Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

Парень чувствовал, его мысль не вполне оформлена, однако ему приятно было видеть завороженные лица слушателей. Талантливый оратор способен убедить толпу в чём угодно, порой слова не требовали разумности — важнее было звучание. Поэтому когда Мелькарт заметил, что посетители вперились в него широко распахнутыми глазами и забыли дышать, он больше не думал о рамках трактата. Он понял, что внушил веру, пусть даже основанную на слепоте.

Пожалуй, когда-то давно за много миль от Лондона, на холмистой возвышенности стоял привлекательный мужчина в светлых одеяниях, а вокруг него собралась толпа обездоленных. Этот мужчина сочувствовал чужим бедам и на злобу отвечал искренней улыбкой, давая то, от чего люди отвыкли. А потом его прибили к кресту, позорно пряча за жестокостью собственный страх. Лишь спустя годы у него стали вымаливать прощение.

Мелькарт смотрел на людей и чувствовал, как сильно их презирает. Юноше не терпелось сказать, что именно таких как они и постигает естественное вырождение — безвольную скотину, сторонящуюся своего же мнения. Животное — тот, кто верит в себя как в животное, а бог — тот, кто верит в себя как в бога. В этом Мелькарт видел отличие плотника Иисуса от миллиона других плотников, в этом находил разницу между гением и толпой.

Двадцатилетний парень продолжал выискивать взглядом женщину, которая вопреки обещанию не пришла на его проповедь. Он страстно желал заглянуть в её ледяные глаза и выложить всё, что рьяно раздирало душу, но Виктория Морреаф не сочла нужным явиться к очередному пророку, решившему доказать, какой он особенный. Она и без его крика знала о природной уникальности человека, и весь этот трактат, написанный с величайшим воодушевлением, превращался в груду макулатуры пред своим же создателем.

После окончания конференции к Мелькарту подошёл низенький полный мужчина с удивительно живыми, яркими глазами. Волнистые каштановые волосы ореолом окружали лицо, запоминающееся выпуклыми сальными щеками и ямкой под губами. серый пиджак сдерживал круглый живот. Мелькарт впервые увидел профессора Аллегретти.

— Прекрасная речь, — в голосе итальянца не проскакивало ни толики лести. — Вы далеко пойдёте, Тессера.

Из кипы поклонников только он вызывал интерес. Профессор Болонского университета изъявил желание посетить Англию исключительно ради работы Мелькарта. Пару дней они вели активную переписку в чате. Азраил Аллегретти производил впечатление толкового учёного, который старался объективно подходить к вещам. Отчего-то идеи о человеке-боге понравились ему особенно. Он даже порекомендовал несколько научных трудов.

— Ваши советы подоспели как нельзя вовремя, — вежливо ответил Мелькарт, припоминая их недавнюю переписку.

— О, я всегда рад помочь молодым, — итальянец небрежно пожал плечами. — Ваши мысли по поводу уникальности человеческого существа пришлись мне по вкусу. Я не привык лить воду, поэтому говорю сразу: давайте отужинаем вместе. Поверьте, нам найдётся что обсудить.

— Синьор Аллегретти…

— Азраил, пожалуйста.

Мелькарт поразился его прямоте и даже не нашёл, что добавить. С одной стороны, предложение прозвучало неожиданно, но действительно, так ли необходимо было лить воду?

— Хорошо, — кивнул он.

— Я напишу вам, — Азраил моментально закончил разговор и исчез из аудитории, ни с кем не обмолвившись. Собравшиеся здесь учёные мало интересовали итальянца. Однако раздумывать над его странным поведением Мелькарту было некогда. В следующие полчаса пришлось выслушивать излияния: кто-то горячо отстаивал Дарвина и провоцировал окружающих на спор, а непонятно откуда взявшийся священник англиканской церкви не преминул указать на отсутствие богобоязненности. Мелькарт как раз ожидал скандала: столкновение мировоззрений всегда сулило долгие, изнуряющие баталии.

Воспользовавшись случаем, он сбежал из университета. Желанное облегчение накрыло на холодной, влажной после дождя улице.

Не успел он пройти и пару кварталов, как возле тротуара его настиг автомобиль. Заднее окно приоткрылось, и Мелькарт увидел Викторию.

— Не составите компанию? — спросила она хриплым, срывающимся голосом.

— И чем же я заслужил такую честь? — Мелькарт сам не знал, почему вдруг ощетинился. Наверное, из-за уязвлённого самолюбия.

— Вы что, обиделись на меня? — Виктория засмеялась. — Вот уж не предполагала, что вы настолько чувствительны!

— Вы неправильно меня поняли…

Фрау Морреаф смотрела на него, как на прелюбопытный экземпляр.

— Садитесь в машину, — произнесла она и отодвинулась. Уговаривать его Виктория не собиралась, следующий шаг принадлежал Мелькарту, и он его преодолел, когда, стиснув челюсти, забрался в салон.

— Куда теперь? — задал вопрос шофёр, предварительно окинув мальчика оценивающим взглядом, подмечающим малейшие детали.

— В аэропорт, — ответила Виктория.

— Вы улетаете? — Мелькарт, игнорируя внимание шофёра, уставился на точёный профиль женщины, которая положила голову на спинку дивана и прикрыла глаза. Только теперь он заметил, что она устала: грудь вздымалась, будто после продолжительного бега, язык то и дело скользил по пересохшим губам.

— Мы улетаем, — выдохнула она.

— Улетаем? куда?

— В Индию.

— У меня с собой нет паспорта.

— Он у нас, — шофёр вытащил из нагрудного кармана книжицу, в которой Мелькарт безошибочно угадал собственный загранпаспорт, и помахал ею. — Составишь компанию фрау.

Мелькарт хотел потребовать объяснений, но не успел. Виктория заговорила первой:

— Не волнуйтесь, ваши вещи в безопасности. Считайте эту поездку… курортом.

— Можно было и заранее предупредить.

— Да кто же знал, что…, — выпалил шофёр, но вовремя остановился, не решаясь откровенничать перед незнакомцем.

— Клод, — фрау как-то вымученно улыбнулась. — Не беспокойся, это не такая уж тайна.

— Что произошло? — спросил Мелькарт.

— Меня пытались убить, — рука Виктории поползла во внутренний карман пальто и выудила пачку сигарет.

— Лучше уберите, — предостерёг шофёр.

— Хочу курить.

— Мне придётся принять меры, если не уберёте.

— Да ну?

— Не вынуждайте меня.

Мелькарт даже приблизительно не мог представить, что бы предпринял этот мужчина. В карих глазах шофёра сквозило серьёзное намерение заставить свою хозяйку не курить. Виктория недовольно нахмурилась, но испытывать терпение Клода не стала. Пачка вернулась на законное место — в карман.

— Кто? — Мелькарт не хотел терять нить разговора.

— Такой же, как я… Не важно. Поедете со мной в Индию?

— Это ведь не просто увеселительная поездка?

— Какой умный мальчик, — фыркнул шофёр.