Дэн Браун - Инферно [litres]

Видя, как фургон с трудом пробирается по сужавшимся в густонаселенных районах улицам, Лэнгдон начал понимать, какой извращенной логикой руководствовался Зобрист, выбирая центр Стамбула для эпицентра эпидемии.

Здесь Восток встречается с Западом.

Перекресток мира.

Много раз в своей истории Стамбул становился жертвой смертельных эпидемий, которые уносили жизни бесчисленного множества горожан. Не случайно уже на последнем этапе эпидемии «черной смерти» в империи его назвали «цитаделью чумы», поскольку каждый день в городе погибало более десяти тысяч жителей. На нескольких знаменитых полотнах времен Османской империи изображено, как отчаявшиеся горожане роют общие могилы для гор трупов, – теперь в этом месте, в центре Стамбула, находится площадь Таксим.

Лэнгдон надеялся, что Карл Маркс ошибался, когда писал, что история повторяется дважды.

А на дождливых улицах ни о чем не подозревавшие горожане продолжали заниматься своими повседневными делами. Миловидная турчанка звала детей домой ужинать; два старика коротали время за столиком открытого кафе; хорошо одетая пара шла под зонтиком, держась за руки; из автобуса выскочил мужчина в смокинге и побежал, пряча под пиджаком футляр со скрипкой, – он явно опаздывал на концерт.

Лэнгдон вглядывался в лица прохожих, пытаясь представить, чем живет каждый из них.

Население состоит из отдельных людей.

Закрыв глаза, он отвернулся от окна и постарался не думать о нависшей над ними смертельной опасности. Но было уже поздно. Откуда-то из глубин сознания выплыла картина «Триумф смерти» Питера Брейгеля Старшего – жуткая панорама обычного приморского города, в котором правят бал мор, нищета и смерть.

Фургон свернул направо, на улицу Торун, и Лэнгдон сначала решил, что они добрались до места. Слева в тумане стали видны очертания огромной мечети.

Но это была не Айя-София.

Голубая мечеть , сообразил он, узнав шесть устремленных ввысь минаретов, похожих на остро заточенные карандаши и опоясанных несколькими круговыми балконами şerefe, с которых муэдзины призывают к молитве. Где-то Лэнгдон читал, что экзотический, сказочный вид минаретов Голубой мечети послужил прообразом ставшего культовым замка Золушки в Диснейуорлде. Своим названием Голубая мечеть обязана огромному количеству голубых изникских керамических изразцов ручной работы, которыми украшен ее интерьер.

Мы уже близко , подумал Лэнгдон, когда фургон повернул на улицу Кабасакал и поехал вдоль широкой площади Султанахмет, которая расположена между Голубой мечетью и Айя-Софией и славится изумительными видами на оба сооружения.

Лэнгдон прищурился, стараясь разглядеть сквозь мокрое ветровое стекло очертания Айя-Софии, но из-за дождя и работающих «дворников» видимость была плохой. К тому же движение на площади, казалось, остановилось.

Впереди виднелись только огни стоп-сигналов.

– Какое-то мероприятие, – объяснил водитель. – Наверное, концерт. Пешком будет быстрее.

– А это далеко? – поинтересовалась Сински.

– Сразу за этим парком. Три минуты. И тут безопасно.

Кивнув Брюдеру, Сински повернулась к команде СНР.

– Оставайтесь в фургоне. Постарайтесь подъехать к зданию как можно ближе. Агент Брюдер очень скоро с вами свяжется.

Сински, Брюдер и Лэнгдон вылезли из фургона и поспешили через площадь, стараясь держаться поближе к большим лиственным деревьям, чьи кроны позволяли хоть как-то укрыться от дождя. Указатели подсказывали посетителям направление к многочисленным достопримечательностям, которыми славилась площадь: Египетскому обелиску, привезенному из Луксора, Змеиной колонне из святилища Аполлона в Дельфах, колонне Милион, от которой в Византийской империи отсчитывались все расстояния.

Наконец они вышли на открытое пространство возле располагавшегося в центре площади круглого водоема, и Лэнгдон посмотрел на восток.

Айя-София.

Даже не здание… а настоящая гора.

Блестя под струями дождя, массивная громада собора сама по себе походила на целый город. Ее центральный купол – невероятно широкий, серебристо-серый и ребристый, – казалось, покоился на скоплении других увенчанных куполами зданий, возведенных вокруг него. Четыре высоких минарета по углам – каждый с балконом и серебристо-серым шпилем – отстояли от здания так далеко, что даже не казались частью единого архитектурного комплекса.

Сински и Брюдер, которые до сих пор шли ровным ускоренным шагом, вдруг разом остановились, поднимая головы все выше и выше, не в силах охватить взглядом возникшую перед ними громаду.

– Мой Бог! – тихо простонал Брюдер, не веря своим глазам. – И мы будем искать… здесь?!

Меня держат под замком , размышлял Ректор, расхаживая по салону отогнанного в ангар «С-130». Он согласился полететь в Стамбул с Сински, чтобы помочь предотвратить кризис, пока тот окончательно не вышел из-под контроля. Он понимал, что эта помощь смягчит для него последствия невольной причастности к самому возникновению этого кризиса. Но теперь Сински держит меня под замком.

Как только самолет загнали в правительственный ангар аэропорта Ататюрка, Сински со своими людьми покинула его, приказав Ректору и нескольким сотрудникам оставаться на борту.

Ректор хотел выйти подышать свежим воздухом, но путь ему преградили пилоты с каменными лицами, напомнив, что доктор Сински просила всех оставаться на борту и не покидать самолет.

Плохи дела , подумал Ректор, усаживаясь в кресло и все больше тревожась за свое будущее. Он привык сам быть кукловодом, той высшей силой, которая дергает за ниточки, и вдруг вся его власть испарилась.

Зобрист, Сиенна, Сински.

Они все его использовали… и даже манипулировали им.

И теперь, запертый в необычной камере фюзеляжа без иллюминаторов транспортного самолета ВОЗ, он спрашивал себя, не отвернулась ли от него удача окончательно… и не являлось ли его нынешнее положение кармическим возмездием за нечестно прожитую жизнь.

Я торгую ложью.

Я производитель лжи и мистификаций.

Ректор был не единственным, кто зарабатывал на жизнь таким образом, но при этом он не имел себе равных. По сравнению с ним остальные были мелкими сошками, и Ректор очень не любил, когда его ставили на одну доску с ними.

Доступные через Интернет фирмы с такими названиями, как «Алиби компани» и «Алиби нетворк», зарабатывали огромные деньги, предоставляя неверным мужьям и женам по всему миру возможность изменять своим супругам без риска попасться. Эти организации «останавливали время», чтобы их клиенты могли ускользнуть от мужа, жены или детей, и набили руку в организации вымышленных деловых встреч и конференций, визитов к несуществующим врачам и даже фиктивных свадеб. Они предоставляли фальшивые приглашения, брошюры, билеты на самолет, формы подтверждения бронирования и даже специальные контактные номера, которые соединяли с коммутатором «Алиби», где специально обученные сотрудники выдавали себя за тех, кто мог подтвердить правдивость созданной мистификации.