Мари Бреннан - И в пепел обращен [litres]

Басовитый рык за спиной заставил Луну в отчаянии обернуться. Рухнувший на колени, Пригурд оперся рукой о колонну и силился встать, но прежде, чем великану удалось подняться, к нему подоспел Энтони. Чудом удержавшись на пострадавшей ноге, он пнул великана в голову с такой силой, что тот рухнул наземь, а затем качнулся вперед и обрушил на голову великана тот же сапог, вложив в удар весь свой вес.

На сей раз поврежденное колено не выдержало и подломилось, однако дело было сделано: Пригурд без чувств распростерся на полу, а Гипли оборвал псалом на полуслове.

– Ваше величество… лорд Энтони…

– Помоги ему, – велела Луна, указав на упавшего подбородком.

Гипли бросился развязывать Энтони руки и рот. Исполненное внезапного восторга, сердце Луны забилось так часто, что все тело пробрала дрожь.

«Этих рыцарей следовало бы прикончить».

Мысль, достойная Инвидианы… Подлость Видара заставила вспомнить о старых привычках – привычках тех дней, когда остаться в живых при дворе помогала лишь беспощадность. Разумеется, сии мысли Луна с отвращением отвергла. Однако священную песнь Бена наверняка почувствовала половина Халцедонового Чертога, а посему мешкать не стоило.

Подошедший Гипли развязал руки и Луне, а Энтони, опершись о колонну, вновь взглянул ей в глаза. Вместе они правили уж более двадцати лет и во многом понимали друг друга без слов.

– Ступай, – сказала ему Луна. – Пока они не опомнились.

– А как же ты? – спросил Энтони.

Освобожденная от пут, Луна принялась растирать затекшие ладони, возвращая в них жизнь.

– Ты ведь останешься со мной? – спросила она смертного главу тайной службы.

Гипли кивнул.

– Видар вознамерился завладеть Халцедоновым Чертогом. Мы должны ему помешать.

Ломбард-стрит, Лондон, 30 января 1649 г.

Промокшая от пота одежда примерзла к коже, едва только Энтони выбрался из ямы, прикрытой каменной плитой. Возблагодарив Господа – или, скорее, волшебство дивных – за чары, скрывавшие от посторонних глаз всякого входящего и выходящего из пределов Халцедонового Чертога, он вернул плиту на место и угрюмо заковылял прочь от биллингсгейтского дома в сторону Ломбард-стрит.

Если королева и Принц захвачены, станет ли Видар распылять силы, отправляя на улицы патрули в облике смертных? Возможно – смотря, скольких ему осталось одолеть. А если он догадался об их бегстве, то наверняка.

Энтони захромал быстрее.

«О, Господи, Отче наш Всемогущий, молю: защити тех, кого я люблю. Если сей узурпатор нанесет удар не только по Халцедоновому Чертогу, если ей без меня причинили зло…»

Дом оказался тих. В ранних сумерках зимней ночи ярко пылали свечи. Проковыляв мимо конторок клерков, занимавших первый этаж, Энтони подошел к лестнице и, тяжело дыша, поднялся наверх.

– Кэт? Кэт!

В ответ ни звука. Дыша чаще прежнего, Энтони двинулся на третий этаж.

«Может, вышла ненадолго…»

– Энтони?

Вслед за ясным, звонким голосом жены с верхнего этажа раздался стук каблуков. Бросившись вниз, Кэт скользнула под руку Энтони, подперев его со стороны охромевшей ноги.

– Что случилось? Я жду тебя с…

– Кэт, – перебил он, высвободившись и крепко сжав онемевшими от стужи ладонями щеки жены. – Нам нужно уходить. Немедля.

Кэт замерла, не издав ни звука, хотя во взгляде ее промелькнула целая сотня вопросов: что стряслось? Кто за ним гонится? Что он такое натворил? Однако живой, быстрый ум ее немедля пришел к мысли: если они в беде, лишние расспросы только усугубят дело. За это-то Энтони и любил жену столь крепко – за здравый смысл, благодаря коему спросила она лишь об одном:

– Время на сборы есть?

«Не знаю».

Однако толика практической сметки взяла верх над спешкой: если бежать, ничего с собою не взяв, студеная январская ночь погубит их так же верно, как и враждебные дивные.

– Только самое важное. Теплое платье и деньги. За остальным вернемся после.

«Остается только молить Господа, чтоб удалось…»

Халцедоновый Чертог, Лондон, 30 января 1649 г.

В каменных стенах Халцедонового Чертога гремели отзвуки криков, порою перемежавшихся женским визгом. Как ни странно, это вселяло надежду. Да, Луна не знала, многие ли из подданных остались ей верны, но, судя по всему, силы Видару противостояли немалые.

А это значит, он еще не имел времени порадоваться военной добыче.

Волшебный дворец был знаком ей, точно собственное тело; каждый коридор, каждую потайную дверь Луна знала, как свои пять пальцев. Судя по негромкому хмыканью, о половине тех коридоров, которыми они шли, Гипли даже не подозревал. Однако он не проронил ни слова и шел следом, пока Луна не остановилась – казалось бы, в тупике.

Здесь она внимательнейшим образом прислушалась, но с той стороны не доносилось ни звука.

«Никого? Или там ждет засада?»

Так ли, иначе, а ожидание никакой пользы принести не могло. Затаив дух, Луна прижала к стене ладонь. Стена скользнула в сторону – беззвучно, как может двигаться лишь зачарованный камень.

Палата за дверью замерцала волшебными огнями, озарившими сокровища Халцедонового Двора. Самоцветы, ларцы, всевозможные диковины – большей частью подарки, преподнесенные Инвидиане в годы ее правления, с коими Луна не ознакомилась и наполовину. Не желая касаться их, она так и не нашла времени выяснить, какие из них на что годны. Сейчас ей тоже было отнюдь не до этого: все внимание Луны было устремлено на леди, стоявшую в центре комнаты и пристегивавшую что-то к поясу.

При виде королевы, возникшей на пороге потайной двери, Амадея Ширрел разинула рот. Но, не успела она хотя бы пискнуть, как подоспевший Гипли зажал ей ладонью рот, а другую ладонь положил на эфес меча в ее руках.

Главная дверь в сию потаеннейшую из сокровищниц уже была заперта.

– Леди Амадея, – негромко заговорила Луна, шагнув вперед, – ответь нам: что ты намеревалась делать с Лондонским мечом?

Гипли с опаской разжал руку.

– Ваше величество, – сглотнув, пролепетала леди обер-гофмейстерина, – говорят, Халцедоновый Чертог захвачен скоттами. Если это правда, я не могла позволить им завладеть мечом.

Высвободившись из рук Гипли, Амадея преклонила колени и протянула меч в ножнах Луне. И, не противясь, рассталась с ним, когда Луна приняла его. Гипли взирал на Амадею с откровенным сомнением, но Луна знала Видара куда лучше, чем он. Амадея не из тех, кого Видар выбрал бы себе в пешки.

– Укройся в надежном месте, – велела она леди обер-гофмейстерине. – В Халцедоновом Чертоге сейчас небезопасно, но не бойся: это мы исправим.

Амадея поднялась, склонилась в реверансе и ускользнула в ту дверь, которой они вошли, затворив ее за собой.

– Разумно ли… государыня? – спросил Гипли.