Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

Ниллима фыркнула.

“Слушай, Сосед! Вот как получается, что ты что угодно способен наизнанку вывернуть?”

“Ну, насчёт “что угодно” ты преувеличиваешь. Но если имеется в виду способность найти положительные моменты в даже достаточно мерзких обстоятельствах…”

“Ой, не начинай снова! Лучше покажи, как надо лечить эти самые мелкие порезы. ДО того, как я начну кропить своей кровушкой плотоядное ложе”.

“Ну что ж. Начнём с кусочка теории. Как нетрудно догадаться, простые физические повреждения мягких тканей являются простейшим из случаев, с которыми приходится на практике сталкиваться целителю. И осваивать азы лучше всего на царапинах и порезах. При естественном заживлении полное восстановление повреждений невозможно из-за так называемого рубцевания. Проще говоря, на месте повреждения образуется масса особой соединительной ткани. Шрам. А вот если процесс рубцевания отменить или — что даже проще — залечить рану до того, как она начнёт рубцеваться, то, естественно, никакого шрама на месте раны не останется…”

Ниллима

Прямо как в старые добрые времена, до гибели Братца и принудительного переселения в Лабиринт. Сосед объясняет и подсказывает, ученица слушает, запоминает и пытается применить его указания на практике. Как правило, не без успеха.

Вот только старые добрые времена всё-таки позади. Их уже не вернуть, как ни старайся…

“А как насчёт уже имеющихся шрамов? Их можно исцелить полностью?”

Пауза.

“Можно. Свести клеймо — не такая уж непосильная задача…”

“И? Что молчишь? Не хочешь в очередной раз успокаивать юную дурочку, талдыча про необходимость и полезность этого… этой дряни?”

“Именно так, — мысленный голос Соседа стремительно обрастает инеем и колючей сталью. — Ты сама всё прекрасно понимаешь. Это раз. И, во-вторых, сам я сводить клеймо не буду”.

“Этим займусь я сама, когда освою нужные заклятья… так?”

“Снова в точку. Кстати, ты так и не удосужилась подумать над проблемой в целом”.

“А что, обязана была?”

Идущего изнутри холода становится больше.

“Придётся прибегнуть к наглядному примеру. Смени облик”.

“Что? Прямо здесь?”

“Жанкарн занят шлифовкой основы для “вечного” светильника. Кроме того, ты заметишь, если он вдруг направится сюда: твоя собственная следилка развёрнута и бдит. Других возможных свидетелей рядом нет. Давай, меняйся”.

Ниллима поёжилась. Учитывая настрой Соседа, желание поартачиться начисто пропало.

Что ж. Сказано сменить облик? Сменим.

Ощущение времени на пороге изменения стало другим. Пульс мира замедлился, а вот мысли — наоборот, резко ускорились. Когда это произошло в первый раз, она не на шутку испугалась. Но позже Сосед её успокоил, заметив, что “применение по-настоящему сложной и мощной магии часто включает в себя эффект искажения субъективного времени”. Так что Ниллима сначала успокоила свои страхи, а чуть позже привыкла и даже начала находить в ощущении “остановленного мира” особую прелесть. Последовательность действий при смене облика тоже стала привычной. Мягко развернуть “фокус” связи к нужному облику (пусть на этот раз им станет краповый геккон), укрепить связь текущего и целевого обликов, дать команду — и резко “сжать” нить связи!

Душа двуногого тела устремилась “вверх”, забирая с собой собственно тело. На самом деле она ничего не забирала, процесс параморфоза происходил по-другому… но как именно, Сосед отказался объяснять под старым предлогом: мол, “недостаточное знание теории”, “пока ты не владеешь нужным комплексом терминов”… душа геккона летела “навстречу”, наполняясь Силой и энергией самой жизни. Что же до Ниллимы, то она своей частью (в основном той, которая звалась Лицом) словно “подпрыгнула”, на мгновение зависая в паутине реальности вообще без какого-либо плотного тела, а потом “упала” туда же, где была до этого, привязанная к телу ящерицы в целый локоть длиной. Ну, это если считать с хвостом.

Вся смена облика, если верить Соседу, занимала не более двух или трёх бун, хотя “изнутри” меняющегося тела параморфоз растягивался на целый нохх, если не больше.

“Замечательно. А теперь — риторический вопрос. Где клеймо?”

Ниллима застыла на месте. Впрочем, для крапового геккона полная неподвижность во время охоты на неосторожных насекомых — норма.

“Оно… исчезло?”

“Ответ неверный. Смени облик на родной”.

Слегка оглушённая, Ниллима повиновалась. А вернувшись в двуногое обличье, обнаружила, что клеймо Лабиринта “украшает” её левое плечо, как прежде.

“Как… почему?!”

“А вот так. Долиг Рэхлонд клеймил некую машир и у неё же принимал клятву, которая, среди всего прочего, должна управлять клеймом. Однако все остальные твои обличья полностью свободны от клейма и его карающих функций. На что я и рассчитывал”.

— А… — вовремя спохватившись, девушка вернулась к выражению мыслей без звукового сопровождения. — “А раньше ты мне об этом сказать не мог?”

“Я питал скромную надежду, что ты сама додумаешься до этого, — в ответе Соседа теперь царил не столько холод, сколько усталость. — Что сообразишь: я никогда не посоветую тебе ход, в результате которого ты окажешься в магическом рабстве. И даже ход, который может привести тебя в рабство. Но — не додумалась. Не сообразила”.

Ниллима сглотнула комок в горле.

— Я… — прошептала она. — Ты действительно… я… извини.

“Это я должен просить прощения. В конце концов, ты — не опытная ведьма, способная что угодно использовать к собственной пользе и из любого положения вывернуться не то, что без потерь, — с прибытком. Я веду тебя по пути, который даже взрослый бы не всякий осилил, и…”

На этот раз Ниллима застыла уже в двуногом облике, вскинув голову и сжав кулаки.

“Я взрослая, — отчеканила она. — Только ты об этом забыл”.

“Забыл?”

“А разве нет? Если бы ты считал меня взрослой, ты бы объяснил мне всё до конца. Сказал, на что ты рассчитываешь, к чему мне надо готовиться и что предстоит вытерпеть. Это же не высокая теория магии, ЭТО я вполне способна была понять! А так… я пошла за тобой вслепую, полностью доверяя выбранному ТОБОЙ пути. И… в вечный лёд это гадское клеймо, в вечный лёд клятву. Но то, что стало с Братцем…”

Закончить мысль она не успела. Потому что от Соседа повеяло уже не холодом, а тем самым многократно поминаемым вечным льдом:

“Вот, значит, как ты на это смотришь? Нехороший Сосед виноват во всём, а я — такая вся невинная и нежная, ни в чём не виноватая. Он, значит, ничего мне не объяснил, поэтому он гад мерзопакостный, который… не хочет… ДУМАТЬ ЗА МЕНЯ… так?”

Ниллима снова отрезала себя от Соседа самым плотным пологом , какой могла поставить. Ради этого она пожертвовала даже разделением на Лицо и Тень, даже следящей сетью. Растянувшись на ложе, укрытом спальным мхом, она с закрытыми глазами погрузилась в вихрь тёмных эмоций. Спустя некоторое время от уголков её глаз покатились слёзы, оставляющие на коже мокрые солоноватые дорожки. И продолжали катиться довольно долго.