Анна Степанова - День середины лета [СИ]

— Час от часу не легче! — со стоном поднялся Огнезор, чувствуя, как пульсируют виски от застарелой усталости и боли. — Как же ты свои зелья варишь, если даже кашу приготовить не можешь? — едко спросил у девушки, уставившейся на него с удивлением и обидой в глазах.

— Я не привыкла…без очага… на костре, — неуклюже попыталась она оправдаться.

— Значит, стоило остаться в своей келье! — отрезал он, вновь, к собственной досаде, остро чувствуя себя престарелым папочкой рядом с бестолковою желторотой девчонкой. — Я не могу всему учить тебя — на это просто нет времени!..

— Я знаю, не злись… — неуверенно шагнула к нему Илл'а. — Я все исправлю, ты же знаешь…

— Нет, не знаю! — мужчина зашипел, склонившись к ней слишком быстро и близко. — Я не знаю, чего от тебя ожидать! Ночного пожара? Кровь-травы в похлебке? Взбесившихся лошадей и сломанной шеи? Ты — как ребенок, тычущийся без разбору!.. Упрямо лезущий вопреки и назло!..

— Уж кто бы говорил! — потеряла терпение лекарка. — Не надоело еще рычать да притворяться, что меня ненавидишь? Я одаренная, и знаю привкус ненависти. Это не он!..

— Ты сама клялась в пути быть полезной! — заорал Огнезор. — Пока я этого не вижу! Скорей наоборот!.. И да — я зол! Потому что не спал толком почти седмицу! Это хорошая причина, как думаешь?!..

Эхо швырнуло его крик о скалистый берег — и сгинуло. Ошеломляющая тишина повисла вокруг.

— Спасибо, что со мною возишься, — вдруг искренне сказала девушка.

Без тени гнева, которого ждал он, втайне надеясь на спасение от разговора, внезапно ставшего уж слишком откровенным…

Огнезор устало закрыл лицо ладонями.

Вот дьяволы! Он не хотел продолжать в том же духе! Не сейчас… Никогда — если уж быть честным…

Даже та, прошлая, Лая, изворотливая и живучая, не смогла уцелеть в его мире. Что же об этой домашней девочке говорить?..

Слова пришли сами — пренебрежительные и жалящие.

Лживые.

Он не смог сказать их, глядя Илл'е в глаза.

— Ты же лекарь, храмовая девочка! — процедил с раздраженным вздохом сквозь пальцы. — Должна понимать, почему я терплю все это… Жрица ведь не откажет в исцелении несчастному, даже если и он, и само… лечение ей будут искренне, глубоко неприятны?..

Она враз оцепенела, замерла на вдохе, унижением и болью хлестнув по его чувствительным нервам. Виски обожгло огнем, на миг отдавшимся тревожным перебоем в сердце…

— Эй! — изумленно присвистнул Илан. — Это немного… слишком. Даже для тебя, наставник… — но прикусил язык под напряженным взглядом.

А девушка вдруг отмерла — ярость, почти ненависть, разрослась и вскипела в ней, заполонив ее всю, до последней клеточки. Дар гневно полыхнул на скрюченных в напряженной судороге пальцах, поднимая дыбом волоски на руках, заставляя мужчину отшатнуться.

Что ж, Лая точно ЭТОГО не умела, предпочитая кулаки, грубую силу — искусству…

— Просто. Расскажи. Что. Ты. Знал. О НЕЙ! — вторя его мыслям, выдохнула Илл'а, и так безумно, страшно прозвучал ее голос, что Илан за спиною охнул, отступив в испуге. — Скажи — и я уйду. Это все, что мне надо!

— НЕТ, — отрезал Огнезор без колебаний. Она могла сейчас убить его — на миг он почти захотел этого.

— Я ИМЕЮ ПРАВО ЗНАТЬ! — закричала Илл'а. — ЭТО… во мне, дьяволы возьми! Я чувствую себя ЕЮ!

— ТЫ — НЕ ОНА! И НИКОГДА ЕЮ НЕ БУДЕШЬ!

Вторая ложь сорвалась с губ легко, даже слишком. Изрядным лжецом успел он стать за эти годы!..

Боль затопила равно их двоих, хоть Илл'а и не понимала этого.

Огнезор смотрел, как гаснет ее взгляд.

— Я… Хорошо… — она неловко попятилась. — Костер… — ухватилась за первое, о чем вспомнилось. — Нам нужно… я соберу… еще дров…

Девушка метнулась к ивняку в стороне, торопясь и спотыкаясь на гальке.

— Присмотри за ней, — глухо попросил Огнезор воспитанника.

— Еще чего! Да я боюсь ее теперь! — неловко попытался съязвить Илан, но осекся под мрачным взглядом наставника.

— Ладно-ладно… — бурча, поплелся он следом.

Но не успел отойти далеко. Илл'а вывались из-за кустов, отчаянно продираясь сквозь ветки — растрепанная, задыхающаяся, вся полыхающая тревогой…

— Что? — Огнезор сорвался ей навстречу.

— Пес! — хрипло выкрикнула она, со всего маху налетая на Илана.

Не удержавшись на ногах, тот рухнул на камни, увлекая девушку за собой.

Это и спасло им жизнь.

Первый нож свистнул над Илл'ыной макушкой, навсегда исчезая в мутной речной воде.

Но второй уже летел в грудь Гильдмастеру.

Его тело среагировало само — рука перехватила и отбросила лезвие, пальцы дрогнули и потеплели от крови.

С животным рыком выломился Пес из зарослей, выдираясь из цепких побегов ежевики. Застыл на миг, дыша тяжело и загнанно, огромный, но весь какой-то больной и запаршивевший, — а после медленно попер на Огнезора, словно взбесившийся кабан, не замечая больше никого вокруг.

Из диких глаз ушли последние капли разума.

Гильдмастер мягко отступил на шаг, в напряжении держа убийцу взглядом, уводя его за собою — подальше от беспомощных спутников. Лезвия выстрелили из перстней, мышцы напряглись для прыжка — он был готов прикончить врага одним стремительным ударом. Только бы подопечные под ногами не путались!..

Пес оскалился, резко рванул вперед…

И грузно растянулся на гальке.

Изящная Илл'ына ножка в сапоге с подкованным носочком ударила его под коленом, затем в лицо, и поднялась уже добавить в висок — но лапища сгребла ее за лодыжку. Обращенный потянул на себя со злобным рыком. Девушка вскрикнула, теряя сапог, да чудом не грохнувшись на спину, — и вдруг врезала вскочившему Псу ребром ладони по открытому горлу.

Тот захрипел и отшатнулся. Илан с воплем приложил его камнем по затылку — но Пес, лишь дернувшись, уже опять вставал, все столь же бешеный, смертельно-грозный… Два новых кинжала, на диво дорогих и ухоженных, сверкнули в его грязных, покрытых коростой руках.

Огнезор не дал ему возможности их использовать.

С глубокой раной в животе да с перерезанным горлом даже обращенные продолжать бой не могут…

На миг их троица застыла, переводя дыхание, не в силах отвести взгляды от уродливого зрелища чужой агонии.

— Дьяволы! — Илан взъерошил дрожащими руками волосы. — Говорил ты мне, наставник, никогда меч не оставлять… — он побежал к перепуганным лошадям, где столь легкомысленно бросил перевязь.

Илл'а вытащила из-под трупа свой сапог, судорожно, нервно принялась трясти одежду от репья и листьев.

Огнезор же медленно шагнул прочь. Он не доверял сейчас ни себе, ни своей хваленой выдержке. Все в нем бурлило яростью — и всеохватным, запоздалым ужасом.

Сойдя к воде, ожесточенно стал тереть он руки, смывая кровь, тщетно пытаясь успокоить сердце.