Коллектив авторов - Узел вечности

Горец почувствовал, как острие начинает проникать ему в грудь. Миллиметр за миллиметром. Упорствовать в самом деле смысла не было. За три часа генерал успеет уехать далеко, и, скорее всего, попытается исчезнуть. Потом он найдет способ поквитаться, не нарушив обещания. Дункан решился.

— Ладно, обещаю, что не буду вызывать Тан Куансена, если он сам не бросит мне вызов.

— Хорошо, — меч воткнулся в землю у ног шотландца, Митоса сильно качнуло вперед, и Маклауд поймал его за плечи, вернув в вертикальное положение.

— Так что это было? Ты вовсе не образец христианского смирения, зачем?

— Тебе не все равно, раз ты уже пообещал? Нет, ну это совсем другое дело, не надо ломать себе пальцы, — Митос разрезал пояс о лезвие собственного меча. — только подумай, Мак, тибетцы ходят в чубах круглый год, летом в ней не жарко, зимой не холодно. Почему мы не носим ничего подобного? Одно плохо, рукава мешают, — он начал стягивать с себя чубу, — что бы сказал Джо, если бы видел меня сейчас… Я ему должен.

— Митос!

— Да?

— Ты заговариваешься…

— Правда? Я не заметил. Ты же не будешь драться с ним, Маклауд? Это было бы глупо, к тому же ты обещал. Он почти так же силен, как Калас, когда у него будет моя голова, он тебя побьет.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты жил. Ты должен жить, Мак… да отпусти меня! Я прекрасно могу стоять без твоей помощи, шотландец. Генерал не может ждать, он долго ждал, нельзя его разочаровывать, — Митос, наконец избавился от чубы, оставшись в своей невероятного цвета рубашке и потертых штанах, одолженных у Вангду, которые едва доставали ему до щиколоток: — Это забавно, нет, это не просто забавно, это…

— Ради Бога, Митос, замолчи!

Что он мог сказать? Что сожалеет, что так все закончилось? Что это его вина, даже если кто-то пытается доказать обратное. И ему придется как-то жить с ней. Что он так спокоен сейчас только потому, что все еще до конца не верит в происходящее и не хочет расставаться с надеждой, что все можно изменить. Что это его, Дункана Маклауда из клана Маклаудов, личное проклятие: желание спасать мир и невозможность спасти своих близких или, что еще хуже, невозможность вовремя понять, что они нуждаются в спасении. Что он устал терять друзей. Что ему плевать, кем Старейший когда-то был, потому что это не имеет никакого значения теперь.

Дункану вдруг стало тошно при мысли, что он собирается выплеснуть свои оправдания именно сейчас, когда это, вероятно, последнее, что Митос хочет услышать. Маклауд проглотил готовые вырваться слова, сделал шаг вперед и обнял друга, так крепко, ка только мог, искренне надеясь, что, хоть на этот раз поступает правильно. Он удивился, насколько легко это оказалось сделать, как будто стоящую между ними стену, в одночасье снесло ветром. Горец понял, что не ошибся, когда Митос неожиданно сильно вцепился ему в плечо, заставив шотландца поморщиться от боли. Его вдруг захлестнула волна чужого страха, который Старик был уже не в состоянии сдерживать, и несколько секунд Дункан не слышал ничего, кроме стука его бешено колотящегося сердца. Этих мгновений Митосу хватило, чтобы взять себя в руки, он отстранился, высвободившись из объятий Горца, и закинул меч на плечо.

— Мак…

— Погоди, — Маклауд торопливо нагнулся к своему рюкзаку и вынул из ножен катану, — возьми, она легче и больше похожа на то, что у него, — он кивнул в сторону Тан Куансена.

— Спасибо. Мак, но нет, — Митос покачал головой, — помнишь, что было в прошлый раз, когда ты пользовался не своим мечом?

— Да, ты заставил меня думать, что я тебя убил, — даже теперь воспоминания о розыгрыше вызвали у Дункана улыбку, но что-то во взгляде Старика его насторожило. — Подожди, ты хочешь сказать, что я действительно тебя задел?

— Скажем так, Мак, нам обоим повезло, что я быстро регенерирую, а земля была такая грязная, что никто не заметил следов.

Митос несколько раз глубоко вздохнул и, повернувшись к шотландцу спиной, быстро зашагал в сторону дороги, на ходу одевая солнцезащитные очки.

— Ты сукин сын, — выдохнул Горец, достаточно громко, чтоб его услышали. Плечи Старика дрогнули в усмешке, но он не обернулся.

Маклауд смотрел, как он уходит, и физически ощущал, как все сильнее и сильнее, натягивается связывающая их невидимая нить. Не отдавая себе отчета, что делает, и, не задумываясь о том, почему это происходит до сих пор, вдали от перевалов, он быстро выудил из рюкзака кинжал Старика и покинул святую землю. В него никто не стрелял. Вероятно, получив, что хотел, генерал отозвал своих людей. Вызов был принят. Лишние свидетели не нужны.

Митос приблизился к Тан Куансену и, опустив меч вниз, оперся руками о рукоятку. Маклауд видел, что губы китайца шевелятся, но расстояние было еще слишком большим, чтобы слышать слова. Дункан догадался, о чем шла речь, только когда оба противника повернулись и пошли в сторону невысокого гребня, прорезавшего долину с севера на юг. Он бы надежно скрыл дерущихся от дороги. Мак горько усмехнулся. Какой смысл прятаться, квикенинг будет виден даже в Лхасе. Каменная стена начиналась как раз там, где Горец теперь находился, и он залез на нее, воспользовавшись выступами, как ступеньками. Поверхность была ровной, будто специально вымощенной, Мак быстро оказался в непосредственной близости от готовящихся к поединку бессмертных, но на несколько метров над ними. Он почувствовал себя зрителем в Колизее, только исход схватки был известен заранее. Если бы оставалась хоть какая-нибудь лазейка, хоть один маленький шанс что-то изменить, он бы вмешался и… к черту правила! Генерал поднял голову и посмотрел шотландцу прямо в глаза, с каким-то странным выражением, не то удивлением, не то жалостью и вдруг улыбнулся, тепло и даже немного грустно.

Маклауд так стиснул рукоять кинжала, что ногти впились в ладонь. О, как же он сейчас жалел о своем обещании. Ему хотелось кулаком стереть эту улыбку, а потом размахнуться и навсегда избавить мир от этого… Митос тоже оглянулся. Его лицо ничего не выражало, глаза были скрыты за солнечными очками, странно контрастирующими с тибетской одеждой, но Мак понял: он боится вмешательства, и демонстративно убрал кинжал за пояс.

Противники встали в стойку. Каждый медлил, ожидая, что другой начнет первым. Наконец генерал ударил. Какое-то время они кружили, прощупывая друг друга и не предпринимая активных действий. Тан Куансен был почти на голову ниже Митоса, еще более худым, но при этом удивительно ловким и увертливым. Как ни странно, громоздкая, состоящая из стальных пластинок кольчуга нисколько не сковывала движений. Его костюм был призван ослеплять в прямом смысле этого слова. Китаец все просчитал заранее: не будь на Митосе солнцезащитных очков, бой закончился бы, не начавшись — кольчуга нестерпимо блестела. Узкий и длинный меч Лангчуан Тай Чи напоминал катану Маклауда и был несомненно легче, средневекового рыцарского оружия старейшего бессмертного. Дункан думал, что Митос сразу уйдет в глухую оборону. Он ошибся. Генералу пришлось подчиниться бешенному темпу, навязанному ему соперником, и Маклауд со все возрастающим удивлением смотрел, как он постепенно отступает под шквалом ударов. Яркое пламя плясало вокруг огромного блестящего мотылька вопреки законам природы. Митос дрался неистово, так же как и жил всю последнюю неделю, спеша насладиться битвой, пока не сели поддерживающие его невидимые батарейки. Дункан пытался считать минуты. Две. Четыре. Это казалось невероятным. То, что он наблюдал, было квинтэссенцией всего, чему древнейший на земле человек научился за свою долгую жизнь, помноженной на отчаяние. Маклауд безуспешно попытался проглотить застрявший в горле комок и снова сжал кинжал, но не для того, чтоб использовать, а чтобы хоть за что-то схватиться. Митос пробился через оборону генерала и металлические пластинки с кольчуги полетели в разные стороны, обнажая правду — доспех был всего лишь декорацией, не защищающей его владельца бутафорией — возможно, это была даже не сталь, а что-то более легкое. Но, выпрямляясь после выпада, Митос чуть промедлил и не успел отразить ответный — меч генерала рассек ему правую руку от локтя до кисти. Горец с трудом удержался, чтобы не спрыгнуть со стены и застыл на краю, когда Старик переложил оружие в левую и продолжил бой. Все могло закончиться каждую секунду. Звон клинков тонул в шорохе склоняющейся под ветром травы, пыль, летящая со стороны дороги, застилала солнце. Противники сошлись corps a corps, скрестив мечи у рукоятей и какое-то время боролись, пока, наконец, Митос не оттолкнул генерала. Тот отскочил назад, собираясь парировать следующий удар, но его не было. Наступила оглушающая тишина. Дункан смотрел, как Митос медленно опускается на землю, как Тан Куансен делает два шага вперед, одновременно поднимая меч высоко над головой, и не верил, что чуда, на которое он продолжал надеяться, все-таки не произойдет.