Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

— Ты издеваешься, Видольд?! — нервически рассмеялся Элимер. — Восстановить Отерхейн?! Как ты это представляешь? Думаешь, стоит мне там появиться, все падут ниц и возопят «Повелевай»? И раньше-то постоянно мятежи вспыхивали…

— Раньше меня тобой не было. Ну, настоящего меня. Наделенного некоторыми…хм… способностями. Да ладно тебе, Кхан, что-нибудь придумаем, не первый раз!

Элимер снова с подозрением воззрился на бывшего телохранителя:

— Кто ты, Видольд?

Тот, нимало не смущаясь, ухмыльнулся:

— Надоел ты! Я уже ответил: колдун. Обычный, хоть и неслабый. Больше мне нечего добавить.

Неизвестно, поверил ли Элимер этим словам, но возражать не стал, вновь погрузившись в себя.

И вот еще сутки. И еще двое. И благостные земли княжества сменились руинами Илирина, что некогда прозывался Великим. На одной из разрушенных дорог всадники остановились и застыли, завидев вдалеке маленькую женскую фигурку с ребенком на руках. Она стояла неподвижно, разве что робко переминалась с ноги на ногу.

Кайла замерла, пытаясь угомонить Ирейху, который вдруг разбаловался, норовя потянуть ее за волосы, и что-то лепетал на своем детском наречии. Она замерла, потому что в отдалении увидела двоих всадников и не знала, чего ждать от них и куда прятаться. Но пока она раздумывала, двое почти одновременно сошли с коней, и один из них скорым шагом бросился к ней. Кайла уже хотела развернуться и бежать, но в ее голове прозвучал властный голос:

«Твой путь завершен, ты достигла цели. К тебе идет Элимер Отерхейнский. Он заберет сына и обязательно спросит, как умерла его жена. Запомни — она погибла под руинами. Кханне Отерхейна Шейра-Сину погибла под руинами».

Элимер принял из рук дрожащей девушки ребенка. Как же он вырос, его Таарис! А ведь он помнил его совсем младенцем! Слабая улыбка осветила лицо кхана. Да, Видольд прав. Его сын, его наследник рожден быть кханади — и он им будет. Он станет кханади, чего бы это ни стоило его отцу. Ведь Таарис — то единственное, что осталось от Шейры кроме воспоминаний. И он — наследник династии Кханейри. А потому получит Отерхейн! Получит еще более могучим, нежели он был при его, Элимера, правлении. Так решено и так будет. Потому что он — Великий Кхан Великого Отерхейна — этого желает. А желания его — закон!

Шаазар, прищурившись, смотрела в горизонт. Она думала. Прикидывала, в какой момент лучше всего начать. Начать игру. Впрочем, а почему бы не прямо сейчас?

— Аданэй, мой Аданэй, — пропела она, — я теряюсь в догадках, что за странная сила в тебе таится — в тебе, жалком смертном! — если даже сама Великая, Всемогущая, Божественная Шаазар не осталась равнодушной?

Какое-то время она еще раздумывала, но скоро в ее лице мелькнул свет принятого решения:

— Бедный мой мальчик, досталось тебе… Но ничего, ничего, — она хихикнула, прикрыв рот ладошкой. — Держись, милый, я уже иду.

Знакомое фосфорное свечение полыхнуло в глазах, и она исчезла. И казалось, будто лес осиротел, лишившись бессмертного духа.

В это самое время на пустынной дороге, бегущей от безвестной рыбацкой деревушки княжества Шейтизир, появилась девочка лет пяти. Обычный ребенок — рыженькая, кудрявая, чумазая, одетая во много раз латанную и перелатанную одежонку, она выглядела заурядной оборванкой, вот только глаза ее странно светились. И почему-то она хихикала. Но стоило ребенку заметить вдалеке фигуру, которая медленно, словно через силу плелась навстречу, как свечение из глаз исчезло, а смех сменился громкими, душераздирающими рыданиями. Она стояла, бедное дитя, размазывая грязными кулачками слезы по чумазому личику, и плакала. Она ждала.

Заморская страна, которая некогда казалась мне такой загадочной — ленивая, богатая, неторопливая Сайхратха. Теперь я в ней живу. Обучаю детишек владению мечом. Ну и прочим воинским искусствам. С детьми мне легче, чем со взрослыми. Последних я вообще избегаю. Мне кажется, я стал бояться людей.

Прошло много лет, но сны так меня и не покинули и все еще преследуют ночами. Да, они стали реже, но меня это мало утешает. Эти зеленые глаза илиринской ведьмы — неужели нет забвения? Даже сейчас, спустя столько лет, я просыпаюсь в холодном поту, стоит мне их увидеть.

А сколько раз случалось, что Тэйске, заслышав, как я плачу или кричу во сне, подбегала, клала на лоб свою узкую прохладную ладошку, будила меня, уговаривала, что это всего лишь ночной кошмар. Да, Тэйске, это действительно кошмар. И боюсь, он не оставит меня до самой смерти. Но с тобой мне легче. Возможно, ты не подозреваешь, но ты спасла меня в тот день, когда я тебя встретил. Потому что в тот день я шел топиться. Да, я все-таки нашел в себе силы… Если бы не ты… Я просто не смог пройти мимо малышки, которая заходилась в таком плаче. И не смог оставить тебя, когда ты сквозь слезы, неразборчиво коверкая слова, рассказала, что твоих родителей убили за неуплату податей, а тебя выгнали из дому. Тебе некуда было идти. И мне тоже. Вот так, вместе с тобой, мы и ушли в никуда. И оказались в Сайхратхе.

Когда я расставался со своим братом, он пожелал мне выжить. И я выжил. Лишь благодар тебе, хоть ты об этом и не знаешь. Возможно, я подумал, что моя жизнь не совсем бесполезна, что кому-то я еще могу быть нужен. Сейчас мне уже сложно сказать, как именно я рассуждал в тот момент и рассуждал ли вообще. Или это был минутный порыв? Так или иначе — я жив. Как ни странно.

Все это время я старался не вспоминать прошлого, даже не думать о том, что творится за морями. Однако слухи все же долетали до меня, и кое-какие вести я услышал против воли. Так я узнал, что Элимеру невероятным образом удалось вернуть власть в Отерхейне и удержать народ в подчинении. Он помешал соседям захватить разрушенные города и даже восстановил эти города. Удивительно! Еще я знаю, что он снова женился и теперь в Отерхейне новая кханне и наследники. Хотя главным среди них по-прежнему считается Таарис, его первенец. Мальчишке, должно быть, около тринадцати, совсем скоро станет взрослым.

Я знаю, что Илирин теперь состоит из разрозненных городов-государств. И что они вернулись к прежней вере в Богиню-Мать. Так что не ошибались Аззира с Маллекшей, когда предрекали это. Но самим им не привелось увидеть, как возродился забытый культ. Обе умерли задолго до этого, и про одну из них я даже знаю как, ведь я сам убил ее.

В моем же существовании мало что меняется. Я по-прежнему живу с моей названной дочерью Тэйске, по-прежнему обучаю детишек знати. Воинские умения, привезенные из Отерхейна, здесь, как и везде, очень ценятся, так что бедствовать нам с Тэйске не приходится.

А она взрослеет. Вот уже не малышка, а юная девушка. Как быстро летят годы! Озорство в глазах, улыбки, посылаемые симпатичным мальчишкам. Иногда мне даже кажется, будто я ревную. Еще бы! Что я стану делать, если она соберется замуж и покинет своего нареченного отца? Впрочем, люди, которые узнали нас не так давно, не верят, что она как бы моя дочь. Думают — любовница. Прячут ехидные, всезнающие улыбки, когда видят нас вместе. Да, Шаазар оказалась права — я и впрямь заметил, что годы почти не изменили мою внешность, а потому я по всеобщему мнению никак не годился в отцы собственной дочери. Если я не сбился со счета, то мне сейчас около сорока, однако и в это мало кто верит. Мне, если честно, все равно. А Тэйске, по-моему, только льстит, когда нас принимают за парочку. Наверное, как и всякой девчонке, недавно вышедшей из детства, ей льстит, когда в ней видят взрослую женщину. А мне так забавна ее реакция, что она даже обижается, когда я начинаю дразнить ее по этому поводу.