Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

Карроз преспокойно скормила ей по кусочкам интригу с местью за отосланного Умадра. Старая интрига, уже не актуальная… успокоить хищника.

— Значит, шпионишь на Сорентов, — Уммариш без малого мурлыкнула. — И что же ты с него стребовала за помощь? Небось, ребёнка, а? Самец видный, перспективный… о браке с таким тебе не мечтать, но вот ребёнок — это было бы славно…

— Я…

— Молчи! И иди сюда… племянница.

Позади Карроз с беззвучным “гудящим щелчком” воздвигся артефактный барьер чар, разом заблокировавший выход из кабинета (ну и вход заодно). Барьер этот не пропускал ни свет, ни звук, ни запахи.

Предстоял финальный акт ритуала. Долгий и тягучий, подстать скуке мастера Уммариш. Так уже бывало и наверняка ещё будет… и Карроз, в принципе, не считала свои дополнительные обязанности чем-то обременительным…

Раньше.

Сейчас, после успешного Раскрытия Связей, ублажение прихотей тётушки выглядело каким-то пустым. Лишним. У Карроз нашлось бы не менее пяти способов более продуктивно провести время, чем предаваться аристократическим забавам. Но тут уж ничего не поделаешь: для отказа путей не существует. Остаётся утешиться тем, что Уммариш во время секса — конечно, если не подошла пора и она занимается им более-менее расчётливо — отнюдь не эгоистична. Полагает, что хорошее удовольствие должно быть обоюдным. Правильно полагает, кстати; во всяком случае, это мнение племянница полностью разделяет и одобряет…

А вот то, что в процессе забав на этот раз непременно будет озвучен вопрос о достоинствах Шосэтана и его умениях, возможно, с требованием сравнить их (в пользу тётушки, разумеется, а как же!) — это не очень приятно. То есть неприятно.

Но тоже неизбежно. Так что проще будет расслабиться.

— …ххорррошшо-о-о…

“Рада за вас, мастер”. Но озвучивать это Карроз, конечно, не стала.

— На этот раз ты была особенно сладкой и ловкой, малышка, — сообщила Уммариш спустя несколько нохх, уняв сбившееся дыхание.

— Я старалась.

— …даже слишком ловкой, — добавила старшая грерод. Голосом, в котором не осталось ни следа недавно пережитого экстаза.

Карроз замерла.

Это оказалось одним из последствий Раскрытия Связей. Чувствительность, обоюдоострый клинок. Она и так-то неплохо знала вкусы и потребности тётушки. Но теперь, когда удовольствие ведущей партнёрши отзывалось внутри искрами собственного удовольствия, когда без всяких слов или команд Карроз чуяла, что именно и в какой момент надо делать, чтобы обострить чужие ощущения… чуяла — и поддалась напору страсти, усугублённой исследовательским интересом…

О да, Уммариш получила больше, чем рассчитывала. Заметно больше.

В том-то и заключалась проблема.

— Никак, ты решила поиграть со мной?

Едва уловимое движение — и пальцы резко развернувшейся Уммариш впились в горло ученицы. Сильные пальцы, вполне способные сломать шею или вырвать кадык.

— Что ты использовала, малышка моя? Чары? Амулет? Или, может, всё-таки наркотик, а?

— Я… тётушка, клянусь, я не делала ничего такого!

— А что же ты делала?

— Просто… я старалась!

— Да неужели? Это Шосэтан подучил тебя, нет? У него научилась?

— Шосэтан ни при чём!

— А кто при чём? — пальцы на горле сжались чуть сильнее. — Говори! Я пока ещё твой мастер, и я приказываю тебе быть откровенной!

Исполненный холодного бешенства взгляд высасывал волю и силы. Свет в глазах Карроз ощутимо потускнел, потолок поплыл куда-то… хриплый шёпот — как далёкое эхо:

— Это я… виновата… хотела… как можно лучше… молю… простите меня… мастер…

Пальцы на горле разжались. Несущее смерть прикосновение превратилось в ласку, ладонь Уммариш прошлась по груди Карроз, вторая легла на лоб, гоня прочь слабость и головокружение.

“Да ведь она меня заклятьем приласкала! Ну, точно… а сейчас — лечит”.

— Ну, ну, не винись. Это я, дура подозрительная… ты же простишь свою тётушку, да?

— Как прикажете, мастер.

— Не дуйся. Я вовсе не хотела причинить тебе вред, только проверить… сильно испугалась?

“Сильно? Да не то слово!”

Серебряные с чернью глаза истинной грерод смотрели на Карроз сверху, а на лице мастера без труда читалось уникальное, никогда ранее не виданное выражение: растерянность, вина, лёгкое сожаление и робкая ласка.

— Так ты простишь меня? Не молчи же, малышка моя! Мне почти больно, когда ты так на меня смотришь…

Карроз закрыла глаза. Вздохнула. И положила руку на ладонь Уммариш, ласкающую её грудь с самой настоящей, небывалой робостью.

— Мне плохо, — прошептала ученица. Вполне искренне… однако не использовать ТАКОЙ момент было бы не в её характере. — Мастер усомнилась в моей верности…

— Я не сомневаюсь в тебе!

— Я дала повод…

— Ну, прости меня. Прошу, прости.

Разумеется, за этим последовал новый ритуал, именуемый примирением. На этот раз — с очень, очень приятными для мирящихся сторон… дополнениями.

Сначала Карроз покорно отдалась ласкам старшей грерод. Долгим, непривычно и приятно нежным. А потом, перехватив инициативу и вполне осознанно следуя уже пройденной тропой, заставила тётушку рычать и извиваться почти так же отчаянно, как на самом пике гормонального цикла. Но при этом сама Карроз, в отличие от первого раза, от пульсирующего облака чужого экстаза отстранилась. Вполне сознательно.

Чтобы получать наслаждение от власти над разумными, нужен холодный, трезвый ум.

“Ты моя, тётушка. Или будешь моей. Это не чары и не зелья, но лишь немногим хуже… нет-нет, это намного лучше : ведь применение зелий и чар можно отследить…

И это — лишь первый шаг.

Кажется, ты лепетала, что я не могу и мечтать о браке с Шосэтаном Сорентом? Ну-ну. В отличие от женщин, мужчины не связаны циклом. Пусть их удовольствие менее острое, чем у нас, зато они способны спариваться в любой момент, были бы условия.

Капля за каплей — камень точат…

Вот только как помешать Ниллиме провести через Раскрытие Связей моего Шосэтана? Напрямую не выйдет: этой машир не прикажешь. Да и обмануть её…

Как?

Но ничего. Я придумаю способ. Обязательно придумаю! В конце концов, если обмануть слишком проницательную Ниллиму сложно, то вот напыщенного гордеца Шосэтана…”

Открыв глаза, Уммариш обнаружила на лице Карроз мягкую обещающую улыбку — и тут же, не заподозрив дурного, улыбнулась в ответ.

Ниллима

— Значит, Зарм Хоррев?

— Да. Ты обещала компенсировать ущерб чести моего рода, не забыла?

— Нет. И от слов своих не откажусь. Но почему именно Зарм, а не кто-то другой?

— Это очень долгая и запутанная история…

— А я никуда не спешу, — ласково улыбнулась Ниллима.

Шосэтан не удержал маску полного бесстрастия. На миг из-под неё выглянула, скаля свои ядовитые клыки, неприязнь. Впрочем, грерод быстро вернул маску на место и принялся вещать (да-да, именно вещать, а не говорить и даже не излагать). Начал он чуть ли не от начала текущей эпохи, но Ниллима не стала его останавливать. Напротив: подключившись через особый канал связи к инфоцентру — такую выделенную связь она уже неплохо освоила — она прогоняла речь Шосэтана через полдюжины разных аналитических фильтров. Начиная от сравнительно простой программы, удостоверяющей меру искренности высказываний, а говоря проще — ищущей в словах ложь и недомолвки, и заканчивая программой, моделирующей межклановые отношения. Историю, генеалогические данные и перспективы взаимодействия благородных семейств.