Амели Вэнь Чжао - Кровавая наследница [litres]

Она спасла его. Снова. Во второй раз он был обязан ей жизнью.

Давным-давно его отец – подонок, который называл себя его отцом, – объяснял ему, что значит быть обязанным жизнью, что такое честь и отвага. Рамсон заставил себя стереть воспоминания об этом человеке. Но сегодня, под проливным дождем, из-под земли восстали призраки и нашептали ему слова отца.

Вспыхнула молния и осветила возвышающегося в полный рост наемника. Его оружие влажно мерцало, когда он поворачивался к скорченному телу Аны.

У Рамсона кружилась голова. Почва под ногами расплывалась.

Шевелись. Рамсон вонзил пальцы в грязь в попытке заставить мышцы слушаться. Что-то грубое и твердое воткнулось в его ладонь. Он поднял руку. В грязной воде лежала толстая веревка. Некоторое время назад он с легкостью выпутался из нее, пока наемники были заняты Аной.

Рамсон схватил веревку, внушительную, как якорный канат корабля.

И вдруг его посетило вдохновение.

Он был слаб и вымотан, не обладал преимуществом перед наемником в схватке на мечах. Но кое-что Рамсон все-таки мог ему противопоставить.

Прежде чем стать кирилийским подпольным лордом, Рамсон был матросом. Входил в элиту брегонских военно-морских сил.

Он встал, подхватил меч и растянул кусок веревки меж ладоней. За несколько секунд его руки завязали узел и свернули конец веревки в петлю, в которую могла пролезть человеческая голова. Быстрый, как речка, подумал он.

Дождь еще больше усилился, и ничего не было видно на расстоянии десяти шагов. Оглушительный шум воды заглушал любые звуки. Рамсон снова оказался на корабле, в эпицентре шторма, со сломанным компасом и стоящим бок о бок с ним мальчишкой с пронзительным голосом.

Рамсон крепче сжал в руках аркан, его мышцы напряглись, как перед прыжком.

– Эй, лошадиная морда! – крикнул он. – Будь мужчиной и выбери кого-нибудь из своей весовой категории!

Наемник повернулся. Его уродливое лицо сморщилось, а ладони сжали рукояти клинков.

– Я тебя пополам сломаю, как ветку, – прорычал он и помчался на Рамсона.

Острослов бросился назад, одновременно взмахнув веревкой и накинув ее на голову противника. Движение было отработанным и отточенным. В далекой прошлой жизни Рамсону не раз приходилось его применять на практике.

Веревка обхватила цель. Как живая, она обвилась вокруг шеи наемника.

Рамсон отклонился назад и резко со всей силы потянул. Наемник потерял равновесие и, запутавшись в собственных ногах, упал на землю. Он хватался пальцами за удушающую петлю, пытаясь ее ослабить.

Рамсон подскочил к нему, крепко сжимая в руке скользкую рукоять кинжала. Он пронзил им кожу, затем сухожилия, затем плоть врага, а потом потянул кинжал вверх, вспарывая тело.

Наемник дернулся, но после нескольких конвульсий перестал сопротивляться и обмяк. Кровь хлестала, образуя лужу вокруг.

Рамсон упал на колени. Дождь все лил, смывая кровь с его рук. Он сделал глубокий вдох, пытаясь утихомирить бешеный стук сердца и дрожь в теле.

Он поступил безрассудно и чуть не погиб. Возможно, в тюрьме он размяк и расслабился. Но подобного больше нельзя допустить, потому что в следующий раз ведьмы рядом может не оказаться, и никто его не спасет.

Рамсон замерз, промок, был ранен. Он с легкостью прямо сейчас отдал бы половину своих златников за мягкую кровать, теплый очаг и бутылку брегонского бренди. Но нужно было уходить – быстро. Существовала вероятность, что неподалеку были и другие наемники.

Со стоном он встал на ноги.

Ведьма неподвижно лежала у дерева, но Рамсон смотрел не на нее. Он остановился у тела первого наемника. У того был раскрыт рот – его лицо замерло в безмолвном крике, а кожа была подозрительно бледной, словно в ней не осталось ни кровинки.

И с тошнотворным ужасом Рамсон осознал, что так оно и было на самом деле. Собиравшаяся вокруг тела дождевая вода окрашивалась в красный – почва была пропитана кровью.

Как-то раз Рамсон слышал историю: десять лет назад одна аффинитка устроила жестокую охоту. Изуродованные тела, напоминавшие гротескные скульптуры. Застывшее выражение ужаса на лицах жертв. Ни единой раны. И кровь, реки крови…

Ее нарекли Кровавая ведьма Сальскова. Теперь этой истории было уже лет десять, виновница происшествия исчезла, и с тех пор о ней ничего не было слышно. Кто-то считал это знаком, что аффиниты становились более могущественными, что эти сотворенные демонами монстры были наделены темными силами.

Рамсон считал подобные разговоры бредом сумасшедшего. Но тем не менее он хотел бы найти эту могучую аффинитку – героиню легенды.

Он и не предполагал, что когда-нибудь она сама его найдет.

Кашель отвлек его от своих мыслей. Рамсон поспешно подошел к ведьме. Из носа у нее лилась кровь. Она дрожала, но была в сознании.

– Ты в порядке?

Он дотронулся до ее щеки – кожа была холоднее, чем лед. Во второй раз с момента их первой встречи он присмотрелся к ней: скользнул взглядом по изящным скулам, овалу лица, напоминающему сердце, острому подбородку, благодаря которому она напоминала прекрасного дикого зверя. Она была юной, слишком юной, чтобы быть Кровавой ведьмой Сальскова. Но, наклонившись, он приподнял ее голову и увидел блекнувший красный оттенок ее глаз.

Что-то снова шевельнулось в его памяти: ее лицо казалось ему знакомым. Как будто он видел его мельком на портрете много лет назад, и оно произвело на него глубокое впечатление. Но это было невозможно.

Рамсон опустил руки.

– Как ты меня нашла?

– «Логово серого медведя». Бармен.

– Он сказал тебе?

Она кивнула. Рамсон выругался.

– Нам нужно идти. Он пошлет кого-нибудь за нами. Ты можешь встать?

Не было понятно, кивает она или отрицательно качает головой.

– У меня есть лошадь, – она едва могла говорить, но указала подбородком на растущие позади деревья. – Она там.

Лошади наемников разбежались, остался лишь один вариант – лошадь, которую украла Ана. Смиренно вздохнув, Рамсон отправился ее искать.

Поиски были нелегкой задачей: дождь смешался с мокрым снегом, ничего не было видно, а сапоги вязли в грязи. Когда Рамсон увидел бледные очертания лошади, он чуть не рассмеялся.

– Валькриф? – спросил он, вернувшись назад вместе с животным. – Игорь, наверное, проклинает всех богов, ведь ты забрала самое ценное живое существо во всей его таверне.

Ведьма все так же лежала, опершись на ствол дерева. Не дождавшись ее ответа, Рамсон бросил узду, опустился на колени и приподнял голову девушки за подбородок, чтобы посмотреть на нее.

– Ведьма? – едва слышно позвал он. – Ана?

Ее ресницы затрепетали. Рамсон снова выругался. Она была в полубессознательном состоянии, а это значительно осложняло задачу усадить ее на лошадь.