Анна Степанова - День середины лета [СИ]

Юноша с девушкой невольно ловили каждое его движение с тоскливым голодным нетерпением.

Дождь понемногу прекращался, оставляя по себе хмарь и мокрый, болотный холод. Ежась, Илан спешно докарябывал письмо Гутору, уже не заботясь об изящности мелких буковок. Ноздри сами собой раздувались, прожорливо вдыхая чудесные ароматы похлебки. Таким голодным лорд-наследник давно уже себя не чувствовал!

Лекарка рядом сглотнула.

— Тебе помочь? — спросила Огнезора, посматривая на котелок и миски с плохо скрытой надеждой.

— А встать-то сможешь? — насмешливо покосился тот. — Сиди уже… Еще поведет от слабости — чего доброго в костер угодишь… Послание готово? — обратился к Илану.

— Уже… — закивал тот. — Подписываешь ты, — протянул Илл'е бумагу.

Та замерла на миг, колеблясь — затем спешно, будто в омут ухнула, нацарапала свое имя.

— Мне не поверят, — вздохнула обреченно.

— Поверят, — хмыкнул мужчина. — Руку дай!

Он двигался так быстро, что жрица даже не успела отпрянуть. Стиснул девичьи пальцы, кончиком кинжала проколол подушечку, прижал к бумаге рядом с ее нерешительной подписью. Затем столь же стремительно капнул на листок собственной кровью.

— Зачем это? — поразилась лекарка.

— Твоя кровь — для опознания, и чтобы Гуторовы храны пропустили. Моя — для весомости, чтобы святой отец поверил…Эх, храмовая девочка! — покачал головой на ее недоверчивое хмыканье. — Ничего-то ты о собственном Храме не знаешь…

— Ты зато знаешь больно много, — беззлобно огрызнулась девушка. — Отправлять-то свои послания как будешь?

— Увидишь! — широко, по-мальчишески улыбнулся он, отчего даже Илан, никогда таким наставника не видевший, дар речи потерял. Что уж говорить о бедной лекарке!..

А Огнезор, пока они в себя приходили, руку вытянул вверх, подзывая, притягивая, подманивая. Лицо напряжено, губы сжаты, глаза видят и не видят — ищут… И вот уже черная тень выпала из серой хмари — встрепанный, промокший ворон, хлопая крыльями, уцепился за затянутый беспалой перчаткой кулак. И вдруг замер, словно неживой.

Юноша издал восторженный возглас.

Нет, он этот фокус и прежде много раз видал — но все равно не мог сдержать детской радости.

Илл'а же с опаской потянулась к птице. Тронула пальцем жесткие перья, отдернула руку. Возмущенно пихнула в грудь наставника.

— Нельзя животных с помощью дара подчинять! Нехорошо это, грех!

— У нас здесь людей дюжинами на поводок сажают, — язвительно поддел он, — а нашу маленькую святошу беспокоит птица!

Неприятная, циничная ухмылка вдруг искривила губы милой храмовой девочки, сделав ее лицо чужим, совсем не знакомым Илану. Так мог бы усмехаться Огнезор — давно не юный и весьма уже потрепанный судьбою. Но не Илл'а — не его беспечная подруга, прямолинейная, наивная и вспыльчивая… Словно другой человек выглянул из глубины зеленых глаз. Может быть та, годы назад умершая, женщина, которой лорд-наследник не знал — и не хотел бы узнать?

— А птицы больше стоят жалости, чем иные люди, — с сарказмом проговорила эта "другая". — Вам ли не знать, господа-дознаватели?..

Со злым хриплым карканьем ворон сорвался в мокрое небо, унося к столице два скрепленных кровью послания…

Новый Илл'ын кошмар был полон снега, холода и… смерти. Стыли льдинки в волосах, в заскорузлом на морозе темном меху воротника. Нога подламывалась и тонула в сугробе. Воздух рвался хрипло изо рта, оседая на щеках колючим инеем.

А затем боль разрывала тело — снова и снова.

Словно в смоле, увязла девушка в одном этом миге, не в силах вырваться, пережить, оставить в прошлом…

Снежная мгла метели растворялась во тьме тускнеющего взгляда.

Холодно…

Так холодно, что на губах больше не тают снежинки…

Наутро Таргел был молчалив и задумчив. Не язвил, не сыпал наставлениями, не подгонял, не повышал голос — лишь с хмурым видом перетряхивал походные мешки, уже изрядно потрепанные дорогой, полегчавшие почти наполовину.

А еще — следил за Илл'ой. Каким-то тоскливым, совсем больным взглядом, словно за умирающей…

И без того мрачной, девушке хотелось от этого завыть. А может, и повторить свой недавний подвиг — да врезать-таки белобрысому лорду-дознавателю по изрядно заросшей физиономии. Вдруг хоть на сей раз врасплох застанет?..

О новом, особенно жутком, кошмаре она старалась вообще не думать — в чем, кстати, весьма мешал похоронный вид ее спутника. Или все же — товарища по несчастью?

Илл'а давно подозревала нечто подобное, только прямо спросить у нее все духу не хватало. Но теперь, подстегнутая раздражением, весьма решительно направилась она к Таргелу.

— Ты тоже их видишь? Мои кошмары? — то ли спросила, то ли обвинила.

От ее голоса мужчина вздрогнул, выпустил мешок из рук. Резко, дергано вскинул на девушку взгляд….

— Да, — подтвердил виновато.

А затем, что-то рассмотрев в ее лице, вдруг притянул к себе, сжал, стиснул в объятиях — сильно, судорожно, до невозможности дышать. И столько в этом было внутренней боли, горького отчаянья, застарелой тоски, что Илл'е стало за него действительно страшно…

— Это всего лишь плохие сны, храмовая девочка, — прошептал хрипло и ласково, погладив ее по голове, как ребенка. — Они уйдут без следа — и все наладится…

— Так и есть, Эдан, так и есть… — тихо, осторожно согласилась она, откуда-то точно зная: убеждал он не ее, но себя… А потому и застыла, боясь нарушить объятие, разбить этот миг одним неловким движением…

Заставить Таргела опять замкнуться в себе.

Но он и без Илл'ы слишком хорошо умел это делать.

Руки медленно ослабили хватку, мужчина неловко отстранился.

— Ну, раз так — заканчивай с печалью-самоедством! — похлопал ее по плечу с совершенно фальшивой бодростью. — Нам пора выдвигаться дальше, если не хотим в этих болотах всю жизнь проторчать!..

— Может, остаться и неплохо было бы, — угрюмо буркнул из-под тюка с одеялами молчавший до сих пор Илан. — Что-то, в свете последних недель, мне возвращаться к людям уже не хочется. Там-то нас, небось, заждались…

Насколько прав был юноша, они узнали всего три дня спустя.

Тропа под ногами еще сочилась грязью, но болотная поросль уже сменилась обычной, луговой, а с сосновых утесов стало видно близкий океан — когда Таргела загнали-таки в ловушку.

Похоже, у хозяев-Взывающих была незримая связь со своими Псами, и пока Илан в лихорадке лежал, враги успели неплохо подготовиться к встрече. Коль уж не выследили в болотах, так точно высчитали, куда нужная им троица путь держит… Что, впрочем, не так и сложно было — выбраться из болот на тракт, ведущий к парому на острова, всего в двух местах и возможно. Но одно из этих мест для таящихся ото всех путников никак не годится — торгово-охотничья застава, да при ней деревенька, чересчур людная. Мигом разговоры пойдут — и непременно дойдут, куда не следует… Хотя, с другой стороны, толковую разбойничью засаду там не устроишь, а травить в трактире — дело чересчур ненадежное…