Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

– Простите, сэр.

– Ничего страшного не произошло. Однако любая информация, закодированная этим шифром, является строго секретной. Надеюсь, содержание послания за два года не утратило актуальности. – И вновь нажал кнопку. – Эдди, отставить боцмана. Пришли ко мне офицера-психолога. Если его нет на борту, пусть его разыщут.

Он посмотрел на Торби:

– Я все еще не знаю, что с тобой делать. Лично я предпочел бы держать тебя в сейфе.

Длинное послание было вытянуто из Торби в присутствии только самого Брисби, его старшего заместителя подполковника Стэнка, на корабле его попросту звали Стинки [29] Стинки (Stinky) – прозвище, образованное от имени подполковника (Stancke), означает «вонючка». , и бортового психолога капитана медицины Исадора Кришнамурти. Дело шло туго; доктору Кришнамурти нечасто доводилось пускать в ход гипноз. Торби был напряжен и не поддавался воздействию, а подполковник, отчаянно богохульствуя, никак не мог управиться с записывающей аппаратурой. Наконец психолог выпрямился, вытирая со лба пот.

– Я думаю, это все, – устало произнес он. – Но что это значит?

– Забудьте все, что слышали, док, – посоветовал Брисби. – А еще лучше, сразу перережьте себе горло.

– Ого! Ну, спасибо, босс.

– Шеф, давайте прокрутим его еще раз, – предложил Стэнк. – Думаю, я заставлю этот сумасшедший агрегат работать лучше. К тому же у парня дикий акцент, и я опасаюсь за достоверность информации.

– Ничего подобного. У мальчика чистое земное произношение.

– Ну, значит, дело в моих ушах. Они подвергались вредному влиянию – я слишком долго пробыл на борту.

– Так вот почему так засорен язык ваших офицеров, – хладнокровно проговорил Брисби. – Стинки, птичка, а правда, что все вы, которые с Рифа, записываете сначала на бумажке то, что вам говорят, если хотите понять?

– Только при разговорах с уроженцами Аралеши… ничего личного, сэр, вы же сами спросили. Так, может быть, повторим? Было бы неплохо отсеять шумы.

– Ваше мнение, док?

– Хм… пациент устал. Нельзя ли в другой раз?

– Можно. Теперь он останется у нас надолго. Ладно, будите его.

Вскоре Торби передали сержанту с поручением, чтобы тот подыскал ему койку. Через несколько литров кофе, поднос сэндвичей и пропущенный обед полковник и его помощник начисто переписали тысячи слов последнего донесения Баслима Калеки. Стэнк откинулся на спинку кресла и свистнул:

– Можете расслабиться, шеф, эта штука останется актуальной еще пару сотен лет.

– Да, – серьезно ответил Брисби. – И прежде чем это случится, погибнет немало хороших парней.

– Точно. И вы знаете, что поражает меня больше всего? Этот мальчишка-торговец, который мотался по всей Галактике, неся в голове донесение «перед-прочтением-сжечь». Может, спустимся где-нибудь и по-тихому отравим его?

– И потом писать бесчисленные объяснительные?

– Ну что ж, может быть, доктор Криш сумеет стереть ему память, не прибегая к лоботомии.

– Думаю, если кто-нибудь тронет этого парня пальцем, полковник Баслим восстанет из мертвых и придушит его. Ты знал Баслима, Стинки?

– Он читал мне курс психологического оружия на последнем году обучения в Академии. И сразу после этого ушел в корпус «Икс». Самый блестящий ум, который я когда-либо встречал – конечно, если не считать вашего, папаша-сэр-босс.

– Не напрягайся. Без сомнения, он был великолепным учителем, да и во всем остальном всегда оказывался на высоте. Но если бы ты знал его еще раньше! Мне посчастливилось служить у него в подчинении. Даже теперь, когда я командую кораблем, я часто спрашиваю себя: «А как поступил бы на моем месте Баслим?» Он был лучшим командиром корабля из всех, у кого я служил. Тогда он второй раз стал полковником – ему ведь дали уже маршала, но он предпочел понижение в звании, чтобы сбежать от кабинетной работы и получить корабль.

Стэнк покачал головой:

– А я жду не дождусь того дня, когда сяду в уютном кабинетике и начну писать инструкции, которые никто не будет читать.

– Ты не Баслим. Ему не нравилась простая, непыльная работа.

– Я не герой. Я всего лишь соль земли. Скажите, шеф, вы были с ним во время спасения «Ганзы»?

– Неужели я не носил бы тогда нашивку? Нет, слава богу, меня тогда перевели в другое место. Баслиму пришлось сражаться врукопашную. У них там была сущая мясорубка.

– А может, у вас хватило ума не напрашиваться в добровольцы?

– Стинки, даже такой толстый лентяй, как ты, и тот мигом шагнул бы вперед, если бы Баслиму потребовались добровольцы.

– Я не лентяй. Просто не привык зря суетиться. Я только вот чего не понимаю: какого черта командир корабля сам повел десантную группу?

– Старик подчинялся только тем правилам, с которыми был согласен. Он хотел лично свалиться на голову работорговцев, потому что ненавидел их лютой ненавистью. Он вернулся героем, и что оставалось делать Департаменту? Ждать, пока Баслим не выйдет из госпиталя, чтобы отдать его под трибунал? Знаешь, Стинки, даже эти генералы из штаба способны понять, что к чему, если их хорошенько ткнуть носом. Поэтому они наградили его «за отважное поведение при чрезвычайных обстоятельствах» и определили на должность с ограниченными обязанностями. Однако с тех пор каждый раз, когда возникают подобные «чрезвычайные обстоятельства», ни один офицер не может оправдания ради ссылаться на уставы. Приходится следовать примеру Старика.

– Только не мне, – твердо заявил Стэнк.

– И тебе тоже. Когда ты будешь командиром и возникнет необходимость делать что-нибудь неприятное, ты будешь это делать, втягивая живот и выпячивая грудь, с героическим выражением на своей упитанной физиономии. И ничего ты с этим не поделаешь. Тебя будет подталкивать пример Баслима.

Они легли только на рассвете. Брисби собирался поспать подольше, но, следуя старой привычке, поднялся лишь на несколько минут позже обычного. И он ничуть не удивился, застав своего заместителя, так хваставшегося своей ленью, уже за работой.

Полковника дожидался лейтенант из финансовой части. Он держал в руке телеграмму, и Брисби понял, в чем дело. Прошлой ночью, после того как они просидели несколько часов, разбивая текст донесения Баслима на части, чтобы послать их по разным каналам, полковник вдруг вспомнил, что, перед тем как лечь спать, он должен организовать для приемного сына Баслима идентификационный поиск. Брисби вовсе не был уверен в том, что след ребенка, подобранного на Джаббале, может отыскаться среди досье граждан Гегемонии. Но даже если бы Старик послал полковника вычерпать космос ведром, значит ему нужно именно это, и никаких отговорок. Полковник Брисби испытывал к Баслиму, живому или мертвому, уважение младшего офицера к старшему. Поэтому он написал депешу и поручил дежурному офицеру после побудки взять у Торби отпечатки пальцев и закодировать их. И только после этого полковник позволил себе вздремнуть.