Юлия Галанина - Княженика. Книга 1. Золото

Было неясно, решится ли Ярослав меня поцеловать или же нет.

А может быть, взять инициативу на себя?

Но я целовать не умею… Нет уж, пусть лучше он!

Ярослав вернулся с полной пригоршней поблескивающих жемчужных шпилек.

— Неплохой улов.

— Бал завершается? — спросила я.

— Похоже, что да… Скоро сторож начнет дубасить кулаком в дверь, тонко намекая, что пора освобождать помещение. Пойдемте, прекрасная дама, я провожу вас в комнату для переодеваний.

Вообще-то я бы не отказалась, если бы меня туда отнесли, но ладно, в другой раз.

— Хорошо, мой князь.

Ярославу, похоже, такое обращение понравилось.

В раздевалке он осторожно отстегнул от меня булавки, выпутал из кружевной шторы и исчез, чтобы я могла спокойно переодеться.

Я присела на табурет — и поняла, что не могу встать, ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу. Теперь понимаю, как они, дамы, стаптывали башмачки на своих балах.

Сидела и бездумно смотрела на свои белые колготки, на сверкающие туфельки.

Наконец, приложив все силы, скинула туфельки, осмотрела. Тонкая, как лепесток, замшевая подошва осталась на удивление целой. Не протерлась, не порвалась.

Как же, наверное, красиво они смотрелись со стороны, когда мы с Ярославом неслись, кружась, по залу…

Я натянула джинсы, футболку. Ноги нырнули в кроссовки. Во всем этом тоже была своя прелесть — мои вещи защищали меня, я перестала быть такой красивой и воздушной, как была в бальном платье, зато стала уверенной, независимой и твердо стоящей на земле.

Вернулся Ярослав в камуфляже.

— У меня для тебя тоже есть подарок, — неожиданно сказал он. — Оставь, пожалуйста, туфельки у себя.

— Зачем?

— Чтобы ты к ним привыкла, чтобы они по ноге тебе сели. Я сказал маме и Звонке, что научу тебя танцевать, и мы у нас дома настоящий бал устроим. Они были так рады, ждут не дождутся.

— Ну не знаю…

— Пожалуйста! Надо же с чего-то бальный гардероб начинать составлять, не со шторы же!

— Что-то ты серьезно моим обучением бальным танцам занялся, — заметила я.

— Возвращаю должок за русский язык.

Ярослав споро упаковывал вещи в рюкзак.

Я накинула папину куртку. Мы вышли из раздевалки и погасили свет. Ярослав уже успел привести спортзал в порядок.

Теперь бы никто не заподозрил в нем потайную бальную залу девятнадцатого века. Только запах горевших недавно свечей остался, но, наверное, к утру он развеется.

Мы вышли из спортзала, закрыли дверь.

На улице было дико холодно. Небесный свод над головой провернулся вокруг полярной звезды, вечерние созвездия ушли за горизонт, предутренние появились на небе.

Пока я сидела в изнеможении на табурете, Ярослав успел не только зал прибрать, но и «Магирус» завести. Он помог мне забраться в кабину и пошел отдавать ключи сторожу.

А когда вернулся, мы допили чай из термоса и доели пирожки, сидя в урчащем оранжевом грузовике. И это было очень уютно и здорово.

Потом «Магирус» медленно вырулил с пустыря и неспешно покатил по спящему поселку.

— У меня такое чувство, что я индийский раджа и еду по джунглям на слоне, — призналась я, поглядывая сверху вниз на деревянные заборы и домики с закрытыми ставнями.

— Я же говорил, зверь, а не машина! — довольно отозвался Ярослав. — Завтра, то есть сегодня, урок по расписанию?

— Угу.

У меня глаза закрывались, словно кто клеем веки намазал. А ноги гудели и были горячими.

Борясь со сном, я с усилием открывала упорно закрывающиеся глаза — и видела чеканный профиль Ярослава, внимательно глядящего на дорогу.

Все-таки танцевал он увереннее, чем водил машину.

И камуфляж шел ему не меньше бального наряда. Как жалко, что мы не целовались! Надо было просто попросить его наклониться ко мне поближе…

Вальс продолжал звучать и кружиться внутри меня.

Фары «Магируса» выхватывали из темноты кусок дороги перед колесами. Как две золотые блестящие ленты, обрамляющие матово-серую полосу асфальта, светились полоски лиственничной хвои по обочинам.

Это было очень красиво.

Когда мы подъехали к моему домику, кругом была темнота и тишина. Самый глухой час ночи.

Ярослав, похоже, очень не хотел уходить. И, наверное, тоже хотел целоваться. Но почему-то так и не решился.

Ушел.

Загудел «Магирус».

На меня навалилась какая-то неподъемная усталость, я еле добрела до своего ложа за печкой. Какое счастье, что завтра воскресенье, не надо рано вставать. Свернулась клубочком под одеялом — и меня словно в воронку затянуло, я даже не поняла, что это уже сон.

Мне снилось, что мы с Ярославом снова кружимся в стремительном вальсе, но уже не в школьном спортзале, а взлетев над поселком, над Байкалом, над песчаной косой. Слабо светятся в темноте его белоснежная рубашка и мое кружевное бальное платье.

Под нами сверкают поселковые огни, а над нами светят яркие звезды и темное небо за ними — как огромная перевернутая чаша. И рассыпают тысячи огней драгоценные камни на бальных туфельках…

Урок русского языка в воскресенье был позорно сорван!

Не по моей вине, еще чего.

Я честно проснулась за пятнадцать минут до его начала и даже успела умыться и зубы почистить до того, как Ярослав постучался в дверь. И чайник включила.

Голова спросонья соображала плохо, я никак не могла придумать, чем мы займемся, когда он придет. Одного «Хоббита» уже, наверное, маловато. В одном углу книжного стеллажа у меня были выставлены мои же учебники, оставшиеся от младших классов.

Я вынула сразу стопку, поставила на верстак, чтобы спокойно разобрать, найти что-нибудь подходящее. Тут чайник закипел, и в дверь постучали.

Впустив Ярослава, я сказала:

— Располагайся там, я позавтракаю пока.

— И я от чашки чая со сгущенкой не откажусь, — решил Ярослав (видимо, сгущенка поразила его до глубины души).

По заведенному уже порядку наше занятие началось с растопки Ярославом печки.

А я отнесла ему на верстак чашку с горячим чаем, блюдце, ложку, банку сгущенки и открывашку.

Сама же вернулась на кухню, чтобы спокойно расчесаться.

И вдруг из-за печки донеслись какие-то странные булькающие звуки.

Я чуть чаем не поперхнулась.

Кинулась туда — Ярослав, вольготно развалившись на моем диване перед печкой, в которой весело потрескивали дрова, читал учебник истории России за шестой класс и хохотал, просто заливался.

— Чаем не подавись от радости, — посоветовала мрачно я.

Этот учебник, между прочим, люди писали, старались, а он тут ржет.

— «В IX веке в жизни восточных славян все большее значение стала играть торговля, — стал читать вслух Ярослав. — Через заселенные ими земли по Неве, Ладожскому озеру, Волхову, Ловати и Днепру проходил торговый путь «из варяг в греки». Конечном пунктом этого великого водного пути была богатая Византия — место прибыльной торговли. Среди славян стали появляться люди, которые приобретали меха пушных животных, мед и воск у своих соплеменников, а затем вывозили их на рынки Византии, Хазарии, и даже Багдада».