Атеро Виртанен - Благородная империя

Бледная женщина то и дело прерывала рекламные видео, чтобы зачитать инструкции безопасности или сообщить последние новости; за два цикла имперская столица отвыкла от сводок с фронтов, при прежних кергенах ежедневно по несколько раз выходивших в СМИ и особенно приятных с утренним кофе, но теперь зеваки внимательно вслушивались в каждое слово и ловили каждую деталь.

Отчеты Laikont напоминали репортажи с поля боя, хотя речь теперь шла не о движении войск и осадах; вместо этого система говорила об ужасных погромах в провинциях, перестрелках на границе, толпах человеческих беженцев из Кайлура, наводнивших вольный город Вернес, и все не утихающих беспорядках в Дрё Серно, где счет погибших уже перешагнул за десять тысяч, а раненых — за сто.

Поместье Шеркенов, впрочем, не пострадало. Из старого здания с порога веяло уютом и спокойствием, какого не было, вероятно, даже в самом Нигили Синвере. Резиденция императора, подсвеченная красным, окрашивала даже гневные тучи вокруг себя. Начиналась гроза, и в это время особняк казался островком спокойствия посреди урагана.

Первым делом Терну проверил свою механическую птицу в гостиной; Finu, выпущенная из кейса, радостно заворковала. Махама приготовил чай и, разложив чистую скатерть, пригласил гостей к столу. Рассевшись, они несколько минут просто потягивали напиток из старинных чашек, пока наконец Саннан не решил прервать молчание.

— Так скажите, лорд Шеркен, зачем нужна была такая спешка? — поинтересовался он все еще слегка сонным тоном. — Нельзя ли было подождать до завтра?

— Каждая минута на счету, — ответил лейвор, — на нас напали рабы Зрячего.

— Разве он не ушел в тень? — удивился Махама. — В «Войне и власти» об этом было две или даже три статьи.

— Не слежу за сплетнями, — сказал Терну, — тем более из «Войны и власти». После выпуска про отца они потеряли всякое доверие.

— Заметьте, они выпустили опровержение, — слуга сделал скромный глоток, — и выплатили компенсацию.

— Потому что за него было кому вступиться, — поморщился аристократ, — но не все так удачливы, мертвые не могут себя защитить. Вот при Фенхорде…

— Я все равно недоволен, — Саннан протянул чашку Махаме, прося добавки; старик молча долил в нее ароматный напиток с лучших плантаций Нурвина, — но спасибо, что вытащили меня оттуда. Наконец-то никакого Кодекса.

— Рано благодаришь, Даид, — горько усмехнулась Мираи, — ты не знаешь, что такое Империя.

— Ну, судя по тому, что я видел, довольно милое место, ха, — пошутил переводчик. — Позвольте поинтересоваться, что дальше?

— Завтра же отправлюсь в Киссирен Эттеро, — сказал Терну и задумчиво повертел в руке полученную от Лонно карту. — Что бы здесь ни было, это что-то ценное и наверняка опасное. Посмотрим, куда приведет судьба.

— А как же Вуркулур?! — воскликнула Мираи. — Ты не собираешься его искать?

— У нас опять нет зацепок, — зевнул дворянин, — все, что мы знаем, это то, что Вуркулур хочет, чтобы его нашли. Все.

Так они сидели еще долго, меняя тему за темой, обсуждая то нападение на Алари Серо, то набившие простым лангоритам оскомину дебаты о людоедстве; Терну старался не распространяться об увиденном в «Замке короля» и не озвучивать свои подозрения, а он был почти уверен, что советники, влияние каждого из которых огромно, как-то причастны к происходящему; это многое бы объяснило, хотя прямых доказательств у него не было.

Всякое слово, сказанное в Хорд Лангоре, знал он, слышит каждая крыса в глухой подворотне. Помимо вездесущих «Воронов», при старых императорах наводивших страх на всех нечистых сердцем, за каждым жителем столицы наблюдали тысячи невидимых и очень любопытных глаз. Терну были известны случаи, когда журналисты, пробираясь в дома к высшим дворянам, ставили там прослушивающие устройства и распространяли слухи, порой нелепые, но всегда громкие.

Изнеженый свет, никогда раньше не интересовавшийся копанием в чужом грязным белье, в эпоху Хинрейва пристрастился к нему и утратил всякое представление о дозволенном; дуэли гремели все чаще, и даже Терну, всегда державшемуся далеко от бальных залов, приходилось не раз и не два отстаивать честь с оружием в руках. Теперь, когда его имя стало появляться на экранах и передовицах газет, осторожность стала необходимостью.

Ему было безразлично, что напишут о засильи людей в особняке Шеркенов, но тайна Вуркулура имела государственное значение. Последствия появления даже пустого слуха, что за убийством императора стоит кто-то из Совета, были бы непредсказуемы; Терну не был фанатиком честности, судьба человечества, которое он мог спасти, его не интересовала; лейвор твердо знал, что информация — это стихия, и не имел морального права позволить ей вырваться на волю.

Слишком высоки были ставки.

Прибыв морем в Верниг Кордейн — самолеты он не жаловал — полковник некоторое время посвятил изучению этого портового города, настояв, чтобы телохранители избавили его от своего общества; это был первый за долгое время его визит в Кайлур, и Ингриву нужно было заново привыкать к жизни в метрополии.

Он посетил несколько заведений — вкусную еду полковник любил больше всего на свете, кроме, конечно, войны, Империи и самого себя — но все, что там предлагали, казалось ему слишком нежным в сравнении с жесткой пищей Смотрителя Дрё Серно; гроза не впечатляла, в воздухе не хватало сладкого запаха пороха и дыма.

В Городе-концлагере все еще царил беспорядок, справиться с которым не помогало даже химическое оружие; тем неожиданней был внезапный приказ хранителя престола покинуть Дворец возмездия и отправиться в столицу. Генерал предлагал забыть старые споры и занять место покойного министра Вирнагрива. Полковнику это льстило; он знал Аффери еще с того времени, когда тот был лейтенантом, и хотя они оба, будучи настоящими офицерами, признавали талант друг друга и проявляли взаимное уважение, у них было немало расхождений, и Смотритель Тюрьмы мира был очень удивлен, когда ему предложили такую должность.

До отхода его маглева было еще два часа; аккор сидел в просторном кафе, из просторных панорамных окон которого открывался вид на морской берег, и наслаждался кофе с перцем, вспоминая теплые пляжи острова Никкари, где имел обыкновение отдыхать в отпуск.

В дни его расслабления там еще периодически находили трупы и неразорвавшиеся снаряды, но вода была чистой, а солнце — ярким, а погони за трофеями в жарких саваннах близкого Нурвина, куда полковник, бывало, отправлялся вместе со скучающими колониальными чиновниками и знакомцами из Императорского охотничьего общества — увлекательными. Хотя с тех пор минуло всего несколько циклов, Ингриву казалось, что он за это время сильно постарел.