Наталья Филимонова - Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе

Мы сделали небольшой круг над летным полем, пока я лихорадочно вспоминала текст «Отче наш». Потом плюнула на это безнадежное занятие и попыталась припомнить в уме таблицу умножения. С цифрами у меня никогда не ладилось, так что и эта попытка закончилась постыдным провалом. Главное – не думать о завтраке, понимала я. Завтрак, он был давно. Нет, я не хочу его никому демонстрировать. Нет. Точно не хочу. Надо сцепить зубы. Или улыбаться? Мой любимый, оборачиваясь ко мне, пытался иногда перекричать шум мотора и показывал мне какие-то красоты внизу – кажется, церквушку, лес, еще что-то. «Руль держи, козлина», – думала я. Остро хотелось также рассказать все, что я думаю о красотах, но меня бы все равно не услышали. А потом мне стало не до устного счета, потому что мой пилот решил меня действительно развеселить и развлечь. Он начал выделывать какие-то фигуры в воздухе, то набирая, то сбрасывая высоту, так что меня с силой прижимало к креслу, а внутренности сворачивались в тугой узелок. Виталик радостно хохотал и что-то кричал. Я сидела, зажмурившись, и пыталась особенно не дышать, понимая, что вот и пришел мой первый смертный час. В какой-то момент я даже осознала, что тихонечко и тоненько визжу на одной ноте, и попыталась прекратить это делать. Немедленно закружилась голова. Отстань, завтрак.

Казалось, что стоит мне только слегка расслабить руки, которыми я намертво вцепилась в раму, и меня, невзирая на страховочные ремни, унесет к лешему и красотам, будет ярко и эффектно.

Я ощутила резкий толчок, меня почти привычно уже вдавило в сиденье, а осторожно приоткрыв один глаз, я осознала, что мы таки приземлились, и теперь осталось только дождаться, когда эта адская машина остановится.

А спустя несколько минут я, растекшись в кресле, смотрела замершим взглядом на летное поле и могла думать только о том, как оно прекрасно и неподвижно. И еще остро осознавала, что я – жива! Я все еще жива! Да я практически супергерой и крутой покоритель небес!

Кажется, Виталик уже выбрался со своего места и пытался теперь отколупать мои побелевшие пальцы от рамы, однако я держалась намертво. Подошли еще какие-то люди, что-то радостно говорили и хлопали моего суженого по плечам. Совместными усилиями три человека выковыряли меня из дельтаплана и поставили рядом. Потом что-то звякнуло и булькнуло.

– Ну – с почином! С первым полетом!

Я поморгала. Виталик и еще какие-то два мужика стояли рядом, все широко улыбались. При этом в руках у одного оказалась початая бутылка виски, а Виталик протягивал мне невысокий и широкий стаканчик с толстым донышком, на дне которого плескалась темно-янтарная жидкость. Я, ни о чем не думая, протянула руку, взяла стакан и внимательно в него посмотрела.

И тут завтрак наконец настиг меня.

Больше приобщать меня к своему любимому увлечению Виталик не пытался. Полагаю, первостепенную роль в этом сыграло не мое отношение к полетам, а тот прискорбный факт, что чистить конструкцию, состоящую из труб и рам – задача весьма непростая.

Впрочем, у нас нашлась масса других точек соприкосновения, так что скучно нам друг с другом никогда не было. И в какой-то момент мы начали жить вместе. А спустя пару лет совершенно уже чувствовали себя семьей. Виталик часто даже представлял меня новым знакомым как свою супругу, а в разговорах между собой называл меня «Дорогая». На сей раз я благоразумно решила не знакомить своего нареченного с родственницами до самой свадьбы.

Однажды, когда мы сидели вдвоем на крыльце его дома и пили послеобеденный чай, он наконец спросил, стану ли я его женой. Он не становился на колени и не протягивал мне кольцо – просто спросил. И я, конечно, сказала «да». С этих пор вопрос считался решенным. Мы наметили дату торжества на следующий год и запланировали, что после этого непременно родим ребенка, а лучше – двоих подряд. Впрочем, торжества как раз и не намечалось: Виталик говорил, что во всей этой помпе с пьяными гостями нет никакого смысла, и я соглашалась с ним. Мы же взрослые люди, в конце концов. Просто распишемся. Самое главное я знала: теперь моя судьба наконец по-настоящему решена. Будущее виделось безоблачным и ясным. Проклятие будет снято. Я выйду замуж, рожу дочь – будущую Привратницу – а потом, возможно, и сына. Виталик был… таким надежным, таким реальным, что с ним мечты превращались в планы, а планы близились к реализации. Кстати, он сказал, что Новая Зеландия – это слишком далеко и неоправданно дорого. К тому же он собирается заключить пару договоров с поставщиками оборудования из Франции и никак не может выбрать время для визита в эту страну. Так что, раз уж я так хочу романтики, медовый месяц мы проведем в Париже.

Я больше не работала переводчиком: мой жених сказал, что мне нет необходимости зарабатывать на жизнь, и я могу целиком посвятить себя дому ну и чему захочу сама. Я даже начала писать какую-то работу по истории, вспомнив, что когда-то хотела поступать в аспирантуру. Впрочем, занятие это я быстро забросила, да и Виталик отнесся к нему несколько пренебрежительно, совершенно здраво заметив, что ученая степень мне ни для чего в жизни не пригодится.

Словом, все было как-то без помпы и парада, как-то обыденно и просто, и это необыкновенно меня радовало: я наконец чувствовала себя самым обыкновенным человеком, без всяческих заморочек и проклятий.

И закончилось все тоже очень-очень банально. Просто банально донельзя.

Однажды вечером во время телефонного разговора со своей мамой Виталик передал мне трубку – мама хотела со мной поздороваться и о чем-то меня спросить. Пока я общалась с ней, Виталик вышел из комнаты. Договорив и нажав отбой, я собралась было отложить телефон, однако в этот момент на него пришло сообщение. Меня удивило, что отправитель был записан как «Малыш», и я бездумно нажала на кнопку, чтобы понять, кто это.

Конечно, я знала Леночку, которая в последнее время сопровождала Виталика в загранкомандировках в качестве переводчика. Но узнала я ее все-таки не сразу – уж очень неожиданным оказался ракурс, не говоря уже о наряде. Подпись под фото гласила: «Давно обещанная зебра». С некоторым недоумением осмотрев фотографию в поисках зебры, я обнаружила, что условное белье Леночки и впрямь – в полосочку.

Задыхаясь и уже понимая, что все плохо, я стала листать сохраненные сообщения и фотографии – входящие и исходящие. Почему-то окончательно меня добили вовсе не откровенные изображения Леночки (а ведь я и не подозревала, что мой благоверный – поклонник этого, хм… фотожанра!). На паре снимков Леночка счастливо обнималась с с чертовым дельтапланом. И даже не спрашивайте меня – как это, но ей удалось. Похоже, Леночка, в отличие от меня, вовсе не питала в этому металлическому чудовищу никаких дурных чувств. Даже, пожалуй, хм, наоборот… Последней каплей оказалась фотография огромного букета. В том сообщении Леночка трогательно – и, похоже, не в первый раз – благодарила за подарок ко дню рождения и сообщала, что все прочие цветы давно завяли, а эти стоят уже неделю. Мне, кстати, Виталик никогда таких букетов не дарил – только какие-то чахлые гвоздички. Мне казалось, что он просто не умеет выбирать цветы, и я легко прощала ему этот маленький недостаток.