! Даже на глаза боится попасться! Предпочитает бандитов своих подсылать. Что он ещё предпримет? Проберётся в мой дом под покровом ночи, как вор?

— За ним благородство никогда не водилось. Вы имеете дело с обманщиком и ублюдком, а ждёте, что он один на один сражаться выйдет.

— Я не знаю, чего от него ждать. Люди имеют скверное свойство меняться. А за триста лет и вовсе можно исковеркаться до неузнаваемости. По нему все светские львицы с ума сходили, готовы были и в огонь, и в воду идти. Графини, как последние сельские шлюхи, юбки задирали. А теперь что? Он также трахает жён лордов? Или у него уже другие вкусы? Я всё о нём знала, всё! А потом триста лет забвения… И ничего. Ни лица, ни характера, ни привычек. Чистый лист.

— Успокойтесь. Переживать будете, когда придёт время переживать. Сейчас вам главное здоровье поправить, — говорил Клод тоном, не терпящим пререканий.

Они припарковались у входа в аэропорт: позже Морган должен был забрать машину. Виктория выбралась из салона и глубоко вдохнула свежий осенний воздух. Клод вручил Мелькарту его рюкзак с паспортом, дал женщине опереться на своё плечо, и, поддерживая за талию, повёл внутрь здания.

Самолёт готовился отвезти их в Дели.

— Впервые увиделись в октябре. В Риме. Вчера встретились во второй раз.

— Со второй встречи уже в Индию, — Клод отвёл взгляд от сидевшего напротив парня. — Неужели…?

— Это не похоже на Викторию? — предположил Мелькарт, пытаясь уловить суть размышлений телохранителя.

— Не в этом дело, — покачал он головой, но продолжать не стал.

Самолёт летел в тысячах метрах над землёй. За иллюминатором не было ничего, кроме бесконечной пустой синевы.

Виктория вернулась из туалета — её снова рвало. Под глазами залегли тени, с бледного, как мел, лица не сходило выражение глубокой усталости. Женщина чувствовала себя совершенно разбитой, и это состояние с каждой минутой только усиливалось.

— Как вы? — не успела она сесть в кресло, как Клод поспешно укутал её пледом.

— Отрава так и не вышла. Кровь распространяет яд по всему телу.

— Прежде подобное случалось?

— Да, но я легче это переносила. Обычно регенерация проходит быстрее. Похоже, это очень сильный яд.

— Вы уверены, что гуру ещё жив?

— Я… На самом деле, я очень надеюсь, что он жив. В любом случае, реальную помощь я могу получить лишь там.

Виктория действительно не была уверена, что застанет индийского целителя живым, в той деревушке, где видела его в последний раз. Она ненавидела свою беспомощность. Организм почти никогда не подводил, но, очевидно, не всё бывает вечным: ни мир, в котором люди жили, как в огромном муравейнике, ни их законы. Виктория ехала в дебри Индии за спасением — в место, где кое-как ещё сохранился оплот древних традиций, многотысячелетней мудрости, знаний и умений. И боялась, что обнаружит его осколки. Вместо прежнего гуру увидит людей, продающих жалкое подобие древних ценностей за доллары. Для гуру, которого помнила фрау, не существовали деньги: он жил более свободно, чем другие, и искренне не понимал, как можно находить удовольствие в созерцании зелёных купюр. В благодарность за спасение люди оставляли ему деньги, полагая, что тем самым сумеют оплатить долг, но он использовал их для разжигания костра.