Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

— Она что, настолько упряма? — спросила Ниллима вслух. — Или попросту идиотка, если не понимает, что я могу с ней сделать?

— Не удивлюсь, — ещё раз вздохнул мастер, — если не понимает.

— Почему?

— Да потому, что перессорилась фактически со всеми, с кем можно. И даже с кем нельзя. К вам она попала прямиком из-под ареста: по моему приказу она двадцать марог безвылазно сидела в лаборатории и вполне могла ничего не слышать о твоих… подвигах.

— Вот оно что.

— Посмотри на это с другой стороны, — примирительно сказал Уэрн. — Если ты сможешь сделать полезным членом отряда даже Лахмен, никто другой уже не вызовет у тебя затруднений.

— Ну-ну.

Отряд в полном составе отыскался в той самой рощице, которая, кажется, понемногу стала обычным местом для тренировок. Найти его по эху магии труда не составляло. Сарье занимались очередной плановой “обкаткой”, а мишенью на этот раз служил Мугрин. “Обкаткой” называлось упражнение, придуманное Ниллимой. Во время него мишень уходила в глухую оборону, пока нападающие дружно засыпали её (или его) разнородными боевыми чарами.

Примерно так, как это пытались сделать Погонщики.

К моменту появления Ниллимы ветеран-полукровка практически исчерпал возможности сопротивления. Пока Зарм и крутящаяся около командира Лахмен наблюдали, Сорх, Хабо и Онгер, скооперировавшись, уверенно дожимали полукровку, вскрывая последний слой его щита. В принципе, при “обкатке” расклад “трое на одного” мог считаться безнадёжным: только Сорху с его опытом использования нестандартных чар удавалось сдерживать атаки с трёх сторон более-менее долго, да и то ценой полного отказа от контратак.

— О! — сказал Зарм при виде Ниллимы. — Вот кого мы сейчас “обкатаем”.

И понеслось.

Троица Сорх — Хабо — Онгер шустро переключилась на новую мишень. Но моя ученица ещё шустрее активировала щит (тот самый, принёсший победу) и устояла. Более того — успевала опасно огрызаться контрмагией и выпадами Туманной Руки, обозначающими смертельные удары. Когда к забаве подключился Зарм, стало сложно. Когда подключился слегка оклемавшийся Мугрин — не просто сложно, а по-настоящему тяжело. Подстройка защиты под всё новые и новые типы атак вызывала ощущение вязкости и того особенного напряжения, которое знакомо любому переутомившемуся разумному, не спящему третьи сутки. Вот только здесь это напряжение возникло спустя всего-то пару нохх. Таких отчаянно, нестерпимо долгих…

Если бы Ниллима имела дело с чужими сарье, могла бы не мучиться, а готовить к уже без шуток смертоносной атаке Туманную Руку. Вот только в рощице собрались свои (ну, кроме Лахмен, не успевшей — да и не пожелавшей — вписаться). Всей атакующей её пятёрке Ниллима показала основные принципы компоновки улучшенной защиты. Показала и элементы заклятий, сочетанием которых эту улучшенную защиту следовало истощать…

Одним словом, игра шла всерьёз, без поддавков. И жёсткая концентрация на удержании обороны не позволяла ученице отвлекаться. Но я-то мог позволить себе “взгляд по сторонам”, поэтому по полной насладился безмерным изумлением наблюдающей за “обкаткой” Лахмен. Изумлением, медленно и верно превращающимся в страх.

Похоже, до неё действительно не дошли слухи про “эту машир”. Что ж, тем лучше.

Проще будет достучаться до её извилин.

— Хватит! — скомандовал наконец Зарм. — Что-то быстро ты иссякла в этот раз, замком.

— Что поделаешь, — прохрипела Ниллима, пытаясь отдышаться, успокаивая бешено колотящееся сердце и потирая ноющий висок прямо сквозь повязку, — вы с каждым разом становитесь всё лучше.

— Ты тоже не стоишь на месте.

— Стараюсь. Но вы всё равно понемногу догоняете. Жаль, что даже пары бирелл на совершенствование навыков Орда нам не даст…

— Орда?!

Лахмен поёжилась под обратившимися на неё взглядами. А особенно под слепым взглядом машир, — тяжёлым, тёмным и в целом… малоприятным.

— Пять марог назад, — ответила Ниллима за всех разом, — наш отряд ходил за границу. В разведрейд. И более того: дрался с Погонщиками.

— Тебя… ты именно тогда…

— Ослепла? Да, — сухое спокойствие. — Вообще, отойдём-ка в сторону, целитель. Разговор есть. А вы пока продолжайте “обкатку”, чтоб без дела не стоять. Зарм, твоя очередь.

— Хорошо, наставница.

“А у Лахмен явно трещит шаблон. Вон как личико перекосилось…” Это, кстати, и Ниллима отметила, но сделала вид, что ничего такого не видит.

Это ей теперь легко давалось — делать вид, что не видит. Хе-хе.

Удалившись шагов на сто от остальных, а затем последовательно окружив ближайшие окрестности заклятьем-глушилкой в сочетании с изолирующим коконом, Ниллима развернулась и спросила — как прямым в челюсть врезала:

— Что ты можешь сделать с моим увечьем?

— Не знаю. Сначала надо обследовать…

— Ну, обследуй.

Лахмен поколебалась. Бросила быстрый взгляд на тот самый амулет, по-прежнему сжатый в пальцах левой руки машир. Облизнула губы… приблизилась, подняла руки.

— Я собираюсь применить диагностические чары, — предупредила с толикой опаски.

— Вижу. Применяй.

— Видишь?

— Я воспринимаю чужие ауры с достаточной глубиной и чёткостью, чтобы опознавать готовые, но ещё не активированные заклятья. Это не совсем зрение, скорее смесь зрения, обоняния и осязания… но простоты ради я говорю — “видеть”.

— Вот как… а другие… Зарм, Онгер… знают?

— Да. И тебе бы сказали.

“…если бы ты вела себя по-иному”, — повисло в воздухе.

— Ладно. Об этом позже. Сначала поставь мне диагноз.

Лахмен снова подняла руки и вошла в лёгкий транс, изучая повреждения. Почти сразу скривилась, зашипела, задетая эхом чужой боли — но не отстранилась.

— Ты не пользуешься анальгетиками?

Прозвучало почти обвиняюще.

— Нет. А надо?

— Считается, что местное обезболивание при серьёзных травмах облегчает состояние больного и ускоряет выздоровление.

— А как насчёт обезболивания с помощью магии?

— Зависит от того, какая именно магия применяется, — кажется, Лахмен почувствовала уверенность, оказавшись на своём поле, отчего заговорила быстрее и жёстче. Не переставая при этом медленно водить руками возле лица Ниллимы. — Самая эффективная магия, попросту блокирующая болезненные ощущения, вредна. После долгого воздействия алгоблокаторов можно вообще разучиться чувствовать.

— Ясно. А что с менее эффективными способами?

— Неполная блокада уменьшает неприятные ощущения, но не убирает их полностью. Более тонкие плетения, во-первых, сложны, во-вторых, неустойчивы, а в-третьих, почти всегда мешают организму и нарушают работу естественных способностей к самоисцелению.

— Ну, это-то понятно. Боль — проявление естества и тесно связана с другими органическими функциями тела… значит, других чисто магических средств обезболивания нет?