Светлана Багдерина - Путешествие в Шахристан

- И давно ли сооружен этот достохвальный комплекс? - заинтересовался я, примерно подсчитав число колонн.

- Роковая шибинская осада произошла сто семьдесят четыре года назад. Тогда же начали сооружать колоннаду в память тех героев, которые пали в других сражениях.

- Вероятно, за последние сто семьдесят четыре года ваша страна почти не воевала?

- Мы действительно не любим воевать. Нашим предкам вполне хватило ужасной битвы в Домашней Степи, погибших в которой мы оплакиваем по сей день. Но если уважаемого Дионисия интересует относительно немногочисленное число колонн, то дело здесь не только в миролюбивом шахрайском характере. Есть народы, которые не считают убитых. Они воюют по принципу 'мы за ценой не постоим'. И даже складывают об этом песни. Таковы, например, асхаты. Такое впечатление, будто после очередной войны весь Белый Свет обрушится в тартарары и шансы на спасение имеют лишь жители страны-победительницы! А это не так. После войны и для победителей, и для побежденных наступает мир. И именно тогда становится ясно, кому ликовать, а кому оплакивать злой рок. Выиграть мир сложнее и нужнее, чем выиграть войну. Для этого одного героизма мало, здесь нужен упорный труд многих поколений граждан. Живых граждан. А потому мы, шахраи, считаем гибель даже одного воина большими потерями, а по-настоящему радуемся лишь бескровным победам. Бескровным для шахраев, разумеется. Наши полководцы без колебаний уничтожат любой вражеский город со всеми его жителями, если это поможет спасти жизнь хотя бы одному шахраю. За это нас называют жестокими -- но мы считаем, что ещё более жестоко покупать жизни варваров ценой жизни сограждан. Кроме того, это глупо. Ведь гибель каждого гражданина на самом деле тяжелая потеря для страны. А те страны, которые этого не понимают, сами обречены на гибель. Вы знаете, когда один камень выпадет из стены, то стена не рухнет - но если постоянно разбрасывать камни, то стена рухнет неизбежно.

- И много врагов за эти годы извели миролюбивые шахраи? - зло спросил боярин Никодим.

- А вот убитых врагов мы никогда не считаем. Нам это не интересно.

Мы бродили между колоннами, и я с удивлением вчитывался в надписи. На них не было шахрайских имен! 'Аркадий из семейства Седоватых, клан Старших Медников из Баш-на-Баш, пал 37 лет от роду при защите родного города от караканцев в девяносто восьмой год эпохи Возобновления', 'Геннадий из семейства Находчивых, клан Краснодеревщиков из Бели-Берды...', 'Арсений и семейства Умнейших...'.

- Нибельмес-ага? - не удержался я от вопроса, указывая на очередное имя героического шахрайца. - В вашем государстве недавно произошла радикальная реформа имен?

- Реформа имён? - искренне удивился наш проводник. - Никогда о такой не слышал!

- Разумеется, мы совсем недавно в Шахрайском эмирате... Но мы ни разу не слышали в вашей замечательной стране имён, подобных именам на этих колоннах. Это, скорее, сабрумайские или лукоморские имена!

- На улицах их и не услышать, - рассмеялся Нибельмес. - Это ведь настоящие имена. Вы вправду думали, что дурацкие восточные прозвища, с которыми мы обращаемся друг к другу, это и есть те самые имена, которые дали нам наши родители? Нет уж, эти прозвища даются нам в отрочестве. Иногда, достигнув совершеннолетия, мы их меняем.

- Вы сами их себе выбираете? - заинтересовался граф.

- Можно выбрать и самому, но это считается дурным тоном. Лучше уж иметь два прозвища, так шахраи иногда делают. Помните Чебур-бека Дастар-хана? Обычно прозвища дают родители или сверстники, которые замечают в шахрае какую-то особенно ярко выраженную черту характера. Имя эмира Мудрагеля, например, означает 'наимудрейший' - он ведь с юности проявлял недюжинные интеллектуальные способности и тогда же научился прекрасно разбираться в людях. Такое завидное прозвище служит для нас стимулом развивать свои сильные стороны. Насмешливое же прозвище, наоборот, служит стимулом работать над своими слабостями...

- А почему по именам-то обращаться друг к другу нельзя, как все нормальные люди? - силился постигнуть хитрости шахрайской ономастики Никодим.

- Мы считаем, что ни к чему всем подряд знать настоящее имя человека. Настоящее имя знают только самые близкие. Родители знают имена детей. Супруги знают имена друг друга. Благовоспитанные дети знают имена родителей. Именно близкие после смерти шахрая сообщают его имя всем остальным. На надгробиях и памятниках наши настоящие имена.

- А если близких не осталось, то никто настоящее имя и не узнает?

- Если после смерти шахрая некому вспомнить его настоящее имя, то это означает, что при жизни он был... не очень счастлив. Увы, бывает и такое. Тогда его помнят по прозвищу. Даже в этой колоннаде, насколько мне известно, некоторые герои увековечены не под своими настоящими именами.

- Без имени, значит, вы умирать не хотите, а имя говорить боитесь? - не унимался боярин.

- Боимся, - не стал спорить шахрай. - Это может навредить человеку. Лучше, если при жизни его будут знать под псевдонимом или прозвищем. Представителей правящей династии, если вы заметили, тоже все знают по родовому псевдониму - причём имена наших монархов держатся в секрете даже после их смерти, ведь так правящую династию сложнее сглазить. То есть сейчас династия уже больше царствующая, а не правящая, но всё равно... К городам, кстати, это тоже относится. Собственно, и название Ширин-Алтын, как вы уже наверняка догадались, это псевдоним нашего главного города. Причем придуман он не самими шахраями, а какими-то работниками с Запада, может быть даже из Лукоморья, которые в своё время во множестве приезжали в этот город на заработки. В их собственной стране был неурожай, так вот они и подались за 'длинным рублём', как они сами это называли. От этого словосочетания и возник псевдоним.

- И как, прижились у вас наши работники?

- Ну... Для самых старательных, разумеется, подряды нашлись. Но мне неизвестны случаи предоставления гражданства иноземным работникам в те годы. Вероятно, после выполнения подрядов и получения расчета они всё же вернулись домой.

За рассказами о несостоявшейся лукоморской диаспоре в Шахристане мы огибали площадь Героев в тени колоннады. Между колоннами виднелось то место, близ которого мы вышли на площадь, и пруд с геральдическим фонтаном.

- А почему фонтан располагается в одной линии с колоннами? - удивился я особенности шахрайского городского дизайна. - Ведь если придётся продолжить колоннаду, то фонтан нужно будет снести, потому что он ей помешает.

- Дело в том... Одним словом, фонтан как раз и должен помешать завершить строительство колоннады. Среди шахраев распространено поверье, что когда круг колонн по периметру площади Павших Героев замкнётся, то это будет означать скорую гибель Шахрайского эмирата. Помните мою метафору про стену и камни?