Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

— О, Мерцание, — пробормотал сьер Шертон, давний знакомый, практически сосед и один из немногих действительно симпатизирующих мне лидеров моего Края. — Кто из них сошёл с ума, интересно?

Вопрос, хоть и неявно, был адресован именно мне — как всегда, неслышащие искали защиты от всех тревог у Звезды, и само собой, Луч, да ещё «свой собственный», подходил для этого лучше всего. Я вздохнул и выразительно повёл плечом, безмолвной этой мимикой отвечая, что понятия не имею и озабочен не менее. На самом деле, степень моего волнения была несравнима с эмоциями сьера, поскольку я куда лучше различал решимость и гнев Этарриса — и осознавал всю опасность повисшего на волоске их с Орденом равновесия.

Насколько мог я слышать, раскинув по залу тонкие нити своего кружева, — занервничали все, от сьеров до Магистров. Да и пойманные оттенки некоторых Рыцарей ни довольными, ни спокойными не казались. По сути, волнения не проявлял только Двирт, но он не проявлял его вообще никогда, включая ту историю с влезшим в Орден мальчишкой, и судя по его лицу, вообще всё это время, с начала Совета, мирно дремал в уютном кресле вдали от взоров большинства присутствующих. Каким именно образом Двирт умудрился найти уголок в тени — в круглом зале Совета, залитом лучами солнца и без единого уголка в принципе, — постичь я не мог. Отчего ни прочие Магистры, включая Брэйвина, ни лорды Вершины по этому поводу не возмущались и вообще вели себя так, словно Двирта не замечают, оставалось только гадать. В одном я был уверен: с чужими мелодиями Двирт не играл. И то верно, зачем лишний раз напрягаться.

«Ченселин». Зов был тихим и коротким, как вздох едва тронутой струны. И спутать этот безмолвный аккорд с другими было невозможно. Как и суть зова.

Брэйвин. В отличие от прочих Магистров, он сидел вместе с Малой Вершиной — наверху, по правую руку от короля, склонившего к нему голову и что-то крайне озабоченно ему говорившего. Понять, что именно, не составляло труда, даже не слушая: королю не больше всех прочих нормальных людей нравился публичный скандал, грозящий обернуться полным и окончательным разрывом между Орденом и Звездой. Остановить же происходящее безобразие король мог только прямым приказом, что обе сцепившиеся стороны, несомненно, воспримут как грубое вмешательство в дела Ордена и неуважение к Единству Звезды, после чего скандал из явного перейдёт в стадию подкусываний и шипений из-за угла, зато Вершине придется иметь дело с неудовольствием всех. Включая наверняка и сьеров — которые сейчас уже приняли сторону Ордена или Звезды, в зависимости от личных предпочтений, а в основном от того, с Вэй или лордами Тени они чаще выпивают по праздникам и кого выбрали в мужья или Главы Обета их сёстры и дочери.

Я манерным жестом коснулся безупречно лежащих волос и отправил Верховному укоризненный взор (замеченный, разумеется, многими, даже неслышащими) и рассчитанную уже только на Вэй недовольную мелодию. В ответ пришла явная (и тоже для многих) нота сочувствия: Брэйвин хорошо осознавал, что заставляет своего карманного Лучика разгребать не самую благоуханную из помоек.

Но игры играми, а исправлять ситуацию действительно требовалось.

Ради Мерцания, Этаррис учил сдержанности меня, а что же вытворил сам? В какие Трясины свалилась вся его рассудительность?

— Лорд Хендерсли, — негромко произнёс я, вставая и сразу приковывая к себе всеобщее внимание — включая, к счастью, и Этарриса, который уже набирал воздуху для следующей тирады. — Это ужасно. Нет слов выразить глубину нашего сожаления, что людям замка Лив, особенно детям, выпало перенести столь тяжкое испытание. Но вы не должны гневаться на вэй’Этарриса, ведь то был его ученик. А для нас, Магистров, нет ценности более, чем наши ученики. И предположение, что несчастного юношу мог послать к вам его учитель, любой учитель Чар, — оно звучит для нас так же, как для вас — намёк, что тот ритуал хоть одного Рыцаря мог порадовать. Это не то, о чём такие, как мы, могут расуждать с холодным сердцем. Но конечно, вы, милорд, знать этого не могли. Я не верю, что вы сказали бы вещь столь непереносимую для слуха Вэй, если бы знали.

Мой голос мягко струился по огромному залу, наполняя его неясной тихой печалью, как шёпот долгого осеннего дождя.

— Я понимаю вашу боль, милорд. Я сам был в ужасе, ведь я видел его… то, что от него осталось. И если вам нужен виновный среди Вэй, то я готов считаться виновным, потому что не успел спасти его… и всех вас.

Рыцарь казался уже не разгневанным, а изрядно растерянным.

— Ну что за речи о виноватых… Вы правы, вэй’Ченселин, нам плохо известны обычаи Звезды. Мы были уверены, что ученики Вэй не выходят из власти своих Магистров.

Я вздохнул и грустно улыбнулся. У некоторых леди не-Вэй глаза заблестели от слёз.

— Достигая определённого возраста, милорд, дети перестают считать себя учениками и примеряют одежды мастеров. Ни для кого в Тефриане не секрет, что порой это плохо кончается.

— Мы полагали, что юноша вызовет наставника, — почти смущённо признался Рыцарь. — Кто же знал, что он решил не делать этого. Назови он имя, и разумеется, никакого костра бы не было. — Он с досадой поморщился. — Мы держимся за правила, но не будь их, во что превратилась бы наша жизнь, в Тени или вне её? Пусть даже правилу много веков, и в последний раз его больше века назад, слава Мерцанию, и применяли. Но вы верно сказали, вэй’Ченселин, детям закон не писан, им бы сгоряча да с наскоку… а разгребать старшим.

— Воистину так, — пробормотал присмиревший (насколько я слышал, к неподдельной радости всего Совета) Этаррис. — У нас, лорд Хендерсли, не столь много учеников, чтобы их талантами рисковать.

«Благодарю, ми тайфин. На тебя всегда можно положиться».

— Рад, что этот неприятный вопрос улажен, — решительно объявил король, с гулким хлопком опуская ладонь на деревянную кафедру перед собою. — Надеюсь, дамы и господа, более никаких обид меж Орденом и Звездою не произошло, равно как и среди сьеринов и Вэй-лордов? Как вы понимаете, главный вопрос — соответствие доходов ожиданиям и действия в случае, когда ожидания не сбываются.

Я вздохнул, уже непритворно и с искренним облегчением, и всё-таки задремал. Полусон, полугрёза Вэй, когда мир заполняет тихая многоцветная музыка глубоких гармоник, а верхние плывут над тобою, не затрагивая слуха, но оставаясь доступны разуму, — я был уверен, что не единственный Вэй-лорд здесь в этот миг парит в такой приятной расслабляющей грёзе. Ложи сверху, по праву занятые Вершиной, оживлённо шумели, с относительным добродушием переругиваясь со сьерами — во всяком случае, до разгневанных воплей и взаимных упрёков пока не дошло. Хотя я не питал иллюзий: как минимум три сьерина уже повставали из кресел и взывали к Вершине и соседям столь темпераментно, что до негодующих криков явно оставалась самая малость.