Атеро Виртанен - Благородная империя

Терну появился на веранде совершенно внезапно.

— Пойдем, — потребовал он, — тебе нужно спрятаться.

— Что происходит? — взволнованно спросила Мираи. — Терну, объясни…

Он взял ее за руку и повел в гостиную, где в углу, покачиваясь и хихикая, сидел Саннан, и включил телевизор.

Сцены в прямом эфире быстро сменяли друг друга: спецназ под командованием лангорских офицеров штурмовал полыхающие дома грусти, обстреливая их из орудий снарядами с желтым газом, тем же, что применили в Дрё Серно, солдаты вывозили жителей, а те сопротивлялись и пытались отстреливаться, дружинники проверяли подвалы и парки и, останавливая неудачливых прохожих, расстреливали их на камеру под восторженные крики из окон. Весь центр города перекрыли, чтобы могли проехать танки и БТР.

«Вся Империя ликует сегодня, в день очищения, — бодро вещала молодая журналистка-чиннор с высоко поднятыми кроличьими ушами, впервые за долгое время сменившая Лайконт на месте ведущей. — Славная Дикая орда приступила к восстановлению расовой чистоты в Кайлуре. Как сообщили нам в пресс-службе Нигили Синвера, эта крупнейшая с окончания Секкинской войны операция, начатая по указу императора Мурина и организованная шендором Аффери, преследует сразу несколько целей, главными из которых является искоренение разлагающих общество элементов и восстановление семи принципов. В операции задействовано более ста сорока тысяч военнослужащих, три четверти из которых составляют призывники этого цикла, которым участие будет зачтено в качестве meurkiinen aideris. Для предотвращения непокорности в других регионах Верховная ставка объявила частичную мобилизацию. Моркарна, а также ее союзники Теламзар и Северный Дигид выступили с осуждением этих мер…»

— Звезды, Терну… — побледнела Мираи.

— Я тебя не выдам.

— Спрятать девушку будет очень непросто, — заметил Махама, — а скрыть ее существование — тем более.

— Бежать тоже нельзя, — задумался лейвор, — Laikont легко отследит, в столице она видит все.

— Я не хочу бежать, — настойчиво заявила Мираи. — Я хочу остаться с тобой. После всего этого, после Йовина… Куда мне идти? В Федерацию, в колонии? Мне надоело одиночество, Терну. Никогда больше…

— Тогда остается один выход, — произнес Шеркен и переглянулся с Махамой; тот грустно опустил глаза и вздохнул, — и ты знаешь, какой.

Мираи знала.

Раньше, когда они только встретились, это была самая страшная перспектива, но сейчас она уже не была так уверена. Девушке хотелось спросить, что с ней будет, но она предчувствовала, что ответит Терну. Мираи помнила его слова о жизни, которая хуже смерти, но, парадоксально, доверяла лангориту больше, чем когда он отказывался пользоваться хессеном и пытался соблюдать семь принципов. И все-такие ей было страшно.

— Я боюсь, — прошептала она. — Что, если со мной произойдет то же, что с Даидом?

— Вы знаете, Мираи, я тоже боялся, когда Вирагон-коу принудил меня принять хессен от Терну-коу, — сказал Махама, протирая чашку, которую девушка забыла на веранде. — В тот день я нервничал нестерпимо. Шутка ли — лишиться свободной воли! Но, как видите, немного все же осталось. Не бойтесь, ведь в одном господин прав: что будет, то будет. Все дороги ведут к одному концу, так не лучше ль рискнуть, чтобы путь был добрым?

— Зачем, Махама? — спросил Терну.

— Вы одиноки, хозяин, — улыбнулся слуга, — и Мираи-гиро тоже.

Раздался звонок в дверь; кибердворецкий глянул в глазок и повернулся в сторону гостиной.

— Офицеры Дикой орды, — сказал он металлическим голосом. — Запрашиваю приказ.

— Жди, — крикнул ему Терну и обратился к Махаме. — Как только мы спустимся в обсерваторию, впусти их и постарайся не дать им нас найти. Задержи их хотя бы на пять минут, этого хватит.

— Да, хозяин, — кивнул старик.

— Обсерваторию? — удивилась Мираи. Терну снова схватил ее за руку и повел по коридору; дойдя до неприметной двери, он толкнул ее плечом; она вела на крутую лестницу с неудобными ступенями; внизу было темно, но откуда-то сбоку на лестницу падал слабый холодный свет. Лейвор пропустил девушку вперед и, закрыв дверь, запер ее на два замка.

— Куда мы идем? — спросила Мираи. — Что за обсерватория?

— Пять минут уединения, — ответил, не поворачиваясь, Шеркен. — Звезды очень красивы.

— У нас в Нораввурикене верят, что по ним можно предсказывать будущее, — запыхавшись от быстрой ходьбы, сообщила девушка.

— Чушь, — бросил лейвор, — им нельзя верить.

Коридор вел в небольшой зал, в центре которого располагалось крупное устройство с устрашающе сложной панелью управления; Мираи догадалась, что это телескоп, хотя видела такое впервые. Крышей в обсерватории служил черный купол, в который устройство упиралось линзой. Терну щелчком выключателя зажег белые лампы под потолком и повернулся к девушке.

— Здесь-то я это и понял, — сказал он, — но у нас нет времени.

— Нет, постой, — замотала головой Мираи, — расскажи. Это ведь может быть конец, а я… Я так мало о тебе знаю. Почти ничего.

— Слышала о «Прорицании»? — вздохнул лейвор. — Старый вакартистский труд времен Амарогена, это между Синвером и Мирагистом. Автор рассказывал, как по движению звезд и лун определять будущее. Будто бы любой может прочитать небо и все узнать…

— И ты решил попробовать?

— Да, и получил, что хотел; во всяком случае, я так думал. Звезды обещали мне добро в семье, покой в душе и триумф Империи, и я поверил, потому что хотел верить. Красивое будущее, правда? Все, чего только можно желать. Только это был обман.

— Может, ошибка?

— Нет, я много раз перепроверял. Как ты поняла, все пошло не по плану. Сначала Секкин, потом Махама, отец с братом, теперь все это. Каждый день, Мираи, снова и снова подтверждает ложь того предсказания.

— Сочувствую…

— Не надо, все пустое. Но… Злит эта подлость. Звезды нарушили семь принципов! Раньше мне это было совершенно непонятно, я был готов драться с ними и мстить… Собственно, это же мечта всех настоящих лангоритов — вызвать судьбу на дуэль.

— Ты не похож на борца с судьбой.

— Верно, потому что я устал. С ней нет смысла сражаться, и, слава Звездам, до меня вовремя это дошло, очень вовремя, а дальше вывод очевиден — не дано, значит, не дано. Остается только надеяться и плыть по течению, вот и все… Ты слышишь это?

— Что? — прислушалась Мираи. — Нет…

— А я слышу, — сказал Терну и сбросил перчатку, — они идут. Ты готова?

— Дай мне минуту.

— У нас нет минуты.

— Тридцать секунд.

— Хорошо.

Девушка отвернулась и сделала глубокий вдох. Бег мыслей остановился, чувства ослабли, страх улетучился; она сделала еще глоток воздуха. Перед ней встало лицо Йовина, усталое и израненое, но она отогнала его прочь; Мираи не собиралась больше поддаваться страху.