Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

Левый конвоир заметил мой взгляд.

— Осторожнее с ним. — Махом подбородка он указал на меня обернувшемуся Дрыкану. — Слишком близко от ножа. Еще выхватит.

— Ровзы не имеют рук. У них только ноги.

Конвоир пожевал губами, брови приподнялись.

— Как же они едят? Как яблоки собирают? Я вчера видел…

— Не всегда верь глазам, — повторил Дрыкан напутствие Карпа. — Смотри сердцем.

— Но яблоки…

— Святой Фрист, ну подумай головой. Если у тебя отрубить руки, то, чтоб не умереть с голода, станешь есть ногами. Но они от этого не превратятся в руки.

Конвоир, видимо, представил картинку, плечи передернулись, он отстал. Подал голос второй:

— А как же те, из преданий? Придуманы?

— Да, — встрепенулся первый, — они пользовались оружием. И еще как пользовались!

Дрыкан с усмешкой поморщился.

— Эти ровзы не те. У них тоже иерархия. Ты же не равен мне или Фристу. Считать умеешь лишь до пяти, чтоб правый день с левым не спутать. А я до тысячи.

— Это много? Вместе с пальцами ног?

— И читать могу, — не снизошел до ответа Дрыкан, высокомерно добив новым фактом.

— Я видел, — подтвердил один из лучников, — он разговаривал с тряпкой и камнем.

Разговорщики меня не замечали, считая чем-то вроде мебели. Скот, он и в параллельном мире скот. А я слушал, в мозгу делались пометки. К примеру, здесь имеются записи, возможно, старые, поскольку на камне. Добраться бы…

— Как ты, например, отличаешься от хранителя, так ровзы различаются между собой, — сообщил Дрыкан, развивая тему своего превосходства. — Высшие ровзы правят всем большим миром, а к нам добираются только вырожденцы.

— Выродки.

— Правильно говорить — вырожденцы.

— Может, этот из высших?

— Скажешь тоже. Не бегал бы на четвереньках, не пропускал вперед более сильных. Это мимикр.

— Кто?

— Оборотень. Видел высших и повторяет за ними.

— Где видел?

— В аду, где же еще.

Не доходя моста, Дрыкан свернул на тропу. Теперь мы двигались поперек долины. Я глядел через озеро на ту сторону. Впервые было близко и ничего не мешало — ни гора, ни сады, ни забор.

Открывшееся перевернуло мои представления о новом мире. Оказывается, за забором кипела жизнь. На том берегу бегали дети. Дети! Натирали и месили что-то в горшках, а также носили воду в такие же каменные помещения женщины. Женщины! Нашлись все. Они жили отдельно, почему-то отгороженные от сильного пола.

А вот и нет. Я мгновенно поправил себя, увидев среди женщин мужчину. Парочка вместе перетирала семена растений в кашицу, добавляла что-то напоминающее мед и раскладывала по горшочкам. Другой мужчина выбрался из глубины горных квартир с большой глиняной амфорой на плечах, набрал воды и унес обратно. Третий вынес на свет и чинил деревянный ткацкий станок.

Мужчины имели одно общее качество. Все были чернолицые — в смысле, что с нарисованным черным фоном, негативы с наших зазаборных. Одетые в такие же переднички и заднички, с ожерельями зубов на шеях, в остальном они не отличались.

А женщины, как и дети, по «макияжу» (ведь не боевая же раскраска?) были какие угодно: полосатые и пятнистые, в клеточку и в горошек. И цветные, не ограниченные лишь черным и белым. Я видел коричневый, оранжевый, красный, синий цвета. Их совмещали в любых сочетаниях. Если цвета что-то означали, на изучение этого языка уйдут годы. Тела женщин опоясывали два лоскута: вокруг груди и на бедрах. Нижний скреплялся на правом боку, оставляя разрез для ходьбы и работы. Верхний сходился посередине груди. Приподняв «топик», мамаши кормили пухлых малышей, иногда по два сразу. На демографию здесь явно не жаловались.

Маленькие пацанята и девчата носились совсем без одежды и чувствовали себя замечательно. Те, что постарше, независимо от пола носили спереди и сзади свисавшие от шеи длинные лоскуты, крепившиеся на поясе веревкой. Вспомнил: так же были одеты мальчишки, бежавшие через поле, где наша стая работала трактором.

Волосы тоже несли информацию. Девчонки носили по две косы, мальчишки — одну. Взрослые стягивали распущенные космы тесьмой или налобным украшением с костями.

Вывод: одежда и прическа определяют пол и возрастную категорию. Осталось разобраться с мейк-апом.

Один голопузый мальчонка остановился, внимательно разглядывая меня через гладь озерной поверхности.

— Ровз! Как настоящий!

— Как настоящий кто? — спросила девочка, набиравшая рядом воду.

Рядом весело плескались другие дети. Те, что постарше, стирали, согнувшись буквой зю. На меня они только глянули и больше не отвлекались.

— На двух ногах. Как человек.

— Так и говори. Он настоящий ровз, просто на двух ногах.

Поправляя периодически съезжавшую вбок материю, девочка унесла тяжелую посудину, а мальчик с открытым ртом еще долго провожал меня взглядом.

Мост, как выяснилось, охранялся. Постовые не стояли рядом, а мирно посапывали в тенечке неподалеку — по одному с разных сторон моста. Несмотря на предельно расслабленный вид, они следили тщательно. Лук со стрелами — под рукой, топор — в отдыхаюше охватывавшей пятерне. Расцветка соответствовала стороне озера, за которую они отвечали.

Противоположная гора приближалась. Почти отвесный склон, как мне кажется, специально доработали — удалили лишнее и сделали окончательно неприступным. Ни одно растение не смогло зацепиться корнями. Вид через озеро для меня исчез, зато открылся вход в гору недалеко от забора. А прямо над идущим по левую руку забором, что впереди упирался в каменную твердь, имелось окно. Точнее, их было много, но ровно посередине — единственное. И там кто-то стоял.

— Вечный Фрист! — воскликнул Дрыкан, падая на колени.

Меня повалили носом в его задравшиеся пятки, сами конвоиры тоже бухнулись ничком, не забывая крепко держать мои руки и ноги.

Только после исчезновения фигуры в окне мы поднялись и продолжили движение.

Если здесь такой вход, а окно находится строго над окончанием (или началом?) забора, то подразумевается выход и на другую сторону — для симметрии. Значит, не только через мост можно попасть в полноценный мир за озером. Учтем.

Отдельно стоящий вход в гору охранялся двумя стражами. Такой раскраски лиц я еще не встречал. Она была красной. На щеках и на лбу — желтые полосы. Глазницы обведены черным, так же черным помечен нос, отчего лицо напоминало череп черта на сковороде. Приснится — не проснешься. И после этого адскими созданиями местные называют человолков?

Полотно вокруг чресел стражников было копией Дрыкановского, но тоже красного цвета, как и лица… если не сказать — морды. Полунатянутые луки небрежно направлены в землю перед нами. Осталось только вскинуть. Быстроту и меткость проверять не хотелось, они читались в позах и явном небрежении к постылым обязанностям, которые выполнить и перевыполнить для них — раз плюнуть. Мышцы охраны каменной цитадели отличались от Дрыкановских, как магистральный самолет от кукурузника.