Атеро Виртанен - Благородная империя

Не узнать ее было невозможно — это была та самая легендарная статуя, которая много веков внушала трепет иноземным посланникам, приходившим на поклон к лангорским кергенам. Правители Империи никогда не стремились к дружбе с чужаками: их целью всегда было устрашить их, унизить и подчинить, и именно эти грезы о превосходстве символизировал бронзовый Синвер, облаченный в боевые доспехи и гордо взирающий на каждого, кто осмеливался войти в Комнату скорби.

В объятиях Первого императора, со скучающим видом разглядывая военную карту мира на полу, сидел Мурин. Увидев генерала, он улыбнулся и опустил трон, чтобы спуститься; Аффери сухо поприветствовал его и, получив негласное согласие монарха, закурил сигарету. Пару минут они ничего не говорили, вместо этого просто рассматривая карту.

Генерал прокашлялся и нарушил молчание.

— Керген, — сказал он, — вам известны недавние события.

— Известны. Вам надо кого-то назначить вместо Вирнагрива-риву? Я могу. У вас есть кандидат? — кахтар наклонил голову. — Jekkenihore?

— Только один. Полковник Ингрив, Смотритель Дрё Серно. Я не знаю никого, более преданного Империи и сведущего в военных делах.

— Но ведь нам нужен министр внешних сношений, а не Первый командующий?

— Между дипломатией и войной нет разницы, — Аффери выдохнул густое облако дыма. — Вы знаете, что общего у Дикой орды и Министерства? Мы не признаем компромиссов и полумер. Это преемственность, которую мы продолжаем уже тысячу лет, настолько сильна, что даже императору Хинрейву, airderis khestet, не удалось ее нарушить, но для такой работы нужна необычайная сила воли; в этом отношении полковник безупречен.

— Я доверяю вашему выбору, — кивнул Мурин, — что-нибудь еще?

— Нечто личное, — сказал Первый командующий. — Вы хотели познакомиться с Ниммуром, верно?

— Да. Вы не представляете эту несносную скуку, генерал, когда мне, кроме вас, не с кем поговорить, — вздохнул император. — В Синпуре у меня были друзья, а здесь…

Аффери тем временем открыл дверь. В проходе показался худой, но ухоженый лейвор примерно того же возраста, что и Мурин. Желтые глаза, разрезанные вертикальными зрачками, как у некоторых аккоров и рептилий-сершенов, умные и грустные, словно у утомленного жизнью странника, выделались на фоне обычной, но приятной внешности. Тем не менее, лейвор не торопился заходить; он просто стоял за углом, стеснительно наклонившись в проем и неуверенно заглядывая внутрь.

Мурин улыбнулся своему, как он надеялся, будущему товарищу, и жестом пригласил его войти; молодой лейвор вопросительно посмотрел на отца, но тот только улыбнулся; гость прищурился и медленно вышел из-за угла, и императору сразу стало понятно, в чем дело.

Нижние лапы лейвора со всех сторон поддерживал медицинский экзоскелет, тянувшийся ему кочти до груди и заходивший в нескольких местах под одежду. Любое движение давалось ему с очевидным трудом, но лейвор продолжал идти, пока не остановился прямо перед Мурином; тот спустился к нему с трона.

— Ниммур Серин Аффери цер Саран Мурндар, — сказал гость, пытаясь поклониться, но, скованный протезом, стал заваливаться вперед; император подхватил его и помог удержаться.

— Звезды, все в порядке? — обеспокоенно спросил он.

— Arri, — смущенно ответил лейвор, — все хорошо, керген. Спасибо.

— Что с тобой случилось?

— Ну… — Ниммур взглянул на свой экзоскелет. — Отец, можно рассказать?

— Да, сын, — ответил генерал и, протянув руку, легко погладил его по голове, — расскажи все.

— Отец часто путешествовал. Я вместе с ним. Мне всегда нравилось. Мы ездили в разные места, все очень интересные. Я мечтал стать солдатом. Защищать нашу державу от зла. А потом… — Ниммур опустил веки и покачал головой. — Это было в Нурвине. Четыре цикла пятьдесят два дня назад. Мы проводили парад. Много техники. Танки. Красиво. Много посетителей. В отца выстрелил кто-то из зрителей, человек. Попали в меня.

— Ужасно, — немного подумав, сочувственно сказал Мурин. — Ничего нельзя сделать?

— Врачи говорят, что повреждения очень серьезны, даже современных технологий недостаточно для полного излечения. Вот так.

— Почему у нас так отстала медицина? — император недоуменно посмотрел на Аффери. — Куда смотрит Больничное управление, в чем дело?

— Даже мы не всемогущи, — генерал зажег новую сигарету, — только Звезды являют чудеса. Не в наших силах помочь всем страждующим; это горе власти, и вы, керген, как любой правитель, еще не раз столкнетесь с ним. Будьте готовы и помните третий принцип. «Презри жалость»… это не просто слова.

— Я понял, — проговорил кахтар, — но зачем говорить о грустном? Давай сыграем.

Морда Ниммура несколько просветлела, он слабо улыбнулся; двухлетнее одиночество в Сатоу Катторе, особняке дома Аффери, измотало его и лишило здоровья, пожалуй, сильнее, чем паралич тела. Ему часто приходила одна и та же мысль: нет болезни страшнее одиночества. Кости и плоть — не более чем оболочка, которую каждый однажы покинет, но дух, истощенный неудачами и горем, продолжает жить; Сарвет-Церги неизменным погружает его в Холодное озеро и оставляет там навсегда. Его такая перспектива отнюдь не прельщала.

— Во что? — спросил он и закусил коготь на указательном пальце. — Нимаругин?

— Почему бы и нет, — согласился Мурин. — Laikont! Ты все слышала.

Голографический пол заискрил, подсвечивая мрачного Синвера яркими цветами; они несколько секунд переливались на полу, пока на месте карты не появилось клетчатое поле для любимой лангорской игры. Нимаругин, изобретение которого приписывалось придворным писцам первых императоров, пользовался в Империи огромной популярностью.

Игра велась на квадратном поле из 900 клеток, каждый игрок управлял 132 фигурами, которые в начале партии в выстраивали шесть рядов; первый от игрока ряд занимал тридцать клеток, второй — двадцать восемь и так до пятого; последний ряд содержал только двух генералов. Фигуры разделялись на классы, каждый из которых имел свои особенности; за один ход игрок мог воспользоваться пятью фигурами, которые могли либо двигаться, либо атаковать.

Цель игры — всегда полное уничтожение армии противника.

Обычно каждый использовал собственный набор «нимаругинских солдат», который нередко изготавливался мастерами на заказ; богатые лангориты могли позволить себе дорогие и богато украшенные коллекции и роскошные доски, а те, кто победнее, пользовались простыми и неказистыми фигурами, сделаными из подручных материалов, и играли на общественных полях.

Безымянный раб принес два набора и, расставив их по полю, молча удалился. Мурин помог Ниммуру сесть, сам опустился на пол на другой стороне поля и сделал первый ход. Трое мечников и два стрелка двинулись вперед; начало известнейшей комбинации «Голод Сирикора».