Коллектив авторов - Узел вечности

Последующие несколько дней, проведенные в столице Тибета Дункан Маклауд наслаждался отдыхом. Он ездил в близлежащие монастыри, бродил по улицам старого города, побывал в Норбулингке и целый день посвятил Потале. В общем, вел обычную жизнь западного туриста и она ему нравилось. Мак не мог припомнить ни одного города, куда заносила его судьба, где бы он не чувствовал себя дома или почти как дома, стараясь быстрее слиться со средой. Но в Лхасе он был именно туристом, и ощущал себя вполне комфортно в этой необычной роли. На следующий день после приезда, шотландец нашел поблизости от отеля интернет-кафе и отправил Доусону длинное письмо, с подробным описанием их с Митосом путешествия и просьбой постараться узнать, не осталось ли в хрониках наблюдателей записей о Шенрабе или кого-нибудь из его последователей-бессмертных, если такие существовали. Хотя надеяться было особо не на что, основатель Бон жил и умер задолго до того, как первый страж начал вести свои записи. Тем не менее, проверить было не лишним, тем более, что много ценных материалов покинуло Тибет во время культурной революции и могло осесть где-нибудь в библиотеках Европы или Америки. Если так, то наблюдатели, вероятно, уже наложили руку на все, что могло относиться к предмету их деятельности. Выполнив таким образом обязательную часть программы, Горец продолжил отдыхать, посвящая дни изучению Священного города. Его устный тибетский настолько улучшился за последнее время, что он мог свободно изъясняться с местными жителями, и это давало ему ряд преимуществ, например, ему удавалось попадать в места, куда иностранцев обычно не пускали, но которые стоили того, чтобы их увидеть, вроде древнего полуразрушенного святилища на берегу Брахмапутры. Он заметил, что местные гораздо охотнее входят в контакт, если говорить на их родном языке, а не по-китайски. Стены святилища во всю высоту были исписаны сутрами, и Дункану уговорил своего проводника прочитать ему часть надписей. Увы, тибетец сам с трудом понимал написанное, но кое-что из того, что ему удалось разобрать, Маклауда заинтересовало, и он решил, что при первой возможности, покажет текст Митосу.

На четвертый день, уже немного устав играть роль туриста и почти исчерпав список достопримечательностей, которые хотел увидеть, Маклауд решил сделать передышку, Он сидел, удобно развалясь на скамейке на площади Поталы, смотрел на возвышающиеся перед ним огромный дворец, и даже начал дремать, убаюканный тишиной и спокойствием, обычно столь нехарактерных для центра большого города. Внезапно, привычное ощущение Зова заставило его выпрямиться и стряхнуть с себя остатки апатии. Дункан оглянулся по сторонам, ожидая увидеть знакомое лицо, но ошибся. В нескольких шагах за его спиной стоял… Тан Куансен. Рука Горца сама непроизвольно потянулась за отворот плаща, но генерал раскрыл полы своей куртки, показывая, что безоружен. Нехотя, Мак убрал руки в карманы и мрачно смотрел, как недруг преодолевает разделяющее их расстояние, недоумевая, что ему могло понадобиться. Генерал подошел и сел на скамейку, с которой только что поднялся шотландец. Чуть промедлив, Мак тоже сел, и выжидательно посмотрел на бессмертного. Похоже, что тот пришел говорить, а не драться.

— Я должен попросить у вас прощения, — тихо сказал Тан Куан Сен по-английски, после долгой паузы, — я не должен был делать того, что сделал с вами и… — он на секунду запнулся… — вашим другом. Лишь усилием воли Маклауду удалось сохранить самообладание при этих словах. Он пришел извиняться!! Извиняться!! Дункан сжал лезвие катаны через подкладку плаща, чувствуя, как сталь впивается в ладонь.

— Отлично, — проговорил он сквозь зубы, — извинения приняты. Теперь скажите, когда и где вам будет удобно продолжить разговор.

Генерал чуть заметно улыбнулся.

— Вы не поняли, Дункан Маклауд, я не буду с вами драться, к тому же, если не ошибаюсь, вы дали клятву не вызывать меня. Вы собираетесь ее нарушить?

Горец вскочил на ноги. Сейчас он был готов нарушить любую клятву, если бы это значило избавиться от генерала. Он открыл рот, чтобы резко ответить, но китаец его опередил.

— Да, я знаю, что обстоятельства изменились, но… прошу вас, выслушайте меня… — добавил он почти с мольбой.

Мак сел обратно на скамейку и уставился на Поталу, не в силах выносить вида человека, который едва не сделал его убийцей друга.

— Очень скоро, Маклауд, вы узнаете то, что перевернет вашу жизнь, также, как перевернуло мою. Надеюсь, что вы правильно распорядитесь полученным знанием, это важно для всех нас. Я бы предложил вам свою помощь, если бы знал, что вы ее примете, но, — он сделал паузу, — понимаю, что в данных обстоятельствах, вряд ли могу рассчитывать на доверие. Я совершил ошибку, вмешавшись в вашу жизнь, но, клянусь, я старался для вашего блага и… для будущего… Когда-нибудь вы меня поймете, а до тех пор… я не могу быть вашим другом, но и врагом быть не хочу, поэтому и пришел сегодня сюда.

Тан Куансен поднялся и, сложив вместе ладони, низко поклонился.

— Для меня будет честью стать вторым, Дункан Маклауд из клана Маклаудов.

Он выпрямился и быстро пошел прочь, оставив шотландца решать, что означала, эта последняя фраза и что это за неведомые знания, которые перевернут его жизнь.

Оказавшись в отеле, Мак первым делом позвонил в Ганден. Он надеялся, что Митос сможет объяснить, что имел в виду генерал, если же нет, то, по крайней мере, он будет знать о странном разговоре. Возможно, это даже поможет в дальнейших поисках. Трубку снял Чунг. С первых же слов Дункан понял, что старый лама чем-то сильно озабочен. Он как-то слишком настойчиво начал расспрашивать шотландца о его впечатлениях от столицы, всячески при этом избегая говорить о делах в самом монастыре. Наконец, на прямой вопрос «что случилось?», монах, вздохнув, ответил, что Митос уехал два дня назад, и он понятия не имеет куда. Старейший оставил записку, в которой просил пока ничего не сообщать Маклауду и извинялся за то, что ему пришлось воспользоваться старым монастырским джипом, который, он, впрочем, обещал вернуть. Положив трубку, Мак уселся на кровать и уставился в стену. Что это, черт побери, значит? Раньше ему бы даже в голову не пришло волноваться, но недавние события лишили Митоса некоего ореола неуязвимости в его глазах, и Дункан с удивлением понял, что не на шутку обеспокоен его отсутствием. Он решил подождать пару дней и, если Старейший не объявится ко времени его возвращения в Ганден, начинать поиски. Мак хорошо представлял себе реакцию друга на его инициативу, в случае, если тот исчез намеренно, а все говорило именно об этом, но ему было плевать, происшедшее у Янгпачен было слишком свежо в памяти.