Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

— А я говорила! — радостно выдала Тома по этому поводу, хотя не говорила, а только намекала всем горевшим надеждой обликом. — Наверное, строила сбежавшая парочка типа Ивы и Хлыста. Уютное гнездышко для счастья. Романтическая мечта любой девушки.

— Давно ли рай в шалаше стал твоим идеалом? — осведомился я со скепсисом.

Томин взор тепло скакнул на работящего малого. Она предпочла не отвечать. Где-то под тонким слоем цивилизованности некие куколки превращались в бабочек и рвались на волю.

Я еще раз ударил ногой в главную несущую ветвь, но та лишь завибрировала. Однако, надежно.

— Облом не удался? — скаламбурила Тома.

Пришлось уводить разговор в сторону.

— Ива и Хлыст, говоришь? Крепостные тут ни при чем. Откуда у них человолчьи навыки? Это давняя работа стаи, еще до нашего с ней знакомства.

«Или другой стаи», — стукнуло в лоб изнутри.

Если волчьих сообществ много, почему человолчье должно оставаться единственным? Только потому, что мы других не встречали?

— Юлиан, — начал я вкрадчиво, думая, как бы не слишком пугать Тому открытием. Но держать такое при себе тоже нельзя. — Стая когда-нибудь пересекалась с другими стаями?

— Естественно.

Девичья челюсть все-таки упала, и вся Тома тоже упала, сорвавшись съехавшей с гладкой коры ногой, но упала недалеко. Благодаря моей вовремя подставленной руке упала не вниз, а всего лишь поперек крепкой ветви, ногами с разных ее сторон. Мужчина в такой ситуации с удовольствием полетел бы дальше, считая полет и последующий удар о землю избавлением. Тома только поморщилась и потерла ободранную кожу между бедер.

— Имеются в виду не волки, — поспешил я с уточнением.

Лихо разделывавшийся с ветками успокоил Юлиан:

— Тогда других стай нет.

Убедившись, что с Томой все в порядке, он снова принялся за дело, при этом висел в позе, о существовании которой я даже не догадывался.

Получалось нечто вроде паутины в ветвях, плавно подтягиваемых к центру и сплетаемых в искусственную завесу. Центром паутины являлся сам парень.

— Ты уверен? — Я не сдавался. Мой лучший друг — логика. — Я, например, в том, чего сам не видел, обычно сомневаюсь. Я даже в том, что вижу, сомневаюсь.

— Стая ходила в дальние походы. Очень далеко ходила. Во все стороны. Другие стаи должны оставлять следы. Вроде этих. — Его руки покачали висевшую конструкцию. — Следов не было.

Объяснение меня устроило.

Не прошло пары минут, как Тома первой влезла в центр готовой перины из листьев.

— Чапа, ну ты чего? Прыгай сюда!

— Если прыгну, на земле окажемся, — пронудел я, аккуратно забираясь с края.

Через миг и Юлиан оказался внутри. От этого лежавшая на спине Тома еще теснее прижалась ко мне, а мой зад уперся в корявую стенку. Все замерли. Боявшийся пошевелить рукой или ногой парень скорчился в неудобной позе, подпирая девушку с другого края, но даже я чувствовал, насколько ему некомфортно. Но лишь в том, как криво лежит его тело. В остальном синеокому красавчику не стоило слишком ругаться на судьбу. В жутко стесненную Тому с обеих сторон тыкались ищущие себе места конечности и не находили его — по причине отсутствия либо из боязни совершить нечто неправильно истолкованное. Одна моя рука вытянулась снизу вдоль стиснутых тел, вторую пришлось положить соседке на живот. Колено задралось на ее бедро. Юлиан, укладываясь, тоже повернулся к ней лицом. На ощупь найдя зависшую руку парня, не знавшую, куда прибиться, Тома разрешающе опустила ее выше моей. Я всеми фибрами ощутил, как противолежащее тело едва не разразилось мурлыканьем — гортанным, едва остановленным. Я смолчал. Пусть. Пусть борется с собой, не давая разрешения на большее, чем просто придвинуться и прикоснуться. Требования сложившейся ситуации несложны, выполнение не даст замерзнуть и доставит некоторое удовольствие. Невыполнение приведет к немедленному изгнанию.

Пойманная в капкан тел, Тома растеклась лужицей мороженого под солнцем. Она выглядела заготовкой, попавшей под пресс. Не жаловалась. На лице образовалась непроизвольная улыбка. Меня ситуация несколько нервировала, но выбора снова не было. Строить отдельное гнездо я не намерен, еще чего. Пусть приблудный себе строит.

Мой живот встречался с острым выступом тазовой кости, и я знал, что такое же свидание происходит с противоположной стороны. Мое колено чувствовало присутствие конкурента… нет, напарника, что ли? и даже подвинулось чуть назад, предоставив ему больше свободы. Сверху поливал бездонный звездный свет. Опаленные мыслями, настропаленные инстинктами, мы втроем стремились теснее ужаться в маленьком пространстве. Выпав из времени, уносились в прошлое, пронизывая будущее, растворяясь в настоящем.

— Однажды я слышала замечательное определение счастья, — шепнула Тома, и в уголках закрытых глаз зажглись лукавые лучики, — это когда не надо врать, что тебе хорошо.

Боже, когда она повзрослеет?

— Главное — не врать себе, — с занудством продолжил я гнуть генеральную линию.

Если когда-нибудь в далеком будущем она вспомнит этот разговор и задумается о былом, я буду отомщен.

Тома досадливо поморщилась и проворковала:

— А жизни суть, она проста: его уста, ее уста…

— Глупцов глупей, слепцов слепей те, кто не воспитал детей. — Меня цитатами не возьмешь. Потом я снова решил донести главную мысль до витавшей в облаках представительницы прекрасного пола и обладательницы всех его, этого пола, свойств и компонентов. — Обман себя — худшее из преступлений, предусматривает самое жестокое наказание. Причем, неминуемое.

— Невестор — это кто? — вдруг выдал Юлиан в другое ухо Томы.

— Что? — встрепенулась она. По щекам пополз рассвет. Изнутри. И кто-то выставил на максимум сначала яркость, а затем контрастность и насыщенность.

— Ты сказала разбойникам, что мы…

Я прочистил горло смачным «кхыком» и с веселым интересом заглянул в глаза Томы: как будет выкручиваться? Наш спутник — сущий ребенок, хоть и не ребенок. А хотелось бы.

Она озабоченно глянула в мою сторону. Ее рот открылся… и снова закрылся. Нужные слова не заблудились, как это частенько бывает у меня в особо сложные моменты, они просто не родились..

Пришлось брать миссию на себя.

— Тома спасала наши жизни. Придумывала на ходу. И вынужденно назвала невесторами — теми, с кем потом строят семью.

— Это как «жених»?

— Знаешь слово «жених» и не знаешь «невестор»? — Мы переглянулись, теперь — изумленно. — А автомобиль? Самолет? Мобильник?

Брови нашего спутника сошлись в недоумении. Нас отпустило.

— Забудь, — сказал я. — В этом мире весьма любопытное словообразование, мы никак не привыкнем.

— По поводу жениха… — не утерпела Тома. — Расскажи, что помнишь.