Коллектив авторов - Узел вечности

После счастливого избавления от испытания, Митос отсыпался почти двое суток. К вечеру первого дня, Маклауд понял, что гора вряд ли придет к Магомету и перенес их вещи от Тза-Тза ближе к дороге. Но заставить крепко спящего человека сделать даже пару шагов до палатки не представлялось возможным и Горцу пришлось просто затащить его вовнутрь. В качестве компенсации за труды он прикончил две последние банки пива, обнаруженные на дне рюкзака Старейшего, решив, что по праву их заслужил.

Потом, трясясь в грузовике, они сравнивали свои воспоминания о пребывании ТАМ. Как Маклауд и предполагал, Митос видел все абсолютно по-другому. В этот раз немотивированная агрессия шотландца его не удивила, и он постарался продать свою жизнь подороже, раз другого выхода не было. Идея сражения с самим собой, казалась старому бессмертному даже в чем-то забавной. Последнее, что он помнил, до того, как проснулся в палатке, была боль, от вонзившегося в грудь кинжала, и мысль, что на этот раз, он, похоже, проиграл окончательно. Позже он признался, что это было одно из самых счастливых пробуждений в его жизни.

Мак честно рассказал о своих колебаниях и насколько близок был к тому, чтобы совершить непоправимое. Выслушав его, Митос будто между делом, заметил, что если бы не очевидная глупость шотландца, он сам, в любом случае, находился бы сейчас совсем в другом месте. Хоть и произнесенные саркастическим тоном, эти слова так походили на благодарность, что Дункан растерялся. Он как раз считал, что заслуживает хорошего пинка, и уже второй раз за время их путешествия почувствовал себя виноватым перед Митосом.

Но тот пресек все попытки Горца заняться самобичеванием, заявив, что мнение шотландца о его персоне, прекрасно ему известно и он давно ничему не удивляется. Однако если Мак так настаивает, то в качестве компенсации за моральный ущерб, может отдать ему свой чердак над спортзалом в безраздельное пользование. Ах, так? Многозначительно показав глазами на катану, Маклауд заявил, что передумать никогда не поздно, если кое-кто не умерит свои аппетиты. Но ему пришлось быстро пожалеть об этих словах, так как оставшуюся часть пути Митос посвятил лекции о природе шотландского скупердяйства. За перепалкой они не заметили, как въехали в Шигадзе, второй по величине город Тибета, носящий гордое звание столицы провинции Цанг, за счет целых трех улиц, почти пригодных для проезда, одной больницы, нескольких захудалых гостиниц и огромного монастыря Ташилумпо, бывшей резиденции Панчен Ламы, возвышающегося над городом.

Первое, что друзья сделали, это сняли номер в более-менее приличном отеле, и Маклауду, наконец, удалось принять нормальный душ. К сожалению, он был почти холодный, поскольку количество горячей воды в гостинице было лимитировано, и практически всю ее Митос израсходовал на себя. Обзаведясь новой одеждой и перекусив в первом попавшемся китайском ресторанчике, бессмертные отправились на поиски транспорта в сторону Лхасы. Им повезло. У входа в Ташилумпо они наткнулись на трех туристов, которые спросили дорогу до старого города. Американцы ехали из Катманду на джипе, и в принципе, были не прочь взять еще двоих попутчиков, даже подкинуть их до Гандена, если те заплатят за бензин. По дороге к машине Митос шепотом развивал теорию, что грузовики гораздо удобнее, поскольку за них не надо платить. Устав от ворчания Старейшего, Маклауд так же шепотом посоветовал ему заткнуться, напомнив, что платит шотландский скупердяй, но про себя отметил, что, похоже, у кого-то тоже завершилась адаптация. К вечеру они были уже в Гандене. Если Чунг и удивился, увидев их так рано, то виду не подал и принял друзей как всегда приветливо. Митос тут же заперся в библиотеке, отговорившись тем, что ему срочно нужны какие-то материалы по Бону и Мак догадался, что он пытается найти объяснение недавним событиям у Янгпачен. Горец и сам был бы не прочь услышать ответы на некоторые вопросы. На следующее утро, по хмурому лицу Старейшего он понял, что тот ничего не нашел, хотя за время их недолгого отсутствия Чунг успел существенно пополнить библиотеку, особенно тот раздел, который содержал в себе тексты, касающиеся учения Дзогчен.

Пора было решать, что делать дальше. Несмотря на то, что Дункан был по горло сыт мистикой и достаточно измотан морально, кое-что удерживало его от того, чтобы немедленно собрать вещи и уехать. Во-первых, он чувствовал: все, что произошло с ним и Митосом — лишь начало истории, которая может закончиться чем угодно, и он предпочел бы видеть это собственными глазами, как непосредственный участник. Во-вторых, он давно хотел съездить в Лхасу. В конце концов, на земле осталось не так много крупных городов, где он еще не бывал, а столица Тибета стоила того, чтобы потратить хотя бы неделю на ее изучение. И, в-третьих. Ему не хотелось выпускать Митоса из виду надолго, особенно теперь, когда оставалось столько неясного. А поскольку тот пока уезжать не собирался, задавшись целью выяснить все о странном состоянии, в которое его ввел Тан Куансен, они решили, что каждый займется своим делом — Мак поедет в Лхасу, а Митос продолжит поиски, чтобы через неделю встретиться и подумать над дальнейшими планами. Горец рассудил, что на святой земле Старику вряд ли что-то угрожает.

К вечеру он собрался и, загрузив вещи в машину, вернулся в монастырь попрощаться. Во дворе он встретил Чунга и они вдвоем пошли в библиотеку, где уже сутки почти безвылазно сидел их общий друг. Представшая их взору картина заставила Маклауда улыбнуться, а Чунга покачать головой. Митос спал сидя на табурете и положив голову на стол, где в несколько этажей громоздились коробочки с молитвами, книги и древние рукописи. Он даже не услышал их приближения, что само по себе было удивительно. Это был тот редкий случай, когда бессмертный, ощущая себя в полной безопасности, умудряется отключить даже собственную систему оповещения. Почти погребенный под грудами книг и бумаги Митос походил на студента, который вспомнил про сессию за день до экзамена и пытается наверстать упущенное за один вечер. Не говоря ни слова, Чунг открыл большой шкаф и, аккуратно собрав все материалы разложил их по полкам. На то, чтобы растолкать Митоса, объяснить, где он находится и какой сейчас век на дворе ушло минут двадцать. После этого монах, не терпящим возражения тоном, которого Маклауд от него не ожидал, отправил Старика в постель, проследив, чтобы тот не прихватил по дороге какую-нибудь рукопись. Горец вынужден был отвернуться и сделать вид, что закашлялся. Не каждый день увидишь, как древнейшего на земле человека загоняют спать, как пятилетнего ребенка.

К счастью, он не заметил взгляда, брошенного на него жертвой строгости ламы, и обещавшего страшную месть за пособничество.