Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

Путь на вершину холма похож был на лестницу. Ступень за ступенью — земля, песок, камни… Казалось, они пешком преодолели несколько километров, прежде чем получить шанс осмотреть джунгли с возвышенности.

Гуру жил на отшибе, в небольшом доме у ручья, без каких-либо притязаний на комфорт. Дом словно был вшит в окружающие его деревья.

Дверь распахнулась, и в проёме показался старик. Мелькарт прищурился, пытаясь разглядеть его лучше. Гуру был худым и высоким. Белая курта контрастировала с тёмной кожей. Испещрённое глубокими морщинами лицо пряталось под сенью длинных седых волос. Увидев гостей, он удивился, не сразу догадавшись, кто именно забрёл в такую глушь, на север страны, к подножию Гималаев. Клод вышел вперёд и молча показал ему женщину. Покоившаяся на крепких руках Виктория так и не очнулась. Казалось, она вообще не подавала признаков жизни.

Гуру провёл ладонью по её мокрому лбу. Пальцы старика венчали длинные острые ногти, и в другой ситуации Клод вряд ли позволил бы этому страшилищу коснуться госпожи, но в такой момент протестовать права не имел.

— Несы ийё в дхом, — проскрежетал на ломаном английском гуру.

Шевелящиеся губы обнажили нестройный ряд поломанных жёлтых зубов. Изо рта пополз запах чего-то разлагающегося и отвратительного. Нервно сглотнув, Клод воспользовался приглашением и внёс неподвижную женщину в комнату.

— Нйет! — выкрикнул гуру, заметив, что Мелькарт направился вслед за ним. — Ракшас останйется снаружи!

Клод на пороге мотнул головой, мол, не до тебя сейчас, подожди, и, оказавшись в стенах дома, положил Викторию на продолговатый деревянный стол.

Гуру болтал что-то на своём языке, вынимая из полок и ящиков всякие вещи, на вид — обычные бытовые предметы. У мужчины сложилось впечатление, что индус ругал иноземцев на чём свет стоит, применяя красочные эпитеты и метафоры. Он хотел было склониться к фрау, но гуру внезапно стал толкать Клода на улицу.

— Жды там, нйе мйешай! — вымолвил старик по-английски, и агенту пришлось повиноваться.

Скинув поклажу, Мелькарт устроился на земле. Живописный пейзаж дарил приятное чувство успокоения. Клод присоединился, со вздохом рухнув рядом.

— Прогнал тебя? — спросил Мелькарт.

— Ага, — мужчина, морщась, принялся растирать уставшие ноги. — У нас осталось виски?

Под монотонное чтение мантр вены на бледной коже Виктории вздулись и почернели, обрисовывая на теле тонкий узор. Сухие губы раскрылись в порыве вдохнуть больше воздуха. Из груди доносились протяжные хриплые стоны.

Гуру водил ложкой по блюдцу с водой и всё читал, читал, читал, глядя куда-то в пространство. На женщину страшно было смотреть. В широко распахнутых глазах закатились зрачки, сама она дёргалась в конвульсиях, остервенело царапая поверхность стола.

В комнате пахло благовониями. В лампадах плясало пламя. Двухголовый дэв смеялся. По стенам бегали чёрные тени.

Ритуал по исцелению длился уже полчаса, и эти полчаса напоминали кошмар, которому не было конца и края.

Истошный крик огласил окрестности и стал апогеем происходящего, когда из внутренностей к горлу подкатила чёрная жижа и выплеснулась наружу. Отчаянно сопротивлявшийся организм, наконец, отверг яд. Голос гуру вознёсся, перекрывая вопль боли.

Вода в блюдце потемнела.

Лишь после того, как гуру закончил чтение мантр, сознание Виктории прояснилось, и она, перевернувшись на бок, начала отплёвываться и ладонью стирать с губ остатки отравы. Вены приняли привычный голубоватый оттенок, цвет кожи сровнялся.

— Арджун… Арджун, ты спас меня, — прошептала Виктория, подняв на старого индуса осмысленный взгляд.

— Тебя спас не я, а тот мужчина, что сюда принёс, — ответил гуру. — И твой хинди просто отвратительный.

— Некому учить…

— Кто-то не хочет учиться.

— Не так уж часто выпадает шанс поговорить на хинди.

— Какими ещё отговорками прикроешься? — индус избавился от воды, ставшей грязной по завершению ритуала, и принялся мыть руки. — Нынче у тебя опасный враг.

— Да, как-то нехорошо получилось. Что это за яд вообще?

— Этот яд повергает бессмертных, — гуру откинул длинные волосы, открывая лицо. На Викторию уставились немигающие глаза странного золотистого цвета. — Тебе повезло, что я ещё здесь.

— Да, не спорю.

— Необычная у тебя компания, — индус перевёл взгляд на дверь. — Всё никак не могу понять, зачем ты взяла с собой этого…

— Что ты там бормочешь? — Виктория слезла со стола и попробовала устоять на ногах. Силы пока к ней не вернулись. — Так что за яд?

— Яд повергает бессмертных.

— Это я уже слышала.

— Но на себе его не испытывала.

— Как видишь.

Гуру отвернулся.

— Это что, такая большая тайна? — Виктория развела руками, испытывая лёгкий прилив раздражения. Поведение Арджуна ей не нравилось.

— Это не просто яд, — передёрнул плечами гуру, между тем делая вид, что засовывает блюдце обратно на полку. — Это кровь роланга.

— Роланга? — к сердцу подкатило нехорошее предчувствие. — Ты имеешь в виду…

— Да, имею в виду тех самых ролангов, — на этот раз раздражение пытался скрыть гуру. — Ты же не думала, что твой враг использует что-нибудь простенькое? Чем люди убивают друг друга? Пули, ножи… Нет, в твоём случае это не работает. Ему нужно было оружие против бессмертных, оружие мёртвых, и он его получил.

— Откуда? — Виктория присела на ковёр, поддаваясь слабости. — Откуда у него кровь роланга? Как ему вообще удалось добыть её?

— Вероятно, так же, как удалось поднять роланга. Способов много.

— Я его совсем не знаю. Когда-то он казался лёгкой добычей. Бежал от меня по снегу, как загнанный олень… Не побоялся замёрзнуть в водах реки, прыгнул с обрыва вниз, — на губах Виктории заиграла усмешка. — Через смерть мы освобождаемся, Арджун. Падаем только затем, чтобы взлететь ещё выше. Сгораем в пламени, чтобы воспрять из пепла.

— А сколько раз умирала ты? — спросил гуру. — И сколько раз тебе предстоит умереть?

— Умереть можно один раз и окончательно, а можно умирать каждый день.

— Если каждый день вызывать на бой богов, чего ж тогда роптать на незавидную долю?

— О чём ты, Арджун?

— Я говорю о том ракшасе, которого ты привела сюда, — увенчанный острым ногтем палец уставился на окно. Не понимая, кого подразумевал гуру, Виктория поднялась с пола и выглянула на улицу.

Клод сидел на траве и цедил виски. Кругом лежали их рюкзаки. Прислонившись к стволу дерева, Мелькарт смотрел вдаль на развёрнутую долину. Его привлёк вид леса, распластавшегося у подножия снежных гор, извилистой реки и кристально чистого неба. Виктория не видела выражения лица мальчика, но ей приятно было наблюдать, как ветер играл в его волосах. Ладонью Мелькарт поглаживал кору дерева, будто ласкал, и отчего-то хотелось представить, что он водит этой рукой по её телу. Виктория порывисто вздохнула.