Светлана Багдерина - Путешествие в Шахристан

- А это ещё что за тип?

- Это не тип, это дух. Асхатское божество архитектурных и инженерных расчетов. Асхаты называют Балду братом светозарного Фонаря, покровителя асхатских фармацевтов и подрядчиков. Эти делают свои расчеты не от Балды, а от Фонаря...

- А подрядчики-то чем провинились? - удивился граф Пётр. - С теми ведь разговор короткий: сколько наработали - столько и заработали. Всё просто и ясно.

- Так везде, Ваше сиятельство. Везде, но не в Асхатском государстве. У них же свой, особый путь, даже если речь идёт о смете на строительство. Вы никогда не слышали про главную асхатскую тайну?

- Что же это за тайна? - заинтересовался я, ожидая услышать что-то мрачное и ужасное.

- А вот: как получается, что подрядчик берёт за работу больше всех на Белом Свете, работник получает меньше всех на Белом Свете, строят медленнее всех на Белом Свете и результат выдают хуже всех на Белом Свете?

- И как же?

- Неизвестно, - снова развёл руками шахрай. - Я же говорю - главная асхатская тайна!

Мы остановились у памятника пузатому улыбающемуся коротышке вамаяського вида, восседающему на самой огромной из виденных мною жаб.

- А это что за молодец такой? - подивился Пётр Семёнович.

- Мудрец Сам-Посуди. Писатель и философ. Несколько веков назад, когда наши предки только пришли на пустоши и неудобья будущего Шахристана, он жил в Вамаяси и был то ли библиотекарем, то ли чиновником... Словом, имел почётную должность и неплохое жалование! Но вот, поверите ли, оставил всё и решил покинуть страну.

- Почему?

- Потому что философ. По его мнению, гармония пяти стихий в Вамаяси нарушилась или что-то там такое в этом роде, я в восточной философии не особенно разбираюсь... Как бы то ни было, Сам-Посуди, желая покинуть страну тайно, превратился в тучку и полетел в сторону границы.

- Он сам так сказал?

- Так говорит легенда. Сам-Посуди летел, несомый волнами эфира, и напевал соответствующую случаю песню: 'Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не мудрец...'.

- И как, долетел?

- Долетел, но на границе был задержан таможенным чиновником, который распознал-таки в тучке мудреца, контрабандой вывозящего собственные знания за границу. 'А нос - как у собаки. А глаз - у орла...' - причитал по этому поводу Сам-Посуди. Но в веках осталось почему-то только сравнение таможенников с собаками...

- И таможенник вернул его обратно? Или велел пошлину заплатить? Со знаний-то?

- В то время в Вамаяси были человеколюбивые законы, не запрещавшие честным подданным пересекать границу. Но вот пошлину заплатить пришлось. По расчётам скрупулезного вамаяського таможенника с мудреца за вывоз знаний причиталось часть оных в объёме ровно пять тысяч слов. Их-то Сам-Посуди и записал здесь же, в караулке на границе, кривым стилом на запасе чиновничьей бумаги, а когда её не хватило - то на чиновничьей одежде и даже на столе... Словом, к концу сбора пошлины таможенник сам был не рад!

- Но закон есть закон, пошлину скостить нельзя, понимаю, - рассмеялся граф Пётр. - И как, много мудрости уместилось на таможенных портянках?

- Много, - подтвердил Нибельмес-ага. - Вамаясьцы до сих пор читают. И гордятся тем, что до сих пор не понимают. Говорят, это от того, что очень мудро написано!

- А с тучкой-философом что сталось?

- Сам-Посуди, заплатив пошлину, снова обернулся тучкой и полетел дальше...

- Куда?

- В Шахристан, разумеется!

- Зачем? - удивился Никодим. - Ты же сам сказал, что тогда у вас были сплошные пустоши и неудобья.

- Сам-Посуди был мудрецом. Он знал, что Шахристан станет самой удобной для жизни страной на Белом Свете.

- А почему сей учёнейший муж изволит восседать на жабе? - спросил я, ибо в силу моего роста мне был более заметен не Сам-Посуди, а несущий его философский скакун. Мне казалось, что высеченное в камне исполинское земноводное смотрит мне прямо в глаза, и от этого становилось несколько не по себе - не самое приятное чувство, когда в глаза вам смотрит гигантская жаба.

- Философ избрал это благородное животное, потому что жабы любят воду. А тот, кто любит воду, любит дождь. А тот, кто любит дождь, любит тучки. А тот, кто любит тучки, должен любить и вамаясьских философов, тайно покидающих родину...

К моему сожалению, мы были вынуждены покинуть чудесный парк, гостеприимностью своей способный поспорить с самой уютной библиотекой, и последовать далее к шахскому дворцу.

Оставшаяся часть пути должна была занять меньше четверти часа, но на небольшой площади перед дворцом Его Величества нам довелось быть свидетелями забавной сценки. Ещё на подходе, едва свернув с проспекта на ведущий к дворцу бульвар, мы услышали, как некие пока ещё не видимые нам юноши ломающимися голосами издавали таинственные крики: 'Я требую сатисфакции!', 'Сударь, ещё одно слово и я скрещу с вами шпагу!', 'Защищайтесь, сударь!' и даже 'Тысяча коней!'. Наш проводник почему-то заулыбался и пригласил нас поспешить на площадь.

Там, прямо пред главными воротами дворца, уже стал собираться народ. В центре площади осталось небольшое пустое пространство, в котором, судя по всему, и творилось то зрелище, которое заставило горожан на некоторое время забыть свои дела. После того, как граф любезно поднял меня над толпой, я с удивлением увидел тех, на кого взирали шахрайцы: около дюжины молодых людей, костюмы которых представляли собой презабавную пародию на забугорскую моду, теперь уже не кричали, а шипели друг на друга. До моего слуха доносились обрывки фраз '...ты на кого наехал...', '...ты вообще знаешь, кто я...' и '...ты, в натуре, в курсе, кто мой отец...'. При этом они действительно презабавно толкали друг друга, старательно выпячивая грудь и тем вызывая смех окружающих обывателей.

- Как петушки, честное слово! - фыркнул граф, с усмешкой глядя на столь забавные поединки этих молодых людей, почти мальчиков.

- Ваше сиятельство, Вы совершенно правы! - с неожиданным энтузиазмом поддержал его Нибельмес-ага. - Именно так мы называем эти забавные процедуры, которые наши предки придумали, дабы оказать почтение правителям и сбить с них спесь. Ну и чтобы развлечь честных обывателей, разумеется...

- Что ты несешь? - насупился боярин Никодим. - Как можно одновременно оказать почтение и сбить спесь?

- А разве вы не знаете? Эти юнцы - гвардейцы, представители двух рот почетного караула. Вон те, которые в синих штанах, составляют гвардию шаха, ими командует уважаемый Стиля-ага. Обратите внимание, у каждого из них шляпы украшены павлиньим пером, от чего мы и зовём их 'павлинами'. А у их противников в красном шляпы украшены фазаньим пером, и это гвардия эмиров. 'Фазанов' возглавляет Папу-ага.

- А ловко придумано, - улыбнулся граф Рассобачинский. - Фазаны против павлинов. И вправду петушиные бои!