Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

Зато Бабушка сразу спросила:

– Что стряслось?!.

– Орфа, милая, – не отвечая ей, обратился Папа к служанке, – сделай мне чаю – и пару таблеток … ну, сама догадайся каких.

Орфа тут же бросилась исполнять его просьбу.

– Что случилось? – настойчиво повторила Бабушка.

Отец медленно опустился в кресло.

– Со счетов нашего отделения Корпорации исчезла очень внушительная сумма. Служба безопасности установила, что взлом системы произошел с моего компьютера и под моим паролем.

– Но они хотя бы понимают всю абсурдность подобного обвинения? – вскипела Мама.

– Разумеется… – слабо улыбнулся отец. – Потому-то я и вернулся. Пока официально мне предъявлено только обвинение в служебной халатности. Но даже если истинный виновник будет найден, работу я потеряю: Торокара не прощает ошибок.

Новость быстро облетела весь Замок, и к обеду некоторые из постояльцев потянулись к выходу с чемоданами.

– Крысы бегут с тонущего корабля! – презрительно фыркал дядя Винки.

Среди отъезжающих неожиданно оказался и Красавчик.

– А ты-то куда? – удивилась Зануда.

– Начинаю новую жизнь! – улыбнулся он. Улыбка получилась наигранной.

– Удачи!.. – презрительно пожелала кузина.

Насвистывая, юноша торопливо сбежал по ступенькам парадного. Из боковой аллеи сада навстречу ему вышла черноволосая женщина. Он сделал вид, будто не заметил её, но она загородила ему дорогу.

– Вижу, воспользовался моим советом? – спросила она.

– О чём это ты?.. – сделал удивлённое лицо Красавчик.

– О той маленькой бумажечке с цифрами, что давала тебе.

– Не помню…

– Не помнишь? Ладно… – она отступила в сторону. – Прощай!

Едва он прошел мимо, как она щелкнула пальцами, и юноша бездыханным упал на дорожку. Воровато оглянувшись по сторонам, ведьма быстро склонилась над ним и, прошептав заклинание, положила ладонь ему на грудь. Там тотчас образовалась широкая рана, в глубине которой пульсировало сердце. Быстрым движением ведьма вырвала этот трепещущий комочек и с наслаждением вонзила в него зубы. Управившись с кровавым лакомством, она вытерла губы, и снова щёлкнула пальцами: лежащий у её ног человек разом превратился в маленькую деревянную фигурку. Она подобрала деревяшку и сунула в карман.

– Новая жизнь, говоришь?.. – и стеклянный смех бусинами рассыпался по саду.

***

…Конь Тезариуса вынес летучих всадников из бури, но ветер зашвырнул их далеко от побережья: к Белым скалам.

– Говорят, эти скалы не что иное, как зубы Первого Дракона… – сказал агил, когда измученные, они остановились, наконец, на привал. – Спасибо твоему коню, что мы не разбились об них в темноте! Откуда он вдруг взялся?.. – Юстэс поведал агилу о встрече с Тезариусом. – Полно!.. – усомнился приятель. – Да было ли это взаправду?.. Тезариус… Говорят, он давно сгинул! Тебе, верно, померещилось там, на скале. Ты ведь на самом деле был всё время рядом со мной!

– А конь тогда откуда?.. – на это агилу нечего было возразить.

Юстэс оглядел острые рваные каменные пики: они и впрямь напоминали клыки сказочного чудовища.

– Чьи это земли? – спросил он.

– Когда-то здесь было много людских поселений – мимо Белых скал проходил большой караванный путь. Потом Люди поссорились с местными гномами, и те ушли из этих мест. Их подземелья тотчас заняли выползни – и прости-прощай урожай! Эти гигантские черви необычайно прожорливы и плодовиты… Кто-то посоветовал крестьянам завести скиссоров, чтобы они охотились на вредителей, но, истребив чёртово отродье, скиссоры принялись за своих хозяев.

– Скиссоры?..

– Такие здоровые летучие твари… Смахивают на кузнечиков с длинными когтистыми птичьими лапами. Еще у них есть огромный клюв, коим они разбивают головы своим жертвам.

Юстэсу припомнился погибший Бекет: сдаётся, бедняга попался в лапы к такой же зверюге… Но приятелям повезло: они добрались до ближайшего селения без приключений. Там агил заработал пением немного денег, и друзья, изрядно оголодавшие за время пути, отправились в местную харчевню.

Каково же было изумление Гилленхарта, когда в толстом трактирщике он узнал… Харди!

– Как ты здесь очутился? – спросил он, когда поутихли шумные возгласы радостного взаимного удивления.

– А я тогда дунул прямо в лес… Ну, когда в нас посыпались стрелы, и отсиделся до рассвета. Потом побрёл, куда глаза глядят. Споткнулся, скатился в какой-то овраг, стал выбираться – гляжу, деревня!.. Так тут и остался… – объяснил толстяк, оглядываясь на красивую, дородную бабу, зорко наблюдающую за ними из-за стойки. – Жинка моя… – смущенно и горделиво пояснил он.

Выяснилось, что кроме «жинки» Харди уже обзавёлся ещё и тремя ребятишками.

– Да когда же ты успел?! – оторопел Юстэс.

– Так я здесь, почитай, уж лет десять живу, – невозмутимо сообщил толстяк.

– Сколько?! – юноша не поверил своим ушам.

– Всё может быть, – подтвердил агил, – если ты или он попадали в перекат…

Дальше ещё хлеще!

Поели они, попили: за встречу, за здоровье гостей и хозяина, за его семью, за вечный свет Солнца, – и вот тут-то малость захмелевший Харди вдруг хлопает себя с размаху по лбу и вопит: ах, мол, я растяпа! – и достает откуда-то из дальнего угла нечто длинное, завернутое в промасленные тряпки.

– Эт-то… – говорит, – …ик!.. капитан наш велел тебе передать, когда пару лет назад … ик!.. останавливался у меня на постой… Я ещё: откуда вам, мол, знать… ик!… что этот малец ко мне заглянет? Он, говорю, может, сгинул давно! …ик!.. А он мне: я, брат, всё знаю!.. – и, пьяно прищурившись, Харди погрозил пальцем кому-то невидимому.

– Ла Мана?.. – неприятно удивился Гилленхарт. – Но его ведь сожгли?

– Значится, эт-то было… ик!.. его привидение! – заявил Харди. – А ведь жрал и пил как взаправдашный! И уехал… ик!.. не заплатив… Нее, брат! Это точно был наш капитан – все повадки евойные! Небось тоже в перекат попадал…

Юстэс вдруг припомнил, как исчез Коротышка вместе с телегой. Капитан ведь тогда тоже пропадал… Он развернул тряпки – и в его руках засиял меч нигильга!

Заклятие Тезариуса начало сбываться.

***

…Из тяжёлого, беспокойного забытья Кагглу вывел злобный протяжный вой. Она села на смятой постели. Прислушалась… Уже почти успокоилась, решив, что ей показалось или приснилось, – и тут опять раздалось жуткое завывание. Звук шел со стороны леса – с другого берега реки. Прежде она никогда не слышала здесь ничего подобного.

– Пьеттро!.. – крикнула она. Ответом ей было молчание.

Тогда Каггла схватила серебряный колокольчик и бешено затрясла им над головой. Но ночная пустота огромного Замка осталась нема. Борясь с нарастающей тревогой, она встала, закуталась в одеяло и, взяв свечу, осторожно выглянула в коридор. Навстречу пахнуло сыростью и тлением… Каггла обернулась: её уютное спальное ложе исчезло… Исчезли гобелены со стен и пушистый ковёр с пола, пропали красивые подсвечники и изящные кресла, зеркало в дорогой оправе… Пустая, нежилая зала с прогнившими полами и вековой паутиной по углам. Сиротливо скрипнула рама с разбитым стеклом – и снаружи снова донесся мерзкий, наполняющий душу холодом, вой. Только теперь он был ближе.