Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

А он понял, что мне открылось. И с тех пор я танцевал по волоску над пропастью, непрестанно, а там поджидали острые камни и зубы капканов. И если бы я упал, то нашёлся бы хоть кто-то ещё, столь ясно увидавший его? Я не знал. Но не мог полагаться на судьбу и удачу. Зная то, чего сам я не знаю, постигнув нечто непостижимое, но тёмное и пугающее, я уже не мог отступить. И связал себя с ним накрепко — лишь в слабой надежде, что когда тьма рассеется и неясная сущность этого человека проявит себя, я буду готов.

Удержать его. Заслонить других от него. С ним вместе погибнуть.

Как повезёт.

Но вот Каэрина я не собирался ему отдавать, и без всяких скидок на невезение. Милорд мой Магистр, подобравший меня в грязи, умирающим и полным мечтаний о полётах в высоте… и расправивший мои крылья. Я не простил его. Я не знал, что мне делать с его предательством, с его слепотой, этим приступом безумия бира, закрывшим его глаза и ум именно тогда, когда он был необходим мне, когда я верил ему — и не сомневался, что он верит мне. Ведь он же был моим Учителем.

И сейчас я во владениях моего учителя, пусть бывшего и не питающего ко мне любви и нежности, — для того, чтоб моими руками его уничтожили. Осталось понять — как именно. И помешать. Проще некуда.

Очевидно было одно: если я должен идти туда, то мне следует знать, что в действительности он сделал в тот день. Знать абсолютно всю правду. Зная, я пойму, как вести себя с Верховным. Если двигаться наугад — пусть в ямки лягут все мои камушки, но схватку фигур я проиграю.

А чтобы узнать правду, мне надо ему открыться. И не только моё присутствие здесь сделать явным, но и нечто иное… то, что шесть лет я старательно скрывал от всех в мире, но в самом начале пытался именно ему рассказать.

А он вышвырнул меня, назвав предателем и выразив горячую надежду, что больше он меня в своём доме не увидит, а за его пределами — рекомендует стереть из памяти наше кратковременное знакомство.

Я невольно усмехнулся воспоминанию. Ох, как по-другому он говорил со мною во время второго моего визита, совсем другие интонации и взгляд… Сарказм и холод, но я видел цвет его узора, оттенок мелодии: он отлично закрылся, но только не от меня. Что-то произошло, он чувствовал себя чуть ли не виноватым. И его выходка с Джаэллом тут была ни при чём. Он держался оскорбительно, но гнев был притворством. Он съязвил насчёт наших отношений с Верховным, но в глубине, в высоких гармониках его кружева была тяжёлая, тёмная сталь. Он не был таким прежде. Пламенным, жгучим, яростным, неистовым, опасным — да. И несправедливым временами. И ядовитым, как лесная багрянка. Но не воином, никогда. Он изучал жизнь во всех её формах так увлечённо, что его просто не оставалось на науку о создании смерти.

И перемены мне не очень понравились.

Но ещё меньше мне нравилось осознание, что встречаться с ним мне нельзя. Потому что на месте Верховного я бы ждал именно такого поступка. Люди предсказуемы. Он может попросту за мной следить. И стоит мне приблизиться к Каэрину, заговорить… Мы шесть лет пребывали на грани Вызова, но едва меня отправили проверять его владения, как ссоре конец, и мы беседуем подобно добрым друзьям, — если Верховный бросит этот камешек, то шума будет, как от схода лавины. В честность моего избрания и так-то мало кто верит. А у Каэрина всегда хватало завистников. Не говоря уж о «страшных» методах обучения его Детей Боли… после тех двух погибших мальчишек у него, мягко говоря, не прибавилось почитателей.

Нет, чтобы превратить его честь в горстку пыли, совсем не надо сочинять изощрённые планы; довольно одного сомнительного избрания в Звезду его ученика, а после — единственной сомнительной встречи. Хотя о чём я — такой план вполне сойдёт за изощрённый. Уж если я, пятый день размышляя, так и не нашёл способа его разрушить, а я отнюдь не самый глупый Вэй-лорд нашего королевства.

Правда, один ход у меня оставался в запасе: провести Партию Удачи, вариант шэн, где только кидают камешки до сброса всех фигур соперника. Ничего в запасе, всё явно и напоказ — это могло и сработать. Используя метод стремительных нырков на нужные места и мгновенных исчезновений, я мог бы и скрыть свой облик (во всяком случае, на время сбора данных и если всё-таки не поймают), и выполнить задание, и учинить по всему Джалайну такой шум, чтобы никто в здравом уме не поверил, что мы с Каэрином оставались наедине хоть секунду.

И уж тогда Каэрин будет готов к сюрпризам на Совете, и что бы он ни прятал, это ему не повредит. Каэрин учёный, а не игрок; но он вовсе не наивен, и при необходимости сыграет не хуже прочих. Тем более, предупреждённый. А он и так настороже — знать бы, что заставило его кружево звенеть готовой к убийству сталью…

Но Верховный придёт в ярость, это точно. Вместо тайной проверки получить взбаламученный край и десяток жалоб от разгневанных Магистров, свары с которыми займут всё время Звёздного Совета — такого он наверняка не ожидает от своего послушного мальчика, игрушечного Луча… пусть тот и прежде был не очень-то послушен. Но одно дело — с милой улыбкой и словами благодарности игнорировать его советы в выборе учеников, и совсем другое — открыто нарушить чётко сформулированное требование.

Если бы только я не думал, что он убьёт меня без колебаний, едва пользы от меня станет меньше, чем неудобства, — было бы куда проще.

Я с досадой сжал пальцы, бессознательно закручивая ветерок в крохотное торнадо перед собою, и едва успел остановиться раньше, чем местное Поле тряхнёт новая аномалия, на сей раз с отчётливой подписью Ченселина Тариса. Да о чём я рассуждаю? Каэрин не дитя и не питает иллюзий насчёт любви Верховного. А чужих глаз и ушей ему хватает и без визитов его бывшего ученика. Он должен быть готов. Он давно уже упрятал все следы той бури так глубоко, что их не найти, даже если день напролёт там топтаться.

Да, если бы только… я не был тем, кто никогда не играет вслепую. Ставя на эту жизнь — в особенности.

Я остановился; конь подошёл вплотную и ткнулся мохнатой мордой в мой затылок, словно напоминая, что неразумно брести пешком, имея возможность использовать его четыре ноги вместо моих двух, уж если мне зачем-то понадобилось в дороге его общество. Я оценил эту безмолвную логику, но в седло возвращаться не спешил. Воздух Джалайна пронизан был трепетом… особым, терпким и пряным, и едва уловимым… и я знал это чувство, эту незримую нить — я сам был ею когда-то… и дважды потом, но уже на другом конце нити, не тем, кто зовёт, а кого призывают. Но сейчас призывал тот, кто не желал того — и судя по хрупкости нити, даже не знал, что делает.

«Услышав голос пути, оставишь всё и уйдёшь….»

Коснувшись незримых Кружев, услышав струи мелодий, не вернёшься назад…