Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

Надо ещё успеть на ужин домой, чтобы отведать то, что Меламори обозвал «прекрасным морским вкусом с привкусом песка».

В итоге это оказалось фондю из лангуста с визуализацией, этакая новомодная кулинарная штука. Как будто бы лангуст сам заползает на твою тарелку и начинает медленно испаряться до состояния кусочков в соусе.

Я, конечно, удивился, но вида не подал. Всегда же возникает этакое горестное чувство, когда что-то интересное и необычное изобрел не ты. Хотя, да, с другой стороны можно всегда утешить себя тем, что все новое, это лишь хорошо забытое старое.

В любом случае, мы же точно не знаем, что какой-то очередной безумец изобрел для своей чертовой очередной параллельной реальности, которая иной раз решила высунуть свой чешуйчатый хвост в твою реализацию мира.

И это отнюдь не преувеличение. Не удивлюсь, если мы когда-нибудь узнаем, что колесо или, скажем, хитроумное приспособление для подъёма на высоту десятого этажа с помощью лебедки, изобрел какой-то столяр или фонарщик ещё издревле, просто мы этого не знали, потому что он лишь заснул, поместил свое чудесное изобретение в иную реальность, а кто-то там же лишь подсмотрел её контуры. Возможно даже, первоначальное изобретение было куда совершеннее последующего. Именно поэтому мы так часто раздражаемся, что чужая идея, хранящаяся в абсолютной тайне, тем не менее появляется на свет в чужой стране голове, и всё, что нам остаётся, это лишь кусать губы в тихой злобе.

Ну и что я могу этому противопоставить, подумал я? Ничего. Лангуст был слишком вкусным, чтобы отказаться от него в связи с такими, абсолютно несущественными факторами, как чей-то сон, или чья-то туманная мечта.

Да и подкрепиться перед таким важным делом, как королевский бал было просто необходимо.

Тем более что дело шло к тому, что. Подкрепиться, собственно, на балу мне вряд ли удастся.

Меламори довольствовалась корзинками с салатом, отказываться от угощения даже ради королевского бала, как и любая женщина она не могла.

Казалось, она абсолютно не переживала.

— Макс, завтра такой важный день, мне нужно пройтись к портнихе, я заказала у нее платье, и, судя по всему, оно уже должно быть готово.

Я, естественно проводил ее долгим поцелуем, и решил насладиться фильмом, в очередной раз выуженным из под подушки.

Внезапно мне показалось, что меня укололи в бок.

— Макс, просыпайся! Тебе уже скоро надо будет собираться на бал.

Я сначала не понял, откуда исходит этот милый женский голосок.

Потом до меня дошло. Это была Сотофа, которая умудрилась не только послать мне сообщение но и небольшую иллюзию.

— Очень хотела показать тебе, как наш милый Гуриг заботиться о своем питомце.

Воздух сначала стал волнистым, как будто бы с нашей реальности стали снимать пленку. А потом появилось изображение. Я различил очертания королевского дворца, потом увидел стражников. Картинка стала подниматься в воздух, и, внезапно, вползла внутрь зала.

Там, на небольшой бархатной подушечке лежал спасённый нами кот, свернувшись калачиком и мурлыкая какую-то одному ему известную мелодию.

А вокруг него, окружив опочивальню стояли слуги короля, и напевали в полголоса, видимо, чтобы не разбудить малыша:

Нет котёнка торопливей, многообразней и красивей, чем родной любимый кот…

Чуть позже я заметил, что этому хору голосов вторит ещё один, басоватый голос, который доносился со стороны трона.

Это был сам Гуриг.

Внезапно видение прекратилось, и я оказался снова перед мерцающим экраном, на котором уже не было никакой картинки. Кино закончилось, а часы показывали уже пять часов утра.

Пришлось в изрядном темпе бежать и намыливать свое лицо, после чего принимать все пять ванн по очереди, что, понятное дело, сейчас не приносило никакого абсолютно удовольствия.

Применяя свое новое лоохи, которое мне доставил курьер прямо на дом, я подумал, что вкус у Меламори всё-же есть, несмотря на то, что сам я оделся бы куда элегантнее.

Впрочем, в такие моменты, когда все вверх тарамашками, конечно, единственное, чего мне не хватает это скандала с Меламори… Ну как же без этого!

И, именно поэтому, я не стал бить ногами по полу, а покорно облачился в свое новое, коричневое с пёстрыми вставками, лоохи, правда шляпу я одел, конечно, по своему вкусу.

Меламори уже проснулась, и где-то там в дальнем крыле дома прихорашивалась перед посещением парикмахера.

Впрочем, в этот раз, на мое удивление, парикмахер пришла к ней сама.

Это была немолодая женщина, сама уже, как я мог заметить, нарядившаяся для посещения королевского бала.

«Странно, -подумал я, — раньше Мел всегда посещала самого знаменитого парикмахера королевства. Да и стрижет он, как я успел заметить, просто замечательно… Впрочем, это же женщины. Они действуют по какой-то им одной ведомой интуиции. Вполне возможно, что Урдон сегодня не в духе, и поэтому стрижет всех барышень, которые намереваются посетить бал при королевском дворе, под один манер, намереваясь в отместку за так долго длившееся расследование, вызвать огромную драку среди посетительниц бала?»

Ради интереса, я даже отодвинул шторку и выглянул в окно. Нет, мои опасения не подтвердились. Шикарно разодетые девушки расхаживали по каменному тротуару перед Мохнатым домом в пышных, расшитых стразами и самыми разнообразными брошками, нарядах разного фасона, и не менее разнообразными причёсками.

Впрочем, тогда я списал все на усталость подруги, которая готовилась к балу практически весь вечер, и, как я подозреваю, практически не успела отдохнуть.

И тут я ударил себя по лбу в приступе отчаяния.

Я ведь почти забыл про подарок, который приготовил нашему обожаемому и неизменному королю Гуригу.

Пришлось сосредоточиться и минут пятнадцать потратить, чтобы отыскать свою, спрятанную заранее от лишних глаз, утку.

С учётом навалившихся на мои уставшие плечи забот, память моя стала работать в защитном режиме, практически на отключке, что было явным сигналом к тому, чтобы дать себе после бала несколько дней свободы от всяких дел.

Я решил подкрепиться, поэтому заказал себе порцию разноцветной лапши в соседнем трактирчика, и стал играть сам с собой в увлекательную игру, в которой ставкой являлось мое чувство голода.

Правила были такие. Если курьер с едой успеет к моему порогу раньше, чем Меламори закончит свои приготовления, порция вкуснейших макарон достанется мне, в ином же случае, мне придется попрощаться со своей порцией в пользу той красавицы, которую я ожидал увидеть.

Как я и ожидал, проще дождаться курьера, чем дождаться прихорашивающейся женщины. И, вот же какой казус, чем красивее представительница прекрасного пола, тем больше времени у нее занимает это самое прихорашивание.