Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

Но вслушивались все.

— Для начала — изложи свою версию событий, начиная с появления Погонщиков, — и Уэрн удивил даже себя, добавив:

— Пожалуйста.

Машир не удивилась.

— Командир отряда отдал приказ об отступлении малыми группами, — слова текут медленно, словно с небольшим усилием. Обдуманно. — Я, Сорх и Кальфа остались на месте. Изменили щит и приняли бой. Я уничтожила лидера Погонщиков…

— Как? — вклинился Уэрн, озвучивая общий, струнно-звонкий вопрос. Ниллима успешно подтвердила сложившуюся уже репутацию, не став разводить секреты:

— Артефактные чары Туманной Руки и комбинация пробойных заклятий. Пока мой ученик и целитель держали щит, я восполнила резерв и уничтожила ещё одного Погонщика, прервав создание проклятия. Один из оставшихся врагов к тому времени успел провести вызов.

— Это действительно была Многоокая Тень?

Никакого раздражения от того, что её постоянно перебивают.

Вообще никаких явных эмоций.

— Если Хабо не ошиблась, да. Я воспользовалась одним из отражающих заклятий, но не успела полностью просчитать последствия. И пострадала от эха собственных чар. Выжившие Погонщики после уничтожения призванной сущности отступили, прихватив тела своих мёртвых. Мы не рискнули преследовать.

— Скажи лучше — ты не стала преследовать их, потому что пыталась помочь Кальфе! — Мугрин до хруста сжал кулаки.

— Пыталась, — повторила Ниллима. — Не смогла. Извини.

— Да ты-то тут при чём? Это Кобьер…

— Я не распознала проклятие вовремя, — перебила она тем же ровным, чуть сипящим тоном. — Должна была следить за состоянием своих подчинённых… соратников. Не уследила.

— Это ведь был твой первый настоящий бой? — Уэрн, мягко.

Ниллима промолчала.

Зарм стиснул зубы и отвернулся. Очень хотелось в кровь располосовать собственное лицо. Хотелось вцепиться когтями в обожжённое магией лицо машир. Хотелось выжечь дотла весь силгам. Много чего хотелось…

“Первый настоящий бой! У неё. А у меня? Первый настоящий позор?

Там, в Лабиринте, двойное поражение… мелочь. Репетиция перед провалом. Если бы я не отдал тот приказ… почему, почему она выжила?!”

Взгляд из-под повязки тянулся куда-то вдаль, равнодушно отказываясь замечать командира разбежавшегося отряда усиления. Онгер молча сопел рядом.

Ниллима

Слепота физическая оказалась не такой уж страшной: магическое восприятие с избытком возмещало это телесное увечье, спасибо Раскрытию Связей. Боль от обширных магических ожогов успешно трансформировалась при помощи показанной Соседом искусственной синестезии.

Вот с перспективами излечения намечались проблемы, причём самые что ни на есть серьёзные. Даже Сосед не брался с налёта исправить нанесённый ущерб. Ведь и обычные-то ожоги исцеляются не быстро и не просто, — а уж такие ожоги, как у неё, затронувшие помимо косной плоти тонкие структуры ауры…

Но и слепота, и уродство, и трудности с избавлением от них — всё казалось мелочью на фоне дурацкой, никому не нужной смерти Кальфы.

“Никому не нужной? Ой ли?

Кобьер вполне мог рассчитывать, что атака Погонщиков заметёт следы его предательства. Но никакое предательство не совершается без чётких мотивов. Почти наверняка поступок Кобьера простимулировала мамаша Кальфы… но даже если она тут ни при чём, этот гадёныш проклял ункале-квартерона не из любви к своему искусству. Так что он ответит за эту смерть.

Но не он один. Клянусь.

Грош мне цена, если я позволю безнаказанно гробить моих соратников!”

На стене форта слева за спиной обозначилось знакомое присутствие. Говоря строго, острые сверх обычного чувства отметили его куда раньше. Пусть на периферии, вторым-третьим фоном, но от Ниллимы не укрывалось ничто, происходящее ближе полной сотни шагов от неё. По крайней мере, ничто, не пользующееся эффективными приёмами маскировки, вроде тех, которые она недавно начала разрабатывать с прицелом на обман собственной следящей сети. Но сейчас подобравшийся к ней Зарм Хоррев решился нарушить тишину — и, опережая его, она сказала, слегка хлопнув ладонью по тёсаному камню рядом с собой:

— Присаживайся, командир.

Густой мутноватый замес чужих эмоций плеснул в её сторону. Зарм подошёл ближе, но, в отличие от подчинённой, садиться не стал.

Ниллима мысленно усмехнулась. Что за мелочный протест!

— Кобьера нашли? — спросила она, не поднимая головы.

— Нет.

— А Найзе?

— Вернулась недавно. Разве ты не ви… — осёкся.

— Нет, не видела, — спокойно, с лёгкой нотой иронии. — Но я знаю — почувствовала — что она вернулась в форт. И о том, что с ней не всё так просто. Какое-то решение она приняла… решение, касающееся меня напрямую. Очень уж взгляд у неё на меня… специфический.

— Она попросила Уэрна перевести её в другой отряд, — кратко, резко. — Он согласился.

— Следовало ожидать.

— Тебя не волнует, что теперь нас осталось пятеро?

Мысленный смешок, утонувший в Тени. А Лицо… что ж, Лицо спокойно:

— Сплочённость важнее количества. Если Найзе желает самоутверждаться за чужой счёт, пусть катится в любом направлении. Всё равно толку от неё…

— Будто от меня много толку.

И что на такое ответить? “Командир, не будь ребёнком!” Или заверить, что без него отряд пропадёт, а его мудрое руководство делает сон подчинённых спокойным?

Ха.

Прежде чем ответить, Ниллима всё же поднялась на ноги и приподняла подбородок, как бы взглянув в лицо собеседнику:

— У тебя по сравнению с Найзе есть как минимум одно огромное преимущество.

— Это какое же?

— Ты хочешь , чтобы от тебя был толк. Искренне и сильно. Радеешь сперва о деле и лишь потом о себе. А она… ты лучше меня знаешь, что это за существо — Найзе Абреш.

Зарм согласно шевельнул кистью. И почти не удивился, когда ему ответили условными жестами “внимание”, “обсуждение” и “опасность снизу”. Да. Излишне, вплоть до неразумного, амбициозная подчинённая — это именно что “опасность снизу”. Очень точно подмечено.

— Радею сперва о деле… — повторил грерод. Вздохнул. — Танш сарье Ниллима! Я прошу вас принять командование отрядом.

— Почему?

— Потому что ты справишься лучше меня, — признал Зарм. С великим скрипом, словно клещами вытягивая из сжавшегося горла каждый звук… но именно от этого внутреннего сопротивления его слова прозвучали с особой, не наигранной искренностью.

Ниллима кисло улыбнулась, разворачиваясь к нему боком:

— Прости, но я отказываюсь.

— Почему?

— Рано мне доверять столь многое. И ещё долго будет рано.

— Чушь! Ты…

Короткий властный жест, и благородный умолк.

— Я наделала кучу ошибок, — сообщила Ниллима. Очень ровно. До неестественного. — Если ты вздумал винить себя за случившееся у Рептилий, знай: моя вина куда глубже. Я заигралась, Зарм Хоррев — и это чистый факт, а не измышления.