Коллектив авторов - Узел вечности

Он продолжал копаться в хрониках, открывая все новые подробности. Теперь, когда стражи поняли, с кем имеют дело, всплыло много любопытной информации датируемой разным временем, но имеющей непосредственное отношение к одной и той же личности. Каждый раз, находя что-то интересное, Тан Куансен благословлял технический прогресс, давший ему возможность, не вставая с кресла, получать доступ к такому количеству данных.

А когда он понял, с чего, или вернее с кого все началось, то окончательно уверовал в успех своего предприятия. Его очень веселило то, что, создав ту первую, злополучную базу, Митос сам дал ему в руки полный набор инструментов для собственного уничтожения. Единственное, что его беспокоило, это присутствие Маклауда. Cам не зная почему, он стал все пристальнее и пристальнее к нему приглядываться. Даже поймал себя на мысли, что был бы не прочь иметь такого ученика, хотя ни разу за свою более чем полуторатысячилетнюю жизнь не испытывал потребности кого-то учить. Ему вдруг захотелось уберечь его от своих ошибок, не дать Бей Ши Дао Де поступить с ним также, как он когда-то поступил с глупым молодым бессмертным, тянувшимся к знаниям. Втереться в доверие, а потом ударить в спину, лишив самого дорогого. Кроме того, для исполнения собственных замыслов, генералу было нужно, чтоб рядом не болтался никто посторонний. Так что, открыв Горцу глаза, он убивал сразу двух зайцев. Это было невероятно рискованно, но оно того стоило.

Тан Куансен был уже настолько искусным lha-pa, что ему не нужно было находиться рядом с человеком, чтобы подчинить его своей воле. Достаточно было заставить его прикоснуться к какому-нибудь предмету, побывавшему до этого в руках шамана и являющемуся носителем его посыла. Он был уверен, что эти знания недоступны более никому из бессмертных. А из смертных, лишь его непальский учитель обладал подобными способностями и, может быть, еще пара человек в самом Тибете. Но они не спешили обзаводиться учениками.

И хотя генерал считал, что докопался до самых глубин Дикого Бона, кое-что оставалось все еще скрыто. Он не знал, насколько бессмертные подвержены его влиянию. И теперь у него появлялась возможность проверить. Так что зайцев было не два, а сразу три. Но и это было не все. Тан Куансена уже много лет тревожила одна мысль. Она не давала ему спать по ночам, но, при этом не имела никакого отношения к мести. Догадка настолько яркая, что он не решался выразить ее словами. Она мучила его, с тех пор, как он узнал, что есть Иной Путь.

Приняв решение, генерал быстро разобрался с делами, еще раз сверился с базой и вылетел в Париж через Пекин под видом командировки. В кармане у него лежал паспорт на имя Чжао Жень. Так звали его наблюдателя-информатора.

Прошел почти час. В комнате стало уже совсем светло, Мак погасил фонарик и засунул его в рюкзак. Он уже собрался, и теперь оставалось только ждать, чем закончатся переговоры Митоса с жителями И-Чхудогьянг. Когда-то Джо рассказал ему, каким образом Старик убеждал жену Дона Сальцера не открывать миру правду о бессмертных, и Маклауд боялся, что он опять попытается решить проблему каким-нибудь эксцентричным способом. И последствия будут непредсказуемыми. Шум снаружи подтвердил самые худшие опасения. Судя по всему, к дому приближалась небольшая толпа. Маклауд выглянул в окно в коридоре и увидел, что двор быстро заполняется пестро одетыми людьми разных возрастов. Несколько чумазых ребятишек с криками носились друг за другом, лаяли собаки, женщины громко смеялись… Мак разглядел несколько кочевников-пилигримов в пыльной одежде и кожаных фартуках, чтобы можно было простираться ниц, не протирая штанов.

Зов.

— Что это значит? — вопрос был адресован Митосу, возникшему в дверях через секунду после того, как в ушах стихло гудение.

— Сейчас узнаешь!

Старик исчез в комнате и тут же вернулся, неся в обоих руках по мечу и свернутое одеяло под мышкой.

— Держи, — он протянул Горцу его катану, которую тот машинально взял, — надеюсь, ты еще не забыл, как играть на сцене?

— Что? Митос, что ты им наплел?

— Ну, убедить Дрольму в том, что ей все почудилось, не удалось, так что пришлось сказать, что мы актеры, приехали в Лхасу на фестиваль Тсурфу, заодно решили попутешествовать, ну, и репетировали.

— Ночью. И они тебе поверили?

Митос пожал плечами.

— Наверное, я был достаточно убедителен. К тому же я живое доказательство собственной правоты, разве нет? А теперь они хотят посмотреть на наше выступление, так что не будем разочаровывать зрителей.

— А ты не мог просто прочитать им какой-нибудь… монолог?

— Мак, ну кому интересно слушать текст, тем более, если его не понимают? Тибетцы знают толк в театрализованных представлениях, одна только опера Ламо чего стоит, им нужно действие, а не слова!

— Надеюсь, мне не придется петь?

— Не знаю, как получится!

Маклауд схватился за голову, сейчас ему меньше всего хотелось валять дурака перед целой деревней, но отступать было уже поздно. Митос решил все за него.

— Мак, ты идешь? Тебя ждут поклонники, — Старик широко улыбнулся, открывая входную дверь. Маклауд мрачно взглянул на него исподлобья и, выходя следом, чувствительно ткнул кулаком в спину, чтобы хоть как-то сорвать раздражение. Митос сделал вид, что ничего не заметил.

Их встретили восторженные крики. Двор был полон народа, люди стояли по стенам, кто-то сидел прямо на земле, несколько мальчишек забрались на ограду, сбросив сушащийся навоз на землю, и Дрольма хватала их за ноги, стараясь стащить вниз. Те, кто не поместился во дворе, сгрудились в проходе. Судя по тому, что большая часть людей была одета как кочевники, где-то поблизости находился их лагерь, столько народу в маленьком И-Чхудогьянг не поместилось бы.

— Я тебя убью, — процедил Маклауд, оглядывая толпу.

— Ты это уже сделал, и как раз поэтому сейчас здесь.

Дункан скрипнул зубами.

— И что мы будем играть?

— Как насчет Шекспира? Представь, что ты на сцене Глобуса. Форма двора как раз подходящая. Тебе приходилось играть мужские роли, или только женские?

Маклауд чуть не выронил катану.

— Откуда ты знаешь?

— Я тебя видел, Сара Бернар… Ладно, не будем заставлять публику ждать.

Митос воткнул свой меч в землю, Маклауд, болезненно поморщившись, сделал то же самое с катаной. Старик развернул одеяло и, сотворив из него нечто вроде плаща, завязал концы на шее.

— Придется погрешить против истины, поскольку у тебя нет кинжала, ну да ладно. Давай, Мак, — сказал он шепотом, — начнем с: «Простите, сударь; я вас оскорбил; Но вы простите мне как дворянин…»