Коллектив авторов - Узел вечности

— А где мы возьмем Гертруду, Клавдия, Озрика и Горацио?

— Будем считать, что у них сегодня роли без слов. Главное — страсть. И не бойся переигрывать.

— Ладно.

Повернувшись к зрителям Митос что-то громко сказал. Шум утих, замолчали даже мальчишки на заборе. Повисла пауза.

Маклауд встал в позу и с пафосом начал:

Зрители терпеливо выслушали два коротких монолога, Маклауд постарался вложить в слова всю страсть, на которую был способен и льстил себя надеждой, что именно это, а не простая вежливость, заставляет их улыбаться и хлопать. Неожиданно для себя он начал получать удовольствие от игры. Но при словах Митоса — Лаэрта о чести, с трудом сдержался, чтоб не расхохотаться. Когда они взялись за мечи, публика радостно зааплодировала.

— Начнемте, принц, — сказал Митос, вставая в стойку.

— Начнем…

И закрутилось.

— Что ты творишь, Мак? Осторожнее, — прошипел Митос, едва парируя удар, — ты хочешь, чтобы я слова забыл?

— Ты сам сказал, не бояться переигрывать, — с невинным видом сказал Маклауд, делая сильный выпад, направленный, однако, в сторону. Митос отскочил назад и, поскользнувшись, упал на одно колено. Зрители дружно вздохнули.

— Да, но я имел ввиду текст!

— Прости, видимо я не так понял, — любезно улыбнулся шотландец

Еще пару минут они сосредоточенно бились, инсценировав ранения и поменявшись в процессе мечами, чтобы не отходить от пьесы. Митосу почти удалось вышибить у Маклауда катану, и Горец с неудовольствием отметил, что при этом не поддавался. Похоже, Старик буквально воспринял слова «Деритесь с полной силой».

Пора было заканчивать, они решили, что раз зрители все равно не поймут про яд, а также ради зрелищности, Лаэрт должен пасть от удара.

— Не слишком ли часто, ты меня убиваешь? — шепотом осведомился Митос.

— Искусство требует жертв, сам знаешь, смотри, чтоб зрители поверили.

— На этот счет можешь не беспокоиться.

Они скрестили клинки. Митос высоко поднял катану, ее конец касался меча в руках Маклауда почти у самой рукоятки. Мак направил удар ему под руку, чтоб в последний момент отвести, но меч Старейшего был тяжелее и непривычнее, и он немного промахнулся… Митос согнулся пополам и упал на колени. Потом поднял лицо и Дункан понял, что, похоже, сильно его задел, Старик побледнел и начал задыхаться. Публика подалась вперед.

Последние слова были еле слышным шепотом. Митос уронил голову на грудь, согнулся еще больше и свалился на бок, прямо к ногам Горца.

Над толпой пронесся вздох, где-то заплакал ребенок. Один из мальчишек соскользнул с ограды вниз, вызвав обвал навозных лепешек…

Черт, черт, черт, черт!!!! Не хватало еще на глазах у всех! Должен был быть другой выход!

Но пришлось доигрывать до конца.

Маклауд выронил меч, опустился на землю и упал животом прямо в грязь, пожертвовав одеждой ради достоверности. Митос продолжал лежать, не двигаясь и не подавая признаков жизни.

Наступила гробовая тишина.

— Ты бы лучше подумал, Маклауд, в чем теперь идти… — тихий, почти неслышный шепот.

— Черт, я думал, я тебя…

— Что, купился? Кто просил, чтоб зрители поверили?

— Ах, ты…

Они поднялись на ноги. Толпа восторженно ревела. Женщины, заливаясь смехом, хлопали в ладоши. Мужчины улыбались. Дети окружили их плотным кольцом. Маклауд подумал, что ни разу, в свою бытность на подмостках не видел такой благодарной публики.

— Надо будет как-нибудь повторить, — произнес Митос со счастливой улыбкой, стирая грязь с лица.

— Ну, нет!

— В чем дело, Мак, ты разучился радоваться жизни?

— По-твоему, это радость? С ног до головы в грязи, чуть было не раскрылись.

— Да брось, я контролировал ситуацию. И посмотри, как публика нас любит!

Маклауд буркнул что-то нечленораздельное и пошел в дом, предоставив Митосу пожинать лавры.

В дорогу их собирал весь И-Чхудогьянг. Каждому хотелось чем-то отблагодарить артистов и Маклауд с ужасом смотрел, как люди тащат ячменную муку, масло и молоко яков в количестве, которое они вдвоем не осилили бы и за месяц. Ему пришлось вежливо отбиваться от них, призвав на помощь, весь свой небольшой словарный запас тибетского и, временами переходя на китайский, который местные жители понимали с трудом. Муж Дрольмы вызвался быть проводником и привел одного из своих яков, чтобы нагрузить поклажей. Вот это, пожалуй, было кстати. Хотя присутствие смертного сковывало, перспектива идти налегке вполне компенсировала неудобство. Тем более Вангду сказал, что будет сопровождать их только половину пути, так как ему нужно возвращаться к работе. Но и это было неплохо. Мак уже вытащил из рюкзака все, что могло более-менее сойти за ответные подарки. Пришлось даже расстаться с фонариком, на который жадно смотрела дочь Дрольмы и Вангду. Оставалось решить вопрос с одеждой. Мак вынужден был переодеться в то, в чем он вчера пришел в деревню. Грязь на джинсах высохла и почти осыпалась, к тому же, он нашел последнюю чистую футболку, но горячий душ так и остался несбыточной мечтой. Дункан улыбнулся, вспомнив, что когда-то ему было наплевать, что на нем надето и сколько дней он не мылся, блуждая по лесам. Все-таки блага цивилизации были бы сейчас не лишними. Если бы не Митос, у него, по крайней мере, оставалась бы пара чистых джинсов и свитер. Маклауд вздохнул. Он и раньше не всегда понимал мотивы Старика, но сейчас Митос его просто пугал. Способ, которым он решил проблему с Дрольмой был остроумным и глупым одновременно. Пусть никто не станет говорить о воскресающих мертвецах, но весть о двух чудаках-иностранцах, собравших своим выступлением толпу, разнесется едва ли не быстрее, памятуя о находившемся поблизости лагере кочевников. И никак не поспособствует секретности. Теперь уже Маклауд чувствовал себя старцем, с неодобрением взирающим на сумасбродство молодежи. Если ночью это еще можно было как-то списать на нервную реакцию, то сейчас Митос безусловно хорошо понимал, что делает. И радовался как ребенок, разыграв Горца. В том, что трюк был рассчитан именно на него, Маклауд не сомневался, только он мог оценить «шутку» по достоинству. Надо отдать Старику должное, сыграно было мастерски, Дункан ни на секунду не усомнился, что, как минимум пробил ему легкое. Удивительно, но кажется, Митос был просто счастлив, так, как бывают счастливы маленькие дети, еще не осознавшие, что такое смерть и думающие, что стоит отнять ладошки от лица, и они вновь увидят солнце. Именно это тревожило Мака больше всего, он не мог понять причины подобной метаморфозы. Будущее было туманным. Даже если им повезет, и они быстро доберутся до Гандена, не было никакой гарантии, что Чунг действительно сможет что-то сделать. Оставалась еще надежда, что Митос прав и смерть избавит его от навязанного духовного испытания, но проверить это можно было, только заснув. Приходилось ждать.