Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

Зигфрид лежит на каменной скамье в саду. Его глаза закрыты, а лицо обращено к солнцу, словно он спит. Я колеблюсь и уже собираюсь отступить – в конце концов, все это смешно; что может сделать Зигфрид или кто-то еще, чтобы помочь мне измениться? – но он смотрит на меня и улыбается.

– Ваша Светлость. Я только что думал о вас, – он похлопывает по скамейке рядом с собой.

Я сажусь, все еще прижимая книгу к груди. Я знаю, что хочу сказать. По крайней мере, мне так кажется. Но что касается того, должна ли я это говорить…

Зигфрид откашливается.

– Как я уже говорил, я не очень начитан, но мне кажется, вам нужно открыть книгу, если вы действительно хотите извлечь из нее максимум пользы, – он постукивает по книге в моих руках. – По крайней мере, мне так говорили, – юмор в его голосе приятно отличается от обычного тона Люсьена с едва скрываемым нетерпением или насмешливым презрением Арона.

Я заставляю себя улыбнуться.

– Простите. Я отвлеклась.

– Нет – вы расстроены, – он хмурится и всматривается в мое лицо. – Я могу что-нибудь сделать, Адерин?

Я тороплюсь ответить, прежде чем могу передумать.

– Недавно вы говорили, что можете помочь мне.

Он выпрямляется, внезапно становясь серьезным.

– Я могу.

– Как?

Скамья, на которой мы сидим, сделана из красного мрамора, с отпечатками морских раковин, каким-то образом оказавшихся в ней. Зигфрид проводит указательным пальцем по контуру одной из этих раковин.

– Что вы знаете о зельях и эликсирах?

– Не так уж много. Мой отец экспериментировал, пытался создать лекарства. Но он впускал меня в свою лабораторию лишь несколько раз. – Я мысленно вижу эту комнату: столы, заваленные тетрадями, банки и стеклянные сосуды, воздух густой от дыма и странных запахов. Она была заперта с тех пор, как он умер. – А что?

– Я знаю кое-кого, своего рода алхимика. В основном он работает с растениями за пределами королевства. Пытаясь выяснить, как они могут навредить, а как могут помочь. Пару лет назад он открыл редкую траву, и из этой травы разработал зелье. Когда его дают бескрылым, это зелье подчеркивает доминирующий аспект их личности: храбрость, безрассудство, что угодно. Но когда его принимает наш вид, оно имеет более экстремальный эффект. Если вы выпьете его, оно заставит вас трансформироваться. Ваше сознание не будет иметь права голоса в этом вопросе, – он замолкает, барабаня пальцами по скамье. – Так вот, я точно не знаю, какие у вас трудности. Одетта упомянула о боли…

Он ждет, оставляя предложение зависнуть в воздухе.

Я прижимаю руки к груди от неуверенности, бурлящей под моей грудной клеткой, изучая лицо Зигфрида. Выражение его лица открыто, в нем нет ни следа обмана, который я могла бы обнаружить. Если я продолжу, то отдам свою жизнь – и будущее своего доминиона – в его руки. Но если я ничего не сделаю, то через несколько недель…

Крики агонии лорда Хоукина слишком свежи в моей памяти.

– Правда, что есть боль. Кожа на моей спине… она не зажила должным образом. Но я солгала Одетте. Дело не в том, что я не хочу трансформироваться. А… – Я закрываю глаза и выдавливаю из себя слова. – Дело в том, что я не могу, – мой голос дрожит, когда я раскрываю свою тайну. Но еще чувствую внезапный, неожиданный всплеск облегчения. – Вы действительно можете мне помочь, Зигфрид? Это зелье безопасно? – Я знаю достаточно, чтобы понять, есть ли у эликсиров побочные эффекты.

– Я обещаю вам, что оно безопасно. Зелье было тщательно протестировано. Хотите попробовать?

Я не отвечаю. Первое, что сказал мне Люсьен, – никому не доверять. Все это может быть частью плана убить меня или искалечить.

– Я понимаю, почему вы нервничаете, – тихо говорит Зигфрид. – Язва, которая сидит в самом сердце нашего королевства, представляет угрозу для всех нас. Но скоро я женюсь на наследнице престола. Я могу вам помочь, я могу защитить вас. Но только если вы мне позволите.

Мы смотрим друг на друга.

– Хорошо.

Он кивает.

– Я очень рад. И польщен вашим доверием ко мне, Ваша Светлость, – он легонько кладет свои пальцы на мои. – Продолжайте доверять мне. У вас не будет причин сожалеть о своей честности.

Я вздыхаю, надеясь, что он прав.

– Вы знаете озеро в дальнем углу сада? – спрашивает он. – То, что окружено можжевельником?

– Да.

– Луна сейчас растущая. И, похоже, что вечер будет ясный. Ускользните после ужина, и найдете меня там, – он сжимает мою руку. – Сегодня вечером вы снова взлетите.

Не знаю, как пережить остаток дня. Я пытаюсь учиться, но не могу сосредоточиться. Я беру последнее письмо от лорда Ланселина, в котором он просит меня принять решение по пограничному спору, возникшему на родине, но ловлю себя на том, что снова и снова перечитываю одну и ту же строчку. В конце концов я сдаюсь и сижу, глядя в окно, пока не наступает время одеваться к ужину. Люсьен сопровождает меня, как обычно. Я не спрашиваю его, где он был сегодня утром, а поскольку он не спрашивает меня о моем дне, я избавлена от необходимости лгать. Арон замечает отсутствие у меня аппетита и обращает на это внимание, спрашивая, по какому из моих поклонников я тоскую, подвергая меня подобострастному вниманию Патруса. Но в конце концов банкет заканчивается. Как только мы оказываемся в длинной галерке, я извиняюсь, говорю, что у меня болит голова, и ускользаю.

Сначала я возвращаюсь в свои покои, где меняю голубое вечернее платье на длинный халат и запираю мамино кольцо в шкатулку с драгоценностями. Я уже сказала Летии, чтобы она меня не ждала. К тому времени, как я спускаюсь в сад, избрав самый окольный путь, который только могу придумать, чтобы сбить с толку наблюдающих за мной стражников, сухожилия на моей шее и плечах ноют от напряжения. Озеро находится в сорока минутах ходьбы от верхней террасы позади дворца. Мои ноги слишком громко ступают по гравию. Каждая тень среди деревьев и клумб, кажется, скрывает врага.

К моему облегчению, Зигфрид уже ждет меня. Его серебристо-светлые волосы мерцают в темноте; как и я, он в халате.

– Вы пришли, – кажется, он немного удивлен.

– Я ведь сказала, что приду, – у него в ладони маленький стеклянный пузырек. – И это все?

– Да. Боюсь, вкус у него не очень приятный. Противоядие, – он похлопывает по маленькому кожаному мешочку, висящему на шнурке на своей шее, – немного более приемлемое на вкус.

– Противоядие?

– Для обратного превращения. Я дам его вам, когда мы вернемся. Не волнуйтесь: я пробовал и то, и другое. С вами ничего не случится, – он идет к берегу озера, и я следую за ним. Вместе мы проходим вперед, пока вода не доходит нам почти до колен. Он поворачивается ко мне лицом: – Идем? – Мне вдруг кажется, что мое дыхание застряло в легких. Я знала, что мне придется раздеться – можно трансформироваться и в одежде, но определенно не рекомендуется. Но теперь, когда дело дошло до этого, мысль о том, чтобы открыться ему, приводит меня в ужас. – Это было так давно…