Рихард Швартц - Огненные острова

— Только сумасшедший будет вести корабль ночью через этот водный проход, — заметил Ангус. — А значит вы нашли того, кого искали. — Он посмотрел на Серафину и широко улыбнулся. — Если она мне поможет, тогда всё обязательно получится.

— Вот как? — спросила Эльгата, взглянув на Серафину, которая встретилась с ней взглядом с явным дискомфортом. — И каким образом?

— Она чувствует воду, капитан, — сообщил Ангус. — Если она мне поможет, нам не понадобятся ни свет, ни лот. На моей родине таких как она называют водяными ведьмами или… — Он одарил Серафину лучезарной улыбкой. — Самые могущественные серди них даже сдерживали шторма.

— Ведьма? — в ужасе спросил Менделл, осеняя себя знаком богов.

— Нет, — резко сказал я, строго глядя на Агнуса. — Сэра не виновата в том, что Ангус думает или как он её называет. — Как же я был рад, что в этот момент никто из рекрутов не прислуживал нам. Из-за тесноты Эльгата отказалась от их услуг. Первого помощника Деркина тоже не было с нами за столом. Даже подумать было страшно, если такие слухи поползут среди команды. В конечном итоге, это ещё больше встревожит Девона.

— Я не ведьма, — тихо, но твёрдо промолвила Серафина. — Но он прав: я могу чувствовать воду. — Она пристально посмотрела на Менделла и Эльгату. — Прошу вас, сохраните в тайне то, что Ангус только что так нагло растрепал.

— Почему бы этим не гордиться? — бестолково спросил Ангус. — Вы смотрите на меня так сердито, будто грех даже упоминать об этом. У нас, таких как вы, высоко чтут.

— А в большинстве других королевств она бы оказалась за это на костре, — холодно заметил я. — Это не то, о чём можно невзначай взболтнуть.

— Но не в имперском городе, — возразил Ангус. — Уж это я знаю. А поскольку это имперский корабль, здесь никто не должен так думать.

— В имперском городе тоже достаточно суеверных людей, — предупредила Эльгата. — Лучше никому об этом не говорить. — Она повернулась к Серафине. — Не волнуйтесь, от нас об этом никто не узнает. Мы не алданцы и не бежим от любой тени прятаться под кровать. — Она обвела нас взглядом, затем решительно кивнула. — Хорошо. Мы возьмём курс на Алдерлофт. А потом, северянин, судьба «Снежной Птицы» будет находится в ваших руках. Если вы оставите хоть бы царапину на моём корабле, я заставлю вас за это заплатить, вам понятно?

— Да, — серьёзно ответил Ангус. — Но этого не случиться. В море вам будет сложно найти штурмана лучше, чем я. — Он выглядел почти умоляюще. — Это не хвастовство, сэра. Если хотите, можете наперёд проверить меня. Без сомнения, было бы неплохо заранее получить представление о том, как этот корабль движется по воде.

— Тогда буду ждать вас на палубе к шестому колоколу, — сказала Эльгата. Она отодвинула от себя пустую тарелку и встала. — И мы увидим, хвастаетесь вы или нет.

— Я вас не подведу, — тихо промолвил Ангус. — Никогда.

Эльгата, которая уже встала и потянулась к дверной ручке, замерла. Одно мгновение казалось, будто она собирается сказать что-то ещё, но потом ушла.

Менделл тоже встал, но прежде чем уйти, он обратился к Ангусу.

— Это правильный способ, северянин. Впечатлите её делами, а не пустыми словами. Когда вы действительно узнаете её поближе, то поймёте, насколько она великодушна, давая вам возможности проявить себя. Не облажайтесь, фарландец.

Агнус только кивнул. Менделл последовал за капитаном и осторожно закрыл за собой дверь.

— Мне очень жаль, — сокрушённо сказал Агнус Серафине. — Просто мне кажется таким глупым бояться дара богов.

— Тогда не делайте этого снова, — ответила Серафниа. — И забудем об этом. — Она задумчиво посмотрела на него. — У вас серьёзные намерения по отношению к ней? Я имею в виду к майору Меча?

— Да. Но это относиться не только к ней, но и ко всем вам. — Он поднял лицо, переливающиеся всеми цветами радуги. — На моей родине принято хвастаться своими героическими поступками. Сделать это так, чтобы люди смеялись и в то же время были сражены — своего рода искусство. Такие рассказы сокращают длинные, холодные ночи. Но если хвастаться тем, чего не совершал или делами других людей, вас больше никогда не пригласят за стол в больших залах. Это вопрос чести, и мне больно и оскорбительно узнать, что вы считаете меня хвастуном.

— Дело не в этом, — заметила Зокора из своего угла, прислоняясь спиной к стене каюты, в то время как Варош убирал посуду с сундука. — Не имеет значения, что кто-то когда-то сделал или не сделал. Важно лишь то, что он делает сейчас и будет делать в будущем. — Она снова взяла свою книгу. — Спросите Хавальда, он вам объяснит.

— Да, — весело сказала Серафина. — Объясни ему ты, Хавальд.

И Ангус тут же с нетерпением уставился на меня.

— Что ж… — промолвил я и в ожидании поддержки, посмотрел на Зокору. — Думаю, она, имеет в виду то, что остальные из нас уже какое-то время вместе и может положиться друг на друга.

Похоже, я правильно угадал, поскольку Зокора не посчитала нужным прервать своё чтение.

— А ещё в Иллиане всё немного иначе, чем на вашей родине, — сообщил Варош нашему северянину. — У нас считается вульгарным восхвалять самого себя. Для этого у нас принято платить барду, который будет делать это за нас.

— Даже если ты сам ещё жив? — удивился Ангус. — Барды существуют для того, чтобы воспевать подвиги тех, кто больше не может делать это сам!

— Преимущество в том, — со смехом ответил Варош, — что если подвиги преувеличены, можно свалить всё на барда. Тогда это лишь то, что сделал он, чтобы его песня лучше звучала и рифмовалась. Кроме того, у нас не верят даже десятой части того, что поётся в балладах. — Теперь он одарил улыбкой меня. — Спросите Хавальда, насколько преувеличены баллады на нашей родине. Он знает по опыту.

— Он? — удивился Ангус. — Он же сказал, что не умеет петь.

Я встал.

— Я поднимусь на палубу, — сказал я, не обращаясь ни к кому конкретно и бросив сердитый взгляд на Вароша. — Что-то здесь слишком тесно.

На палубе я сразу обнаружил, каким сильным стал ветер.

«Снежная Птица» неслась по воде, как будто действительно могла летать. Носовые ударные волны пенились и блестели на солнце. Однако позади небо становилось темнее, и сгущались тяжёлые тучи.

Мы снова приблизились к берегу, Эльгата и Менделл стояли рядом со штурманом и рассчитывали новый курс. Теперь, когда были подняты все паруса, и «Снежная Птица» на большой скорости неслась по ветру, волны пенились, и весь корабль, будто вибрировал с каждой волной, море больше не доставляло мне проблем. То, из-за чего желудок поднимался вверх — были медленные движения.

Я остался стоять на свежем воздухе, прислонившись к фонарю на корме корабля, и предавался мрачным мыслям. На этот раз меня оставили в покое. Варош и Серафина вместе с Ангусом поднялись на палубу, но они держались в стороне и наблюдали, как Ангус занял место у руля.