Бернар Вербер - Последний секрет [litres]

Она так прозрачна, так ясна. Я нуждаюсь в этой ясности. Сам я порой так мрачен.

В тот же вечер он пожертвовал слона, а она ферзя.

Финчеру, уставшему от приключений, казалось, что сквозь эту топ-модель он видит саму сущность женственности. Наташа воплощала то, чего недоставало ему, была его совершенным дополнением. Как и он, она принадлежала к людям, жаждущим жизни, новых ощущений. Вдвоем они заскользили по спирали все более изощренных наслаждений.

В тот момент он задал себе вопрос, кто замучает его до последнего вздоха.

А собственно… что на самом деле подталкивает меня ко всему тому, что я предпринял? Что побуждает меня действовать?

Солнце слепит. Над автострадой № 7 и в ветвях цветущих мимоз щебечут птицы. «Гуччи» пожирает асфальт, обгоняя грузовики и виляя между автомобилями. Исидор придерживает свой шлем. Ветер норовит сорвать авиаторские очки. Лукреция с развевающимися рыжими волосами жмет на газ, наклонившись к рулю. Они пролетают мимо римских развалин и еще более древних руин.

Американская компьютерная компания, сделавшая машину Deep Blue IV, решила разместить представительство в Валлори, городке горшечников рядом с Каннами. Среди груды подновленных старых камней вырос ультрасовременный офис.

Лукреция приковывает переднее колесо своего мотоцикла к столбу знака, запрещающего парковку.

Наголо обритый загорелый технократ в безупречном зеленом костюме и бежевом галстуке на бежевой рубашке приветствует их с отточенным воодушевлением коммерсанта, усвоенным в школе менеджмента, его взгляд прям, повадки неестественно радушны.

– Крис Мак Инли, – представляется он и награждает гостей сильным пожатием сухой руки. – Мы горды принять парижскую прессу в нашем провансальском филиале, но советуем непременно побывать в Орландо, штат Флорида, чтобы описать вашим читателям нашу штаб-квартиру.

Лукреция встряхивает рыжей шевелюрой:

– Мы хотим поговорить не о вашей фирме, а об одном из ее сотрудников.

– Кто-то допустил промах? Как фамилия?

– Зовут Deep, фамилия Blue IV, большой серебристый куб.

Крис Мак Инли ведет гостей к себе в кабинет. Стены там увешаны большими экранами на жидких кристаллах, каждые пять секунд демонстрирующими разные картины из Лувра. Над креслом висят афиши турниров Deep Blue, первого большого игрового компьютера, выступавшего против шахматных мэтров. Слева афиша его преемника Deeper Blue, он же Deep Blue II, обыгравшего Гарри Каспарова, ниже ее, на этажерке, кубок с надписью «Чемпион мира по шахматам». Портрет Deep Blue III, соревновавшегося с Леонидом Каминским, тоже сопровождается кубком, доказательством победы компьютера.

– Садитесь, пожалуйста. Deep Blue IV уволен за проигрыш. Он выставил своих создателей в неблагоприятном свете. Это как в корриде: проигравший не получает второго шанса.

– Когда в корриде побеждает бык, ему тоже не дают второго шанса, – напоминает Исидор.

Мак Инли машинально протягивает тисненую и посеребренную визитную карточку.

– Верно, надо запомнить. Deep Blue IV опозорил нас перед всем миром. Пришлось уволить руководителя проекта, от самой машины мы тоже избавились. Один из девизов нашей компании таков: «Неудачники находят оправдания, победители – способы».

Те же слова пламенеют над дверью кабинета.

– Собственно, это не был работник, способный нести ответственность.

Американский технократ надувает губы:

– Вообще-то он не пережил бы даже выигрыш. Прогресс в информатике так стремителен, что Deep Blue IV устарел уже через секунду после матча. Сейчас мы доводим до ума Deep Blue V, который, как вы, возможно, читали в прессе, сразится с нынешним чемпионом мира. Вот он, наш последний гладиатор.

Он протягивает гостям толстую рекламную брошюру на мелованной бумаге.

– В какой степени эти машины способны думать? – задает коварный вопрос Исидор.

Мак Инли включает персональный компьютер с большим плоским экраном, как будто намерен проверить за разговором электронную почту. На самом деле он решил уточнить, кто к нему пожаловал. Выясняется, что мужчина – бывший журналист, девушка работает сдельно. Для нее он еще готов постараться. Откинувшись в кресле, он вещает профессорским тоном:

– Все относительно. Компьютеры, даже самые совершенные, не могут думать, как мы. Как вы считаете, если собрать и соединить всю электронику мира, включая компьютеры, то мозгам скольких людей это было бы эквивалентно?

– Десяти миллионам? Ста миллионам?

– Нет. Одному.

Оба журналиста силятся осознать услышанное.

– Представляете? В мозгу одного-единственного человека столько же соединений, как во всех машинах планеты. По подсчетам, в одном человеческом мозгу двести миллиардов нейронов, что соотносимо с числом звезд Млечного Пути. А у каждого нейрона до тысячи соединений.

У журналистов заходит ум за разум.

– Выходит, люди непобедимы.

– Не все так просто. Мы медленно соображаем. Скорость прохождения нервного импульса – триста километров в час. Сигнал компьютера в тысячу раз быстрее.

Лукреция достает блокнот и заносит в него цифру:

– Значит, компьютеры нас опережают.

– И снова не все так просто. Относительную «медлительность» мы компенсируем «множественностью» мысли. Мы совершаем одновременно сотни операций в секунду, тогда как компьютер – всего десяток.

Лукреция зачеркивает цифру:

– Итак, они слабее нас.

Мак Инли изучает краем глаза биографию молодой женщины и множество ее фотографий, имеющихся у разных служб.

– Такая мысль возникает. Но число соединений у нас в мозгу растет благодаря знаниям. Чем больше кормишь мозг, тем он сильнее.

– То есть человек всегда одержит верх.

Он жестом отвергает это умозаключение:

– Если бы все было так просто. Человеческие знания удваиваются каждые десять лет, мощность же компьютеров удваивается каждые полтора года, интернета – каждый год.

– Время играет на них, они непременно нас обставят, – говорит Лукреция.

– Мы договорились не упрощать. Они еще не научились отделять важную информацию от менее важной, поэтому превосходят нас количеством обрабатываемой информации, но не качеством ее фильтрации. Они тратят много времени на обдумывание неинтересных вещей, тогда как мы ухватываем самую суть. В шахматах, например, компьютер проверяет тысячи ненужных сочетаний, а человек немедленно выбирает три лучшие.

– Выходит, у человека всегда будет преи…

– Простота хуже воровства. Программы тоже очень быстро эволюционируют. Программы – это культура компьютера. Искусственный интеллект последнего поколения способен менять собственное программирование в зависимости от его успешности, от одержанных побед, от новых встреч в сетях. Опыт за опытом, дискуссия за дискуссией (между компьютерами), они тоже обучаются не терять времени на мелочи и наращивать собственные мощности индивидуального анализа.