Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

Пальцы Одетты внезапно сплетаются с моими. Внезапная вспышка любви к кузине успокаивает меня; мы держимся за руки, скрывая их в складках платьев.

– Выше нос, мои дорогие, – бормочет король. – Мы, по крайней мере, окажем лорду Хоукину любезность и уделим ему все свое внимание.

Я поднимаю голову и смотрю на клочок земли прямо перед тем местом, где прикован Хоукин, чтобы не лицезреть то, что сейчас произойдет.

Но я все еще слышу. Я слышу, как он стонет от ужаса. Я слышу его вопли агонии, когда ему отрубают обе руки. Вопли, которые раздаются снова и снова, эхом отражаясь от склона горы, когда обрубки прижигают.

Внезапно крик обрывается. Раздается долгий, протяжный хрип, а затем тишина, и вонь крови и горелой плоти поднимаются вверх по ветру.

– Прискорбно, – замечает король. – Похоже, травма оказалась для него слишком тяжелой.

Я отваживаюсь бросить взгляд на жену лорда Хоукина. Она лежит на земле без сознания, вокруг нее пусто, как будто другие придворные боятся, что его измена или ее горе могут быть заразны. Внизу, в амфитеатре, темные стражники уже утаскивают тело, оставляя пятна крови на изумрудной траве. Отрубленные конечности оставлены болтаться на столбах; на них жадно смотрит ворона.

И это из-за меня? Из-за того, что Хоукин говорил со мной о моей матери?

– Пойдем со мной, Адерин. – Король протягивает мне руку. Я беру ее, и мы направляемся к двери в дальнем конце маленького балкона. – У меня есть… – Он замолкает, слегка морщась и теребя пальцем красную воспаленную кожу на подбородке. – У меня есть для тебя особый подарок.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – я удивлена, что могу говорить, дивясь тому, как ровно и буднично звучит мой голос.

– Ты же знаешь, что твоя кузина скоро выйдет замуж.

Я киваю.

– Увидев вчера, как ты восхитительно танцуешь, я решил, что ты будешь одной из ее девиц. Это не обременительная роль. Ты просто должна полететь с ней к священному озеру на вершине горы, провести там ночь в образе лебедя, а затем вернуться вместе с ней на церемонию бракосочетания. По обычаю, это происходит на посадочной платформе на восходе солнца.

Он продолжает говорить что-то о мантиях и музыке, но я не могу сосредоточиться. Одно-единственное слово «лететь» поглощает все остальные мысли. Оно бьется в меня, как крылья.

– Адерин, ты ответишь мне? Надеюсь, ты не забыла о той великой чести, которую мы с твоей кузиной оказываем тебе.

Лицо моего дяди выглядит бледным, но в его глазах не скрывается торжество.

Я сглатываю и пытаюсь думать об Атратисе и Люсьене.

– Конечно, дядя. Я глубоко польщена. Была… была ли назначена дата?

– Первая ночь Пандиона, если позволит погода. Ранние осенние звездопады – благоприятное время для свадеб.

Мы добираемся до королевских покоев. Я кланяюсь, как только король покидает меня, и машинально направляюсь к своим покоям. Моя грудь сдавлена, и, кажется, я не могу нормально дышать.

– Возьмите меня за руку.

Люсьен стоит рядом со мной. Я послушно опираюсь на него, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги, шаг за шагом. Наконец мы добираемся до моих комнат.

Как только за нами захлопывается дверь, слова вырываются из меня наружу.

– Несколько недель, Люсьен. Это все, что у меня осталось. Я должна суметь взлететь уже к свадьбе, а если я не смогу…

– Успокойтесь. Мы придумаем какой-нибудь выход.

– Но вы были правы. Если выпадет шанс, он прикажет меня казнить, – я вспоминаю безрукую куклу. – Он заявит права на Атратис, а потом прикует меня к этим столбам и…

– Адерин, послушайте меня! – Люсьен хватает меня за плечи. – Я не позволю этому случиться. – Его темные глаза впиваются в меня, как будто он пытается убедить нас обоих, что он действительно может волшебным образом решить эту проблему. – Я знаю, что наговорил на днях, но вы не сделали ничего плохого. Даже если Собрание поголовно потеряло рассудок и позволило королю выступить против вас… – он замолкает.

Потому что мы оба знаем, что Собрание не может игнорировать законы. Если выяснится, что я не могу трансформироваться, меня могут избавить от публичной казни. Но лучшее, на что я могу надеяться, – это изгнание, а вскоре после этого – клинок убийцы.

Или, может быть, ястребиные когти…

– Атратис – я не могу позволить ему все разрушить, Люсьен, – я представляю себе замок Мерл, окруженный трущобами Нижнего Фарна, а на месте аккуратных домов в Хите – разрушенные лачуги Бритиса. – Я не могу, вы должны мне помочь.

– Мы найдем способ защитить Атратис. Я что-нибудь придумаю. Я обещаю, – он отпускает меня и собирается уйти. – Еще рано, вам нужно немного отдохнуть, миледи. Я пришлю Летию к вам.

– Но, Люсьен.

Слишком поздно – он ушел.

Я остаюсь смотреть на дверь, тоскуя по ощущению его рук на моих плечах.

Когда приходит Летия, я все еще стою на месте. Она помогает мне снять тяжелый атласный халат, приносит чашку шоколада и садится на диван рядом.

– Я видела, что случилось с лордом Хоукином.

– Я убила его, Летия. Я заставила его рассказать мне о моей матери, а теперь…

– Ты его не убивала. Король это сделал, этот злобный монстр, – она вздыхает. – Как бы мне хотелось обнять тебя. Я имею в виду, как следует обнять.

Я понимаю: она хочет обнять меня, крепко прижать к себе и не отпускать.

– Мне бы тоже хотелось обнять тебя, Летия.

Моя подруга носит перчатки. Я – нет. Но все же она на мгновение сжимает мою руку в своей.

День смерти лорда Хоукина приходится на День красных угольков. К счастью, сегодня вечером не будет ни банкета, ни необходимости собираться в Большом зале. Я принимаю ванну и иду в храм, чтобы зажечь свечу за возвращение души лорда Хоукина. Остаток дня я провожу с Летией в своих покоях.

На следующее утро я снова пытаюсь трансформироваться. Возможно, мне сейчас хуже, чем когда-либо, потому что теперь моя потребность летать из «если мне придется взлететь» превратилась в «когда мне придется взлететь». Как всегда, ток струится под моей кожей, но я ничего не могу с ним поделать. Я даже не могу найти искру, которая побуждает трансформацию, тот переломный момент, при котором сила, которой я обладаю от рождения, должна практически заставить меня принять форму лебедя. Я пытаюсь снова и снова, пока не начинаю кричать и бить кулаком по зеркалу.

Оно разбивается.

Летия перевязывает мне руку, когда приносит завтрак. Но когда я прошу ее найти Люсьена, она ничего не может сделать.

Я не думаю, что это возымело бы какое-то действие; он все равно не сможет мне помочь. Даже если бы захотел.

Но, возможно, кто-то другой сможет.

Мне нужно время, чтобы выследить Зигфрида. Я ищу его в библиотеке, в тронном зале, большом зале и длинной галерке. Гостевому мастеру кажется, что он видел, как Его Светлость заходил в храм. Одна из почтенных сестер говорит мне, что он был там, но уже ушел. Его нет в комнате, и он не с Одеттой. Я даже спрашиваю Арона; мой кузен высмеивает меня за то, что я поддалась чарам Зигфрида, и говорит, что он не знает и не волнуется о том, где может быть будущий король. В конце концов, я решаю, что он, должно быть, улетел. Я беру одну из своих книг и иду в сад, надеясь успокоить нервы.