Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

Пока Пётр всё ещё открывал рот, пытаясь что-то объяснить Ситникову, тот нацепил присоску ему на лоб.

— Замолчи, — сказал Ситников, довольный появлением Петра. — Сейчас я буду читать твои мысли.

Он щёлкнул тумблером на передней панели прибора, и Пётр услышал странное гудение. Ситников стал делать руками таинственные пассы, словно профессиональный психотерапевт.

— Так… так, — забормотал он себе под нос, закрыв глаза… — Ты не местный, нет, я хотел сказать… ты не отсюда…

— Да, я не отсюда, Ситников, в этом всё и дело. Да выслушайте же вы меня, наконец! — Пётр явно затруднялся заставить инженера себя слушать. — Ситников…

— Так… Ты из Дома пионеров. Вы хотите, чтобы я взялся вести ваш кружок юных конструкторов и изобретателей…

Всемерное недоумение изобразилось на лице Ларина Петра. Брови его взлетели вверх, и он на секунду представил себе, сколь нелепым показалось бы такое предположение начинающим волшебникам из школы номер семь.

— Ситников…

— Тихо, тихо. — не дал ему сказать ни слова изобретатель. — Ты думаешь, что я смогу помочь тебе…

Тут он замялся. То, что подсказывала ему присоска, явно не укладывалось в понятия, могущие быть переводимыми обычными обозначениями.

— Ситников, я…

— Ты хочешь сделать меня соучастником какой-то невиданной авантюры… Похоже, что ты такой же помешанный, как я…

Ларин Пётр потерял терпение. Он решительно сорвал со лба присоску, схватил Ситникова за плечо и раздельно произнёс, стараясь вложить в свой взгляд всю присущую ему силу магической убедительности.

— Ситников! Я из будущего. Я приехал сюда в машине времени, которую вы изобрели. Неужели то, что я попал в вашу квартиру, несмотря на то что она заперта на прочный английский замок, вам ни о чем не говорит? Но вы забыли взять запасную партию топлива. И теперь я не могу вернуться назад. Ситников, мне нужно попасть обратно, в 2002 год.

Говоря всё это, Пётр с новой силой осознал безысходность своего положения. Странный тип, пытающийся прочитать его мысли, меньше всего походил на волшебника, которому подвластны перемещения во времени.

Ситников, как, впрочем, Пётр и рассчитывал, не грохнулся в обморок. Несколько секунд он ошалело смотрел на мальчика, потом широко улыбнулся и с яростной радостью зашептал ему в ухо:

— Послушай, маленький сумасшедший! Ты хоть понимаешь, что всё это значит?

Ларин Пётр был готов услышать всё что угодно, но реакция Ситникова его, мягко говоря, удивила.

— Это значит, — упавшим голосом пояснил Ситников, — что эта чёртова штуковина не работает.

Он стащил с головы своё ёлочное украшение и небрежно швырнул на диван. Потом натужно приподнял со стола прибор для чтения мыслей и потащил его в угол, где, прислонённые к стене, стояли те самые штуки, увиденные Петром утром в магазине грамзаписи, — они назывались грампластинками. Подумав, Ситников занялся потухшими лампочками — от стал последовательно откручивать их со своего дурацкого головного убора. Казалось, что только что произнесённые Петром слова занимают его не больше, чем ставший уже бесполезным сам Пётр.

Ларин Пётр обошёл его сзади и тронул за плечо.

— Послушайте, Ситников… Там, в будущем, мы с вами стали очень крепкими друзьями… Вы можете мне помочь… Наверное. Только вы знаете, как работает эта машина, ведь вы же её придумали.

Ситников поднял глаза, и Пётр понял, что серьёзность ситуации тот осознаёт со всей остротой. Во всяком случае, взгляд Ситникова выдавал растерянность.

— Машина времени… Но ведь сейчас семьдесят седьмой год, я ещё не изобрёл никакой машины времени. Позавчера меня уволили с работы, а два месяца назад от меня ушла жена…

Казалось, Ситников сейчас расплачется. Нужно было как-то вывести его из этого состояния.

— Послушайте, Ситников, где у вас уборная?

Не дожидаясь ответа, Ларин Пётр на цыпочках выбежал в прихожую. Прокравшись к ванной, он неслышно затворил за собой дверь. Выудив из кармана Свисток, он поднёс его к губам, предварительно разложив на коленях несколько открыток с видами Питера, которые он прихватил с книжной полки Ситникова, выходя из комнаты. Секунду спустя на его колени шлепнулась цветная фотография с выпускного вечера двоюродного брата Петра, Александра, сделанная в день, когда он закончил среднюю специальную школу. На снимке рядком стояли дядя Жорж и тётя Эльза Спасакукоцкие, Александр с вечно отсутствующим выражением лица, надутая Гражина и он сам, Ларин Пётр, вынужденный быть участником этого семейного торжества. Подпись-виньетка внизу на фотоснимке содержала высокопарное изречение о том, что честь необходимо беречь смолоду, номер школы и класса, в которых учился Александр, а также год выпуска — 2001.

Пётр быстро вернулся в комнату.

Вслед за семейным портретом (такие в тот день делались почти всеми выпускниками школы, за семействами которых увязывался назойливый фотограф, увешанный фотоаппаратами) Пётр ощутил в руках ещё несколько фотографий. Он и Соня Туманова на фоне той самой Царскосельской водокачки. Он, Валерка и ещё несколько ребят на экскурсии в Петергофе (помнится, туда их возили сдавать зачёт по некоторым премудростям практической магии, благо место нечистое — привидения здесь так и кишили, создавая необходимый для воспитанников школы номер семь эмоциональный фон). Он один в гордом одиночестве, со школьным рюкзачком и самокатом в руке в новом микрорайоне, где жили Спаса-кукоцкие, на фоне только что купленной дядиной новой машины.

— Смотрите, Ситников. Это я и мои родственники. Дядя, тётя и двоюродные брат и сестра. — Распространяться сейчас о своих исчезнувших отце и матери он счёл излишним. — А это мои одноклассники. Скажите, разве похожи они все на людей из настоящего? Из вашего настоящего?

Ситников медленно водил пальцами по фотографиям. Цветные снимки — это была для него потрясающая диковинка. Не придав особого значения сюжетам фотографий, он понюхал их, потёр уголок одного из изображений, послюнил пальцем:

— Какая странная фотобумага…

Ситников подошёл к окну и неподвижно замер, уставившись в темноту. Молчание тянулось несколько минут, показавшихся Петру вечностью. Едва сдерживая слёзы, он потянул Ситникова за рукав синего пиджака:

— Ситников, я же говорю правду. Вы мне верите, Ситников?

— Скажи… — Ситников повернулся к мальчику, окинув его взглядом с головы до ног. — У вас уже не запрещают слушать рок-музыку и носить узкие брюки?

Ларин Пётр мигом вспомнил, что он оказался не только в ином времени, но и в ином государстве. Но мог ли он сейчас позволить себе роскошь прочитать Ситникову длинную лекцию о том, что его ровесникам никто не запрещает слушать музыку на собственный выбор — хоть группу «Краски», что красочные рекламные щиты, поочередно рекламирующие стильные американские сигареты и здоровый образ жизни, давно сменили дурацкие лозунги «Слава КПСС!», а огромное государство, карту которого Пётр обнаружил на стене в комнате Ситникова, давно превратилось в добрый десяток самостоятельных территориальных образований.