Алёна Жукова - Страшная Маша

Единственный путь, который казался ей правильным, – уехать этой ночью последней электричкой, а вернуться первой. Ночная уходила в полночь, а утренняя прибывала в шесть утра. Попасть на станцию можно было двумя способами – пешком минут тридцать или гораздо быстрее рейсовым автобусом. Маша выбрала первый, хоть и не самый приятный – в автобусе могла привлечь внимание, вряд ли двенадцатилетние девочки тут часто разгуливают по ночам. В электричке народу побольше, едут из разных районов, кому какое дело… А еще если загримироваться! Рост у нее почти как у мамы. Надо взять мамины плащ, шарф и шляпу, накрасить глаза и губы – вот тебе уже девушка, которой можно все шестнадцать дать.

За полчаса до полуночи, когда весь дом спал, а загримированная Маша не могла налюбоваться на себя, послышались тихие, но хорошо знакомые голоса: один старческий, скрипучий, другой низкий и грубый. Маша вздрогнула. Она тихонько выглянула в окошко – так и есть: бабушка и дядя Володя стояли под окном Витиной спальни и перешептывались с Витей, сидящим на подоконнике. Маша расслышала, как они уговаривают его пойти погулять, но он без Маши отказывается идти. Разозлившись как фурия, она вылетела из окна и бросилась на покойных родственничков. Решив, что перед ними Наташа, они отступили в ночную мглу, растворяясь на глазах.

– Постойте, прекратите сейчас же исчезать! – заорала Маша. – Мы же сами вас звали, предлагали поговорить. Почему не приходили?

Бабушка кашлянула и прохрипела:

– Теперь по своему желанию нам никак, только с разрешения. Это приказ. А ты чего вырядилась? Ну вылитая Наташка в молодости. На свиданку идешь? Не рановато ли начала?

Маша пропустила мимо ушей бабушкины колкости. Ее интересовало другое – кто дал такой приказ?

– Кто, кто… – бухтел Володя. – Главный ваш. Теперь шагу без него не ступи. И нас сюда притащил зачем-то, а мы же не утопленники какие-то. Тут их видимо-невидимо, а мы не хотим с ними под его дудку хороводить.

Бабушка тоже встряла в разговор:

– Маша, ты, это… Отпусти уже наконец Витю и маму. Не жильцы они, сама знаешь. У Витьки болячка на болячке, а самая страшная уже в мозгу завелась. Неужели не видишь? А то, что Наташа от депрессии избавилась, это временно. Впереди ее большая беда ждет: она дверцу к нам уже однажды приоткрыла, когда кричала: «Жить без него не хочу!» У нас услышали. Теперь эту дверцу захлопнуть не так просто. Тебя не зовем, но, если не поумнеешь и не перестанешь со смертью тягаться, тебя тоже без разговоров заберут. У смерти теперь помощник есть, куда тебе до него. И главное, все готовы за ним хоть в огонь, хоть в воду…

Маша слушала, ежась от холода, а Витя так и сидел на подоконнике в пижаме, задрав голову к небу, словно лунатик.

– Уходите, – твердо ответила она. – Если вы на стороне этого зомби, то нам не о чем говорить. Все должно быть по-честному: жизнь против смерти, а смерть против жизни; есть тот свет и этот, а когда между ними застреваешь – это неправильно. Так и передайте вашему полудохлому красавчику.

– Это ты про кого? – удивилась бабушка. – Никаких зомби не знаем. Ты бы поменьше ужастиков смотрела. Мы камню подчиняемся. У кого он – тот и хозяин. Пока это Красавчик.

– Не скажи, – перебил ее Володя. – Камень на шее носить не значит им владеть. Чувствуешь, как сила мертвика день ото дня слабеет? Красавчик только и держится на том, что люди вокруг один за другим мрут. Молодец – все делает для того, чтобы нас было больше.

– Гад! – воскликнула Маша.

– Кто бы говорил! Забыла, скольких ты сама к нам отправила, напомнить? – оскалилась бабушка.

Маша почувствовала, что горячая волна обиды захлестнула ее и вот-вот превратится в цунами гнева и ярости:

– Неправда! – закричала она. – Я никогда никому не желала смерти, просто видела, что она близко.

– Ага, – заржали хором бабушка и дядя Володя. – И совсем даже не торопила… А разве не ты пожелала, чтобы воспитательницу съели волки, а твой родной папа провалился к чертовой матери? – ехидно уточнил Володя.

– Папа провалился, но выжил, – возразила Маша.

– Ненадолго. Сильно головой повредился, хотя всегда был на голову пришибленный, – хихикнула бабушка, – после болел тяжело. Уже неделю как у нас. Наташка, что ли, не сказала? Хотя теперь ей все пофигу. Ладно бы твой папа, а разве соседские ребята не поплатились жизнью за то, что тебя обидели? – добавила бабушка. – Ты, Маша, еще тот фрукт, покруче Красавчика будешь. Запомни, мы уйдем, другие придут. Тебе с таким войском не справиться и маму с Витькой не удержать.

Маша схватила с земли большую палку, загоревшуюся факелом в ее руках, и пошла в наступление. Ночные гости притихли и начали в панике отступать, преследуемые не только Машей, но и неожиданно появившейся разъяренной Чучей. Через мгновение их след простыл. Маша выбросила потухшую палку, взяла Чучу на руки и заплакала. Чуча лизнула ее в щеку, спрыгнула с рук и повела в дом. Оглядевшись в комнате брата, Маша заметила, что Витя сидит на подоконнике. Не сразу поняла, бодрствует или спит. В его неподвижно глядящих в небо глазах отражалась луна. Маша стащила Витю с подоконника и уложила в постель. Он едва дышал, а руки и ноги окоченели. Маше не удавалось их согреть. Ее ладони только и делали, что втягивали в себя холод, становясь почти ледяными. Чуча помогала изо всех сил, облизывая горячим языком Витины щеки и шею. Мальчик глубоко спал, но больше подходило – мертвецки спал: дыхание замедлялось, как и удары сердца. Дальше ждать было опасно. Маша побежала по коридору к маминой комнате и, наступив на что-то круглое, с грохотом упала у двери. Странно, что никто не проснулся. У ног Маши лежала бутылочка, которую ей сегодня сунула Катя. Когда-то в этом сосуде знахарка Мария держала магический камень. Теперь его там не было, но, как только она взяла пузырек в руки, он засветился «светлячковым» светом. Чуча вспрыгнула к ней на колени, а потом подбежала к входной двери, приглашая последовать за ней. Маша все поняла.

Черная кошка не самый хороший проводник темной ночью, но умная Чуча выбирала дорожки, освещенные луной, а глаза ее горели, как два зеленых маяка. Они бежали к воде, которая уже виднелась за пригорком и заманивала ступить на призрачную лунную дорожку.

Как только пузатенькая склянка наполнилась, Маше показалось, что серебристая дорожка вся враз втянулась в узкое бутылочное горлышко, а луна просто погасла, как неисправный фонарь. Если бы не бутылка с водой, которая освещала дорогу не хуже стоваттной лампы, пришлось бы возвращаться в полной темноте. Что теперь делать с этой водой, Маша не знала, но была уверена – интуиция подскажет. Только бы успеть, пока Витино сердце не остановилось.

Чуча первой влетела к Вите в комнату и лизнула его в нос. Витя не шелохнулся. Маша откупорила бутылку со светящейся водой и охнула – на ее глазах вода испарилась, оставив на дне какой-то мусор. Она чуть не выронила склянку из рук.