Атеро Виртанен - Благородная империя

Борясь с дроидом, Рыцарь летел вперед на пределе возможностей — тяжелый противник цеплялся за все подряд и очень замедлял движение — но все же сумел выпустить ракету. Удача отвернулась от главы Департамента; взрыв выбросил изуродованную машину из дворов, ее сразу же занесло, она ударилась о другой автомобиль, задела угол здания, упала на землю, хаотично вращаясь, и загорелась.

Это дало Рыцарю мгновение передышки, и он, развернувшись в полете, горячей пулеметной очередью расстрелял противников; висевший на нем дроид отпустил его и камнем полетел вниз. Бывший герой Секкина отключил ускорители и тяжело приземлился рядом с целью, и у него на глазах Нираго, весь израненый, выбил дверь и выполз наружу, вытирая пропитавшимися кровью перьями мокрый асфальт.

— Ну что, — прохрипел он медленно приближающемуся Рыцарю; закашлявшись, министр сплюнул кровь и продолжил, — кто за мной послал? Аффери? Я же его не подводил…

— Нет, — ответил Рыцарь, — призраки Секкина.

— А, я все понял, — засмеялся кавкар; смех смешивался с кашлем. — Мстить пришел. Уважаю.

— Ты не помнишь моего имени, зато я помню твое. Ты обрек меня на вечные муки, но я твоя жизнь меня не интересует. Скажи мне, кто Вуркулур, и я пощажу тебя.

— Сам бы хотел это знать, — глава Департамента нравов перевернулся на спину и раскинул крылья. — Кем ты себя возомнил?.. Собрался убивать, так убивай.

Выстрел. Дым.

Рыцарь убедился, что цель мертва, и немедленно сорвался с места: подкрепления Laikont не заставили себя ждать. На этот раз их было намного больше. Уже с высоты, уворачиваясь от пуль и ракет, Ринслейф увидел, как к трупу стягиваются медицинские дроиды; вокруг собралась толпа, появились журналистские дроны. Он похвалил себя и устремился в небо, где боевые машины Департамента не смогут его поймать.

Следующая цель уже была известна, но момента удара еще нужно было дождаться. Как объяснил демон сделки, это был лишь первый шаг в его плане, но, как и Вуркулур, он не собирался сразу раскрывать все детали. Почерк был болезненно знакомым, но, во всяком случае, Рыцарю дали вкусить мести, и ему понравилось. Он не питал к йеру Нираго никакой особой ненависти и был ему даже немного признателен — все-таки ему сохранили жизнь — но кровная месть почиталась священной обязанностью любого верного секкинца.

Впрочем, и лангорита тоже.

Император Мурин начинал проводить в обществе Ниммура и металлического Синвера все больше времени; его новый друг был молчалив, но умен, говорил всегда по делу и не распылялся на мелочи. Кергена это весьма радовало; лангорские дети улиц, среди которых он вырос, любили пустословить и не умели сосредотачиваться; сам Мурин заподозрил, что когда-то был таким же, чего в компании Ниммура стал очень стыдиться.

Пока регенты решали свои дела за закрытыми дверями, юный монарх приглашал к себе генеральского сына и обсуждал с ним государственные вопросы, один важнее другого; война, мир, принципы, расы… Ниммур оказался несколько более осведомлен, чем император, и иногда подбрасывал ему пищу для размышлений; перемежая умные беседы партиями в нимаругин и сладкими фантазиями о размеренной жизни недворян, которой обоим не хватало, они прониклись друг к другу и, расставаясь, с нетерпением ждали новой встречи.

Мурин догадывался о расчете генерала: Аффери, конечно же, более всего хотел, чтобы его сын получил какой-нибудь высокий пост, может быть, даже сменил его на посту Первого командующего, но не мог ни назначить его самостоятельно, на пути чего стояли не только принципы, но и правила, ни унизить себя просьбой. Это было гадко, но вполне понятно и объяснимо, и керген не осуждал.

Напротив, чем больше фигур летело с поля, темс сильнее император убеждался в том, что Ниммур вполне подойдет на замену генералу: новый керген — это всегда и новый Первый командующий. Аффери-младший был подкован в военном деле и с достойным восхищения знанием дела рассказывал об оружии, от винтовок и пистолетов до передовых подводных лодок и космической пушки.

И вот после очередной партии на полу Комнаты скорби, закончившейся ничьей, Мурин, решил предложить это назначение и не дожидаться просьбы генерала.

— Honrist, — сказал он, — ты знаешь, нас не просто так познакомили.

— Знаю, — коротко ответил Ниммур. — Мечты отца.

— Ты уже догадался? Тогда ты, наверное, знаешь, что я тебе предложу.

— Еще партию? — слабо улыбнулся молодой Аффери, рассеяно глядя в пол.

— Почти. Партию с живыми фигурами.

— Меня готовили.

— Потому и предлагаю. Империя не может без Первого командующего.

— Если нужно, я согласен. Только… Почему?

— В жизни не играл столько раундов подряд, Ниммур-гиро.

— И я, — кивнул сын генерала, — diri akegi. Отец будет гордиться.

Они продолжили игру.

Мурин не был уверен, не поспешил ли он, но красивые комбинации и сложные ходы успокоили его и убедили, что все в порядке; они оба были слишком молоды, чтобы управлять великой Империей, но большое совершение всегда начинается с больших амбиций, а этого у императора было в достатке, и он чувствовал, что его новый друг тоже не хочет остаться без дела.

После Федерации даже чудовищно грязный и загазованный воздух Хорд Лангора был для тилура Мурдикина наслаждением. Возвращение в столицу не сулило отдыха: начиналась настоящая борьба, исход которой был вопросом жизни и смерти, и Фуркум не намеревался сдаваться. Интриги затягивали, словно зыбучий песок, и, как он убедился, выбраться из них, ничего не потеряв, невозможно, да никто и не пытался: все старались просто подольше продержаться на плаву.

Сейно Ривури встретил своего хозяина мертвенным молчанием.

Еще перед отъздом Фуркум отпустил всех своих свободных сотрудников, чтобы они могли спастись от грядущего очищения; в глубине души он надеялся на их благодарность, но они лишь трусливо разбежались; огромный дом рода Мурдикин остался населен только кибердворецкими и охраной.

Тикку не любил одиночества, и первым же его желанием стало провести прием, однако его он сразу же отмел, рассудив, что в такое опасное время светские праздники — предприятие совершенно непозволительное. Поэтому он позвонил Терну и вскрыл бутылку красного вина.

Тилур Шеркен прибыл незамедлительно и застал Фуркума за барной стойкой в пустом павильоне, стену и потолок которого занимало изогнутое окно, конечно же, укрепленное; именно здесь совсем недавно, всего чуть больше двух недель назад, стояли дроиды и шумели гости. Бизнесмен выглядел растрепанным, немного пьяным и совершенно опустошенным. Терну сел рядом с ним и плеснул в прозрачный бокал немного вина.

Несколько минут они молчали, пока тикку не обратил на друга внимание. Он повернулся к Шеркену и, усмехнувшись, взглянул на него потухшими глазами.