Сергей Еремин - Нахимовский Дозор [litres]

Поднесли флягу к губам, приподняли голову, благодатная жидкость смочила шершавый пересохший язык, живительно наполнила ободранное горло. Филипп поперхнулся, закашлялся. Тут же отдалось новой болью в боку.

– Будет жить, точно! – обрадовался капрал. – Я таких перевидал. Этот жилец, точно говорю.

– Как там… – вяло поинтересовался раненый.

– Светопреставление, – коротко и емко сформулировал ветеран. – Еле отбились, екатеринбуржских в овраг британец опрокинул. Наши, кто жив остался, почитай, все ранетые. Мне вот руку прострелили. Вам, ваше благородие, поклон земной – вовремя вы командовать начали, многие к нам прибились, больше роты, почитай, набралось, а это уже сила.

И наклонившись, добавил шепотом:

– Я тебя, ваше благородие, малость поправил амулетиком, так что не помрешь, Светлый. Да и я еще поживу.

«Оборотень», – понял Нырков, теряя сознание. Но успел сказать:

– Спасибо тебе, братец…

Нырков был ранен, когда британцы в кровавой атаке выбили томцев из редута. Русские отступали, огрызаясь огнем и бросаясь в штыки. Потери с обеих сторон были невиданные.

Но битва еще только разгоралась. В тумане из низко осевших облаков Бутырцев вместе с Тарутинским полком к восьми утра взобрался на холмы, стоящие к югу от бухты. Бросились в штыки, вторично взяли вражеский редут и продвинулись до северного края Сапун-горы. Это облегчило положение полков одиннадцатой дивизии. Ее командир, генерал Саймонов, вместе с большим количеством своих офицеров был убит еще в самом начале дела. По сути, полки колонны, в которой был Лев Петрович, выручили зачинщиков дела – полки, в рядах которых бился раненный к тому моменту Нырков.

Но англичане понимали, что им никак нельзя пропустить русских в глубь Инкерманских южных высот, к тылам на Сапун-горе. Они пошли в контратаку на тарутинцев. Опять обагрились штыки и приклады. Бутырцев, не принимавший непосредственного участия в схватках, был завязан в узел неимоверной боли – наблюдение за лихорадочными всплесками магического фона давалось ему нелегко: тут и там получали ранения Иные, срабатывали защитные амулеты и заклинания. Когда погибал Иной, он, вслушивающийся в эту магическую свистопляску, получал жуткий удар по обострившимся нервам. А Иные погибали, погибших было явно больше, чем при Балаклаве.

Совсем худо стало Бутырцеву, когда среди прочего он уловил немой и отчаянный крик оседающего на землю Филиппа. Кто он ему? Обычный молодой русский Светлый из бедных столичных дворян – патриот России, слуга Государю, романтический юноша, мечтающий о подвигах, славе, богатстве, любви. В меру умный, чересчур доверчивый, верящий в идеалы. Немного ловелас, но ради чести дамы готов жизнь отдать. Ненавидящий Темных, из-за козней которых божественный Свет не доходит до всех людей. Вот, поди ты, – прикипел к щенку старый Лев, будто к сыну. И эта дурацкая боль…

Долго вслушивался Лев Петрович, позабыв обо всем, боясь услышать последнее дуновение уходящего Иного Филиппа Ныркова. Но услышал слабенькое трепыхание сердца, уставшего, истерзанного болью, но живого. Даже чужую поддержку учуял, так вслушивался, оттолкнув от себя все остальное.

Между тем на подмогу тарутинцам пришел Бородинский полк, оттеснив англичан. Британцы отступили на пятьсот шагов и огнем своих штуцерников положили целые ряды русской пехоты. Артиллерия неприятеля тоже наносила чувствительный урон русским полкам. Из резервов подтянулись новые английские бригады. Но потерявшие почти всех офицеров ополовиненные русские полки раз за разом шли в штыковые атаки.

К девяти часам утра… «Всего-то! Когда же это закончится…» – пронеслось в голове Бутырцева, когда он бросил взгляд на свои карманные часы… наши установили до сорока орудий на Казачьей горке. Англичане, вновь овладевшие редутом номер один, тоже не отстали от русских – привезли в основательно порушенное укрепление три десятка пушек. Успели вовремя, и атака Охотского полка была в упор встречена шрапнелью британской артиллерии. К плотному туману добавился дым от орудийных выстрелов. Пришло время и этому полку показать, чего стоит русская пехота. Охотцы, в сотни глоток даже не выкрикивая, а рыча «ура!», взяли в штыки редут и успели заклепать девять орудий, прежде чем на них насели войска генералов Бентинка и Каткарта. Генерал Бентинк тут же был тяжело ранен, погибли двенадцать офицеров, но шотландская гвардия охотцев из редута выбила.

Селенгинский и Якутский полки в постепенно тающем тумане с новой силой навалились на первый редут, расстреливая и встречая штыками шотландцев в медвежьих шапках. Стоны раненых сливались в гул, заглушающий орудийную пальбу. Тела у разбитых строений громоздились в три слоя, там были еще живые люди, но никому не было до них дела. Те живые, которые еще держались на ногах, с остервенением пытались навалить поверх четвертый слой тел.

Охотский полк выбил британцев из второго редута.

Редуты несколько раз переходили из рук в руки. Голыми руками русские пехотинцы и британские гренадеры душили друг друга, хватали из-под ног камни и били ими друг друга, а то и просто кидали во врага. Повергнув противника, отыскивали упавшие ружья и сабли и били, кололи, рубили человеческие тела дальше.

Офицеры силой и криком останавливали бегущих обезумевших солдат, собирали вокруг себя, ставили под знамена и вновь вели в бесконечные атаки. Схватывались с неприятелем, орудуя саблями, кинжалами, а то и кастетами с дубинками.

Все было одинаково у русских и англичан.

Британцы подтягивали и бросали в бой последние резервы из ближайших бригад и дивизий. Генерал Каткарт дробил свою дивизию, поротно и побатальонно затыкая бреши в британской обороне. Герцог Кембриджский галопом носился по всем британским частям, еще не вступившим в бой, и собирал подкрепления.

Французы пока не вмешивались в битву, ждали приказа своего командующего. Отряд Горчакова, который еще со времен Балаклавского сражения стоял в долине перед Сапун-горою, в битве участия не принимал: лезть на приступ Сапуна казалось генерал-лейтенанту делом безнадежным. Полки Жабокрицкого отсиживались в Килен-балке, но несли потери от штуцерников, осыпающих их пулями сверху. Эх, если бы Меншиков и Жабокрицкий были решительнее!..

Лорд Раглан бросил остатки дивизии Каткарта на поддержку гвардейцев.

Уже проглядывало солнце, многие солдаты сбросили шинели. В традиционных красных мундирах англичане стали отличными мишенями для русских стрелков, которые неожиданно оказались в тылу британцев. Русские дали убийственный залп в спину красномундирников. Англичане оказались зажаты в плотном кольце. Практически никто из них оттуда не выбрался. Там же полегли последние генералы и офицеры. Джордж Каткарт был не согласен с планом однорукого Раглана, но приказ выполнил до конца. До своего конца – он получил пулю в лоб.