Дж. Уайт - Невозможная библиотека [litres]

Минот неловко поёрзал.

– Да, ты права, – сказал он. – Квет-нондра тоже оказалась уязвима перед разлагающим влиянием Колодца. Я предупреждал первых ведьм, которые забредали сюда, что им не следует входить в последний зал, но через тоннель обратного хода нет, и к тому же никто меня не слушал. Когда они проваливали испытание – что неизбежно для любого, кто не вексари, – им следовало всего лишь получить зелёную вуаль, чтобы скрывать лицо, но квет-нондра, отравленная тьмой, сбилась с пути и перестаралась, и…

– Вместо этого начала отнимать у них лица, – сказала Кара.

Минот кивнул.

– Тебе были бы рады в Сейблторне. Ты быстро соображаешь.

– Видели бы вы моего братишку!

Кара посмотрела на дверь в стене напротив. Ей вдруг захотелось как можно быстрее убраться из этой комнаты.

– Но как же я отгадаю загадку, когда я не знаю вопроса?

Минот цокнул языком.

– Сама загадка и есть вопрос, моя дорогая! Пойми это, и это уже половина ответа. Однако общая идея одна и та же для каждого ученика. Там будет полно разных вещей, и тебе следует взять только то, что нужно, чтобы доказать квет-нондре, что ты сознаёшь свою главную слабость, то, что тебе следует преодолеть, чтобы сделаться хорошей вексари. Сделай это, и твоё могущество вернётся к тебе.

– Ну, а если я ошибусь? – спросила Кара.

Минот посмотрел ей в глаза, но ничего не ответил. Оба они и так знали, что случится с ней, если она ошибётся.

– А ваше слабое место в чём? – спросила Кара.

Глаза старого учителя изумлённо расширились.

– Как интересно, – сказал он. – За все эти годы никто ни разу так и не спросил меня об этом. Ну, наверное, можно и рассказать. Я, как видишь, выгляжу довольно своеобразно. На данный-то момент я вполне привык и приспособился, но в юности я был весьма чувствителен к этому и окрысивался на любого, кто посмеет на меня таращиться. Я бродил Разделённым три года, прежде чем наконец осознал, что моя внешность, на самом деле, не имеет абсолютно никакого значения. И из зала я вышел в шутовском колпаке и в башмаках с бубенцами.

– Это доказывало, что вас больше не волнует, если люди насмехаются над вами за то, как вы выглядите, – сказала Кара.

Минот протянул ей руки ладонями вверх: «Ну вот, ты всё поняла».

– А откуда вы знаете, вдруг оно больше не работает? – спросила Кара. – Вы же сами сказали, что Колодец извратил квет-нондру и заставил её превращать всех этих ведьм в чудовищ. Даже если я угадаю правильно, уверены ли вы, что она, как прежде, вернёт мне могущество, а не сделает… что-нибудь менее полезное?

Минот перестал улыбаться.

– Нет, – ответил он. – По правде сказать, я совершенно не уверен, что она сделает. Тебе остаётся только поверить. Ты готова на это, а, Кара?

– Надеюсь, что да.

– Этого мало. Квет-нондра не питает снисхождения к неуверенности. Ты убедись, что точно уверена, прежде чем покинешь зал. В грядущие дни твоя магия тебе очень понадобится, Кара Вестфолл. Как я уже говорил, магия больна. И, подозреваю, именно тебе предназначено её исцелить.

Кара перевела дух, подошла к двери и взялась за изогнутую ручку. Хотя её сиреневое платье оставалось сухим, красный плащ, покрытый липким веществом после того, как она побывала в тоннеле, начинал костенеть. «Теперь уже всё равно нет смысла пытаться смешаться с прочими ведьмами», – подумала Кара. Она сбросила плащ, как ненужную шкуру, и отворила дверь.

За дверью её встретила тысяча Кар. Её фигура многократно отражалась в бесконечных глубинах зеркального купола. Каменный пол был уставлен сундуками самых разных форм и размеров. Некоторые были выше Кары и распахивались спереди, как шкафы. Другие были достаточно маленькие и спокойно помещались на ладошке.

За спиной раздался такой звук, словно захлопнулось окно. Обернувшись, Кара увидела, что выход из комнаты пропал. Она снова развернулась – и обнаружила, что дверь появилась на другом конце зала.

«Выход только один…»

Не обращая пока внимания на сундуки, Кара заглянула в ближайшее зеркало. Её длинные чёрные волосы сделались липкими и спутанными, лицо бледное, тёмные глаза смотрят затравленно. «Неужели это и вправду я?» Кара потрогала свою щёку, чтобы убедиться, что это в самом деле она, а не какая-то самозванка с запавшими глазами.

– Ну, и кто же ты? – спросила она своё зеркальное отражение. – В чём твоя главная слабость?

Кара отшатнулась: она вдруг испугалась, что отражение сейчас нарушит зеркальные правила, возьмёт да и ответит. Оно не ответило. Кара увидела в зеркале своё перепуганное лицо и тихонько рассмеялась.

– Собственного отражения боюсь! – пробормотала она. – Может, мне недостаёт храбрости?

Но так ли это? Кара вспомнила, как она впервые последовала в Чащобу за Наблюдателем (при воспоминании о старом друге и о том, как они расстались, у неё засосало под ложечкой от сожаления). «В тот день я нарушила главное правило Де-Норана. И с тех пор я всегда делала то, что нужно было сделать, даже если было очень страшно».

Нет, с храбростью у неё было всё в порядке.

«Тогда что же?»

Она принялась открывать сундуки, надеясь, что это подскажет ей отгадку. В каждом сундуке, какого бы размера он ни был, находился всего один – только один предмет. В некоторых случаях недостаток, о котором идёт речь, был очевиден сразу. В бронзовом сундуке Кара нашла нищенское рубище – очевидно, оно предназначалось вексари, слишком дорожащим удобствами, которые можно купить за деньги. В другом сундуке, целиком изготовленном из огненно-красного кристалла, лежал меч, сломанный пополам. «Для вексари, слишком любящих насилие», – подумала Кара. Но большинство предметов подразумевали больше одного толкования. «Подзорная труба? Может, это для тех вексари, что проводят слишком много времени, уткнувшись в книги, и совсем не интересуются внешним миром? Или, может, для тех, кому нужно больше думать о будущем, а не только о сегодняшнем дне?» А глиняный молоток? «Может, это для вексари, которым нужно научиться решать проблемы – а может, для слишком миролюбивых, которым нужно научиться, что иногда следует и силу применить?» И наконец, были там предметы, смысла которых она не понимала вообще. «Расписной камень? Кусок верёвки? Тёрка для сыра?»

Кара продолжала поиски.

Поначалу она тревожилась, что не найдёт ничего, что могло бы ей подойти. Но вскоре выяснилось, что дело обстоит как раз наоборот: каменный пол теперь был усеян содержимым сундуков, и там валялось бесконечное количество возможных ответов на загадку. Кара подняла небольшие часики и рассеянно повертела в руках. «Я часто бываю опрометчива, – подумала Кара. – Кидаюсь без оглядки решать насущные проблемы, не обдумав всех возможных последствий». Может быть, часы воплощают её потребность давать себе больше времени прежде, чем начинать действовать? Ответ был неплохой, но он не выглядел однозначно верным. Кара положила часы так, чтобы они были под рукой – на случай, если передумает, – и взяла детское одеяльце. «Я Таффу вместо матери, и другой матери у него никогда не будет. И мне бы надо получше о нём заботиться. Из-за меня он постоянно оказывается в опасности. Я всё время забываю следить, умылся ли он, почистил ли зубы… А уж в школе-то он много месяцев не бывал…»