Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

«А ну вас в пень», — подумал Пётр, обращаясь неизвестно к кому. Несколько секунд он потратил на раздумья. Искушение побродить по неопознанной и в то же время настолько знакомой местности, разумеется, присутствовало. Но планируемое на сегодня маленькое путешествие с Соней… Конечно, девчонка не поверит никаким отговоркам, а посчитает, что Ларину Петру попросту не хватило красноречия убедить тётю Эльзу отпустить его на прогулку. Он решительно повернул ключ в замке зажигания. Огни индикаторов вспыхнули и мгновенно погасли.

— Блин!

Восклицание не относилось к роду магических. Ларин Пётр постучал по приборам, но это не дало никаких результатов. К тому же в салоне вдруг раздался странный писк, к которому Свисток не имел никакого отношения. На шкале прикреплённого к энергетической установке индикатора появилась красная светящаяся точечка, которая безнадёжно свидетельствовала о том, что топливо отсутствует. Всё же Пётр умудрился сжечь его без остатка, уходя от преследователей.

И отчаяние навалилось на него тяжким грузом.

…Избавиться от удивительной в глазах «несовременных» соотечественников машины следовало в первую очередь. Иначе толпы зевак неминуемо накличут на него ещё большие неприятности. Какие — Пётр представлял из учебников по истории. Меньше всего ему хотелось оказаться принятым за какого-нибудь иностранного шпиона времён «холодной войны». Потому он скатил автомобиль с дороги и упрятал его в зарослях ближайшего кустарника. Дурацкий комбинезон Ситникова вместе с видеокамерой он оставил в салоне. Конечно, в плане сохранности машины приходилось понадеяться на «авось», потому на всякий случай Пётр прочитал заклинание Неподвижности, которое вроде как должно было помешать возможным угонщикам сдвинуть странный автомобиль с места. Пробурчав ещё что-то, запирая дверцу, он окинул взглядом окрестности, где по-прежнему не было ни души, и направился пешком по дороге. Он прошёл порядка семи километров, прежде чем наткнулся на указатель, из которого следовало, что до станции электрички, могущей увезти его в направлении столицы, осталось не так уж и много. Ещё минут сорок спустя он примостился на жёсткой скамейке в обшарпанном вагончике, который был практически пуст, не считая юноши в военной форме с лычками старшего лейтенанта, — дачники в это время следовали в направлении диаметрально противоположном тому, в котором двигался Пётр.

…Квартал, в котором должен был находиться дядин коттедж, Пётр узнал не сразу. Точнее, его поразило всякое отсутствие привычного микрорайона, состоящего преимущественно из невысоких частных застроек. Нет, он, конечно, предполагал, что увидит совершенно иную архитектуру, но пока его смутило то, что на принадлежность этих мест к городской черте вообще ничего не указывало. Здесь преобладали серые двухэтажные бараки, между ними там-сям возникали осевшие деревянные домики, во дворах которых лениво бродили куры. Дважды Петру встретились котлованы, над которыми замерли подъёмные краны. Между тесно расположившимися серыми кирпичными домиками от подоконника к подоконнику были протянуты верёвки — так жители питерского предместья семидесятых решали проблему сушки белья.

Несколько марок машин показались Петру знакомыми. Он с облегчением подумал о том, что не так уж всё тут необычно, и по извилистой неопрятной улочке подался в сторону углового магазинчика, один из входов которого венчала вывеска «Пельменная». По дороге Пётр успел отметить магазин «Товары народного потребления», в окне которого торчали манекены, вырубленные как будто топором из большого куска пластмассы. Выглядели они так, словно раскрашивать их в качестве домашнего задания поручили ученикам второго класса школы изобразительного искусства. Одежда, выставленная на них, состояла преимущественно из спортивных костюмов, неярких курток на молниях и трикотажных женских костюмов примитивного покроя. Внимание Петра привлекла надпись «Грампластинки» на одном из магазинных окон. Несколько пластинок были выставлены в окне, и Пётр, к своему удивлению, споткнулся о незнакомые названия, которые, очевидно, сохранились в памяти разве что тёти Эльзы. Того, что Пётр привык считать классикой, здесь не держали. Отсутствие же рекламных щитов наводило на мысль о том, что он оказался не в пригороде Питера, а где-то в мордовской глуши. Впрочем, Пётр подозревал, что в его стране реклама — изобретение относительно недавнего времени.

По диагонали от «Пельменной» взгляду Петра открылось одноэтажное ярко-розовое здание, которое оказалось кинотеатром. Кинотеатр назывался «Партизан», фильм же носил мистическое название «Трое вышли из лесу». Фамилии актёров, в нём снимавшихся, Петру показались знакомыми — правда, в качестве интеллигентного вида бабушек и дедушек, приглашаемых иногда на телевизионные ток-шоу, которые с удовольствием смотрела тётя Эльза.

Обилие щитов с наглядной агитацией, которые Ларин Пётр сначала принял за рекламные, оказалось, судя по всему, неотъемлемым атрибутом этого рабочего квартала. «Слава КПСС!» оказалось для Петра самым малопонятным объявлением, но ещё больше заинтересовали его плоские застеклённые витрины на ножках, в которых кто-то проснувшийся очень рано успел поместить свежие газеты. Одна из газет называлась «Правда», вторая — «Труд». За стеклом поменьше обнаружилась ещё одна газета, цветная, в отличие от первых двух, и называлась она «Пионерская правда». Пётр припомнил, что слышал это название от мальчишки, выбежавшего к сараю вместе с отцом, и подивился тому, что в этом времени у каждой категории населения, похоже, была своя собственная «правда», вынесенная в название соответствующей газеты.

В предбаннике «Пельменной» Пётр увидел засиженные мухами круглые стеклянные часы. Они показывали половину одиннадцатого. Посетителей в «Кулинарии» было немного — всего двое мужчин, перед которыми на бумажках лежало по бутерброду. Под стулом один из них прикрывал ногой бутылку, закрученную в газетку. Надпись возле окошка, куда полагалось относить использованную посуду, гласила, что распитие спиртных напитков, принесённых с собой, строго запрещено.

— Ну и вонища! — Свисток высунулся из кармана. — Похоже, что это комбинат по переработке вчерашней пищи. — Неужели кто-то приходит сюда есть?

Что-то в обстановке этой «Пельменной» подсказывало Петру, что приходят сюда не так уж часто и не слишком охотно. И тут Петра осенило. Он стремглав выбежал из «Пельменной» и бросился назад к странным стеклянным витринам, предназначенным для коллективного чтения газет. Газеты были свежие, в этом можно было не сомневаться, — уж больно дисциплинированный дух был разлит вокруг Петра. «16 мая 1977 года» — выпуски всех трёх газет датировались именно этим числом. Ларин Пётр вытер со лба холодный пот. Значит, Ситников не сошёл с ума — ему действительно удалось изобрести машину времени. Только первое в истории человечества путешествие во времени совершил не Ситников, считающийся не вполне нормальным одинокий изобретатель с грустными глазами, а он, Ларин Пётр.