Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

— И то верно. Слушай, давай его вон в то покрывало замотаем, что ли?

— Можно и так. А внизу отдадим кому-нибудь из местных, пусть сами хоронят.

Второй стражник в ответ только равнодушно пожал плечами и начал заворачивать тело в расшитое золотом покрывало. Бридо ринулся ему помогать, одновременно продолжая разговор.

— Мы-то потом с тобой куда, а, Ларун?

— Да кто ж его знает куда? Не здесь же пустую комнату сторожить. А нового приказа не поступало.

— Может к десятнику? Он скажет.

— Он-то скажет, да только нам больно это надо, что ли? Может лучше того, на пир? Никто и не заметит. Ну, так ты как, Бридо?

— Не-а. Нельзя. Это ночью не вспомнят, а как с утра пьяный валяться будешь, так мигом. Не, давай лучше к десятнику.

— Ну, к десятнику, так к десятнику, — разочарованно вздохнул Ларун на выходе из замка.

Воины несли в руках тяжелый сверток, ухватив его с двух концов. Из него сочилась кровь, оставляя на камнях и земле липкие темные пятна. Выйдя во двор, они тут же поймали двоих служек и избавились от ноши. Те положили тело в телегу, сами впряглись в нее и повезли за ворота. Стражники неторопливо двинулись следом, лениво поддерживая праздную беседу.

— Бридо, а ты понял, что имел в виду этот жуткий Видольд? Говорил что-то про какого-то пересмешника.

— Э, Ларун, сразу видать, что родом ты не из наших краев. Пересмешник — так Ханке-плута называют.

— Ханке?

— Ну да. Вот, слушай. Мне дед мой рассказывал, когда еще жив был. А ему — его дед…

Первых Богов было девять, а младший среди них — Ханке. Разделили они промеж собою власть над миром.

Но не нашлось дела для Ханке, ибо когда Боги мир делили, он с ундинами на дне морском играл. Вот и остался ни с чем. Сильно осерчал тогда Ханке. Как же так, — думает — всем прочим Богам люди жертвы приносят да восхваления поют, а про меня и не вспоминают. И порешил он тогда людей с Богами рассорить, чтоб самому главным сделаться.

Собрал Богов на небесный совет. И так им молвит:

— Побывал я, браться и сестры, на земле. Насмотрелся, наслушался. Слишком добры вы к людям стали, перестали они Богов уважать, жалуются и негодуют. Надоело им воевать и оружие ковать. И солнце им слишком жарко светит, рыбу морскую и речную не желают есть, дожди сыростью им кости ломят. Не хотят женщины более ткать и прясть, проклинают они Наннэ, что ремесло им подарила. За скотом ухаживать люди перестали, на судьбу свою треклятую жалуются, а на смерть и того более.

Возроптали Боги после слов Ханке. И так порешили: лишить людей неблагодарных всех даров своих.

И исчезло с земли солнце, и прекратили идти дожди, и рыба перестала в сети приходить, леса чахли, скот худел, оружие из рук воинов выпадало, у ткачих и нить рвалась, и ткань расползалась. Никак не могли понять люди, за что же их Боги карают. И костры жгли, и жертвы приносили, однако бедствия не прекращались. Уже начали о конце мира поговаривать, когда явился к ним Ханке, рыжий Бог, и так молвил:

— Потому у вас, люди, жизнь плоха пошла, что не тем Богам вы поклоняетесь. Это я — Ханке Великий — всем в мире заправляю. Долго я ваше непотребство терпел, костров от вас не видел и песнопений не слышал. Иссякло терпение мое, потому и вам жизни не стало — страшен я в гневе. Но простить вас готов, ибо слабы вы умом и не ваша в том вина. Знайте теперь, люди, кому хваления возносить. Почитайте меня, Ханке, боле других богов, и благодать к вам вернется.

И пали люди ниц, и протянули в отчаянии руки к Ханке, а тот исчез, и был таков.

Исчез Ханке с земли и на небо перенесся, да прямо сразу совет созывать. И так молвит Богам:

— Побывал я, браться и сестры, на земле. Насмотрелся, наслушался. Опомнились глупые люди, осознали вину свою. И шаманы их сутки круглые в бубны бьют — во славу вашу. И костры возжигаются и не гаснут — во славу вашу. И детям своим о деяниях ваших рассказывается — во славу вашу! Жалко мне людей стало, ведь недолговечен срок их земной, а потому ума они не нажили. Простить бы их надобно.

Посовещались Боги и решили сделать так, как Ханке советовал.

Вернулось солнце на землю, дожди благодатные прошли, рыба в неводы поплыла, леса зазеленели, скот пожирнел, и никогда еще не ковалось столь крепкого оружие и не ткалось столь прекрасных тканей, как в это время. И дети стали здоровыми рождаться, и болезни исчезли. Словно второй золотой век настал. Живут люди, не нарадуются, Великого Ханке благословляют, ему костры возжигают.

Благословляют люди Ханке, да только прочие Боги заметили: что-то не так пошло. Они людям милость свою вернули, но ни дыма костров, ни песен к ним с земли не возносится. Зато Ханке довольный бродит, сытый да румяный, улыбка хитренькая с губ не сходит.

Догадался тогда Гхарт сам вниз, на землю, глянуть.

Взглянул Гхарт на землю — и поразился! Видит он, что все люди Ханке костры возжигают, а про прочих Богов и не вспоминают. Понял тогда Гхарт хитрость младшего брата, гнев объял его.

Собрал он Богов на совет. И на совете том раскрыл обман Ханке. Зашумели Боги, обступили обманщика со всех сторон, кулаками потрясая.

Испугался Ханке, потом холодным покрылся, да виду не подал. И так говорит:

— Подождите ругать меня, братья и сестры. Я ж все это только для вас и придумал. И такая задумка моя была, чтоб показать людям, как важно Богов своих чтить, ибо коротка жизнь людская, забыть могут, а вам, братья и сестры, доказать, что приглядывать за людьми надобно, ведь слабы они умом, как бы чего не натворили. А о собственной славе я и не помышлял, на том и стою.

Посовещались Боги, и сказал тогда Ястре — Повелитель Небес:

— Это ты, младший брат, хорошо придумал.

Остальные покивали — и разошлись.

Один Гхарт остался и так молвил:

— Хитрец ты, Ханке — и нас, и людей провел. За находчивость твою не стану тебя сильно наказывать, но на глаза мне столько-то времени не показывайся! — сказал так, и скинул Ханке на землю.

А там его уже люди поджидают, толпа целая, кто с топором, а кто и с мечом.

— Подлец! — кричат. — Обманул ты нас! Не жить тебе более.

Испугался Ханке, потом холодным покрылся, да виду не подал. И так говорит:

— Подождите ругать меня, люди. Я ж это только для вас и придумал. И такая задумка моя была, чтобы на своем примере показать, как жить можно. Вот вы трудитесь, трудом своим пищу добывая. А я ничего не делал, а столько-то времени дары от вас принимал. И вы так можете. Я вам, люди, хитрость подарил, обману и ловкости научил. Как без труда жить хорошо показал. И за то вы и мне теперь костры возжигайте.

Сказал так хитрец, улизнул — и был таков.

И с тех пор повелось, что призывают люди Ханке, когда нужно соседа вокруг пальца обвести, либо воровство с разбоем учинить. Да и честные люди нет-нет, да подкинут Ханке подношение. Так, на всякий случай.